Как сложились судьбы детей-доносчиков?
Как сложились судьбы детей-доносчиков?
Павлик Морозов был далеко не единственным и даже не первым пионером-героем, погибшим во время коллективизации от рук кулаков или даже родственников. В 1930-е таких детей-доносчиков, павших смертью храбрых, насчитывалось более 30-ти.
По иронии судьбы выживший пионер-герой, чукча Ятыргин, взял себе имя Павлик Морозов и дожил с ним до 1970-х….
Идея приобщения детей к доносительств при сталинизме получила мощную государственную поддержку. Воспитание доносчиков стало важным направлением идеологической деятельности. Донос подавался как новое качество советских людей: как их открытость и честность, как критика, способствующая улучшению жизни, как необходимое средство для достижения великой цели, в которую многие из доносчиков всех возрастов искренне верили.
Символом героизма тех лет был пионер-герой Павлик Морозов. Юный доносчик, предатель собственного отца, был сделан национальным героем. «Пионерская правда» тогда писала: «Павлик не щадит никого: попался отец — Павлик выдал его, попался дед — Павлик выдал его. Павлика вырастила и воспитала пионерская организация».
О Павлике Морозове написано три десятка книг, сотни брошюр, листовок и плакатов, о нём слагались поэмы и песни. Первым песню о Павлике написал сразу же ставший известным молодой писатель Сергей Михалков.
Был с врагом в борьбе Морозов Павел
И других бороться с ним учил.
Перед всей деревней выступая,
Своего отца разоблачил!
По указанию Сталина в 1948 году в Москве юному герою был поставлен памятник, а его именем названа улица. В связи с открытием памятника группа представителей творческой интеллигенции в коллективном обращении в «Пионерской правде» призвала всех детей страны продолжать делать то, что делал Морозов.
Коллективное обращение подписали самые известные писатели, драматурги и поэты того времени: Александр Фадеев, Леонид Леонов, Самуил Маршак, Всеволод Иванов, Валентин Катаев, Всеволод Вишневский, Сергей Михалков, Лев Кассиль, Анатолий Софронов, Михаил Пришвин, Агния Барто, Сергей Григорьев, Борис Емельянов, Лазарь Лагин.
Авторы обращения подчеркивали, что те дети, которые будут следовать путем Павлика Морозова, станут героями, учёными и маршалами. На цоколе памятника был текст: «Павлику Морозову от московских писателей». Позднее дарственную надпись убрали.
У пионера-доносчика появилось множество подражателей. Подготовка к показательному процессу по делу об убийстве Павлика Морозов была в разгаре, когда в селе Колесникове Курганской области застрелили из ружья другого мальчика — Колю Мяготина. Событие это, судя по официальным данным, выглядело так.
Его мать, вдова красноармейца, отдала Колю в детский дом, так как его нечем было кормить. Там мальчик стал пионером, а позже вернулся к матери. Богатых крестьян уже раскулачили и выслали, но в селе остались пьяницы и хулиганы. Коля прислушивался к разговорам взрослых и «обо всём, что видел и узнавал, он сообщал в сельский совет». Друг Коли Петя Вахрушев донёс на него классовым врагам, то есть сообщил родным, кто доносчик.
«Пионерская правда» в деталях описала убийство Коли. «Кулаки старались развалить молодой, ещё не окрепший колхоз: портили колхозный инвентарь, калечили и воровали колхозный скот. Пионер Коля Мяготин стал писать о происках кулаков в районную газету. Об одном из случаев крупной кулацкой кражи колхозного хлеба он сообщил в сельский Совет. В октябре 1932 года кулак Фотей Сычёв подговорил подкулачников, хулиганов братьев Ивана и Михаила Вахрушевых убить пионера. Выстрел в упор навсегда оборвал жизнь 13-летнего пионера».
За прошедшие 80 лет дело об убийстве зауральского подростка дважды опротестовывалось Генеральной прокуратурой, и Президиум Верховного суда дважды пересматривал это дело. В результате окончательная картина убийства пионера-героя Коли Мяготина оказалась совсем не такой, как описывалась в книжках.
Никаких расхитителей колхозного зерна Коля не разоблачал, напротив, сам промышлял кражами семян подсолнухов с колхозного поля. За очередным таким занятием его и застал красноармеец, охранявший поле. В результате перебранки вспыливший сторож выстрелил в Колю, а 12-летний приятель подростка Петя Вахрушев сумел убежать.
Сначала Вахрушев рассказал всю правду, но на втором допросе неожиданно изменил показания, сказав, что Колю убили два его старших брата. Таким образом, в убийстве обвинили братьев Вахрушевых и по ходу дела разоблачили еще несколько якобы причастных к расхищению зерна и смерти Коли кулаков.
В декабре 1932 года выездная сессия Уральского областного суда в Кургане по делу об убийстве Коли Мяготина приговорила пятерых жителей села Колесниково к расстрелу, шесть человек — к десяти годам лишения свободы и одного — к году принудительных работ. Сразу после суда Петя Вахрушев исчез без следа, ещё через неделю нашли повешенной его мать, а убитого мальчика, подобно Павлику Морозову, объявили пионером и героем.
В 1999 году по протесту Генеральной прокуратуры Президиум Верховного суда Российской Федерации по делу об убийстве Коли Мяготина реабилитировал как невиновных десять человек. Двоим осуждённым состав преступления был переквалифицирован из политической статьи в уголовную. Решением Курганской городской думы от 16 февраля 1999 года табличка на памятнике, воздвигнутом Коле Мяготину, на которой говорилось о зверском убийстве пионера-героя кулаками, была снята.
Историк Юрий Дружников приводит сведения о восьми случаях убийства детей за доносы, произошедших до убийства Павлика Морозова. Первым убитым был тоже Павлик по фамилии Тесля, украинец из села Сорочинцы, донёсший на собственного отца пятью годами раньше Морозова. Семь убийств были связаны с доносами детей во время коллективизации в деревне, одно — с «врагами народа» в городе Донецке (Витя Гурин). Наиболее известный из восьми — доносчик Гриша Акопян, зарезанный на два года раньше Морозова в Азербайджане.
Официальное издание «Детское коммунистическое движение» ещё до смерти Павла Морозова сообщало, что имеют место случаи убийства за доносы «десятков наших лучших боевых товарищей, которые яростно борются против левых загибов и правых примиренцев». «Пионерская правда» из номера в номер публиковала доносы детей с подробностями, именами и датами, печатала портреты юных героев. Дети доносили на своих учителей, вожатых, друзей и родителей.
16 марта 1934 года «Пионерская правда» опубликовала донос пионерки Оли Балыкиной, проживающей с отцом и матерью в деревне Отрада Спасского района Татарской АССР:
«В Спасск, ОГПУ. От пионерки Отрадненского пионерского отряда Балыкиной Ольги. Заявление.
Довожу до сведения органов ОГПУ, что в деревне Отрада творятся безобразия. Воровали и воруют колхозное добро. Например, мой отец Григорий Семенович вместе с Кузнецовым, бригадиром первой бригады, и сродником, кулаком Фирсовым В.Ф., во время молотьбы и возки хлеба в город Спасск воровали колхозный хлеб.
Ночью, когда все засыпали, к отцу являлись его друзья — бригадир Кузнецов Кузьма и Фирсов В. Все трое отправлялись воровать. Бригадир Кузнецов всё время назначал моего отца в Спасск к колхозным хлебам. Воза все подвозили к нашему двору. Эти мошенники с возов брали хлеб. А в воза насыпали землю весом столько, сколько брали хлеба.
Хлеб прятали в пустой избе, потом его продавали. Во время воровства они заставляли меня держать мешки. Я держала. На душу ложился тяжелый камень.
Я чувствовала, что нехорошо, но сделать ничего не могла. Я ещё не была пионеркой. Поступив в пионеротряд, я узнала, каким должен быть пионер. И вот я больше не хочу на своей душе носить тяжелый камень. Сначала я решила рассказать своему учителю о том преступлении, какое происходило на моих глазах. И вот, обсудив дело, я потребовала сообщить куда следует.
Приезжал милиционер, но он поступил слишком неправильно. Он позвал меня на допрос вместе с матерью. Под угрозой матери я не осмелилась сказать то, что было в моей душе. Но я больше молчать не буду. Я должна выполнить свой пионерский долг, иначе эти воры будут продолжать воровать и в будущем совсем развалят наш колхоз. А чтобы этого не случилось, я вывожу всё на свежую воду, дальше пускай высшая власть делает с ними, что хочет. Мой долг выполнен. Отец мне грозит, но я этой угрозы не боюсь.
Пионерка Балыкина Ольга».
Редакция в своём комментарии сравнила Олю с Павликом Морозовым и уточнила, что «медицинский осмотр установил, что в результате побоев здоровье Оли надорвано. Олю отправили лечиться в санаторий на два месяца».
На скамье подсудимых очутились 16 человек, арестованных после доноса Оли. Организаторами хищений были признаны отец девочки Григорий Балыкин, начальник первой бригады колхоза Кузьма Кузнецов, кладовщик колхоза Петр Кузнецов и местный житель Василий Фирсов.
В июле 1934 года «Пионерская правда» писала о завершении этой истории: «Главсуд Т(атарской) Р(еспублики) приговорил членов шайки к различным срокам исправительных работ с дальнейшим поражением в правах. Главари Балыкин и Фирсов получили по десять лет заключения строгого режима».
Жизнь Ольги Балыкиной не сложилась. Во время Великой Отечественной войны она осталась на оккупированной территории, а после войны её, по доносу соседей, как когда-то ее отца, приговорили к десяти годам заключения за службу у немцев.
Пионер Проня Колыбин разоблачил свою мать, которая собирала в поле опавшие колосья и зерна, чтобы накормить его самого. Мать посадили, а сына-героя отправили отдыхать в Крым, в пионерский лагерь Артек.
Школьник из-под Ростова-на-Дону Митя Гордиенко донёс на семейную пару, собиравшую в поле опавшие колосья. В результате муж был приговорен к расстрелу, а жена — к десяти годам лишения свободы со строгой изоляцией. Митя получил за этот донос именные часы, пионерский костюм, сапоги и годовую подписку на газету «Ленинские внучата».
Многочисленные Павлики Морозовы не просто проявляли личный энтузиазм, их доносы становились вкладом в строительство нового общества. Однако волна насилия, последовавшая по результатам доносов детей, столкнулась с ответной волной. Не имея защиты от произвола государства, народ творил самосуд. Чем сильнее было давление сверху, тем ожесточеннее и отчаяннее был протест, жертвами которого становились дети.
В 1935 году в речи на совещании писателей, композиторов и кинорежиссеров Максим Горький заявил: «Пионеров перебито уже много». Журналист Соломеин писал: «Только мне привелось участвовать в расследовании примерно десяти убийств пионеров кулачьём. Только мне. А всего по Уралу, по стране — сколько их было подобных жертв, не счесть».
В то время как власти окружали убитых доносчиков ореолом славы, народ мстил властям, множа число жертв и таким образом поставляя новых героев, используемых пропагандой.
Расправы над юными доносчиками продолжались. По данным Юрия Дружникова, в 1932 году (после убийства Павлика и Феди Морозовых) было три убийства доносивших детей. В 1933 году было шесть убитых доносчиков, в 1934-м — шесть, в 1935-м — девять. Всего за годы сталинского террора автор насчитал 56 убийств детей-доносчиков. Всем им присвоены почётные звания пионеров-героев. О них писали книги, их именами названы улицы и дворцы пионеров.
Интересна судьба оставшегося в живых одного из юных патриотов. В поселок Анадырь Чукотского округа к чукчам приехали проводить раскулачивание и создавать колхоз двое большевиков-уполномоченных. Их убили. Через день появился милиционер. Убийц выдал мальчик Ятыргин, сын Вуны, уточнив, что они убежали на Аляску. Часть чукчей-оленеводов решила уходить с оленями туда же.
Услышав об этом, Ятыргин украл у соседа собак и сани, чтобы также донести властям об этом. Соседи подкараулили мальчика, ударили его топором и бросили в яму, но он выполз оттуда и остался жив.
«Пионерская летопись» рассказывает, что когда Ятыргина принимали в пионеры, уполномоченные дали ему новое имя и фамилию — Павлик Морозов. Позже новое имя записали в его паспорт. Позже чукотский Павел Морозов стал членом партии и учителем, и благополучно дожил до конца 1970-х годов.
(Цитаты: Владимир Игнатов, «Доносчики в истории России и СССР», М, «Вече», 2014)
Идея приобщения детей к доносительств при сталинизме получила мощную государственную поддержку. Воспитание доносчиков стало важным направлением идеологической деятельности. Донос подавался как новое качество советских людей: как их открытость и честность, как критика, способствующая улучшению жизни, как необходимое средство для достижения великой цели, в которую многие из доносчиков всех возрастов искренне верили.
Символом героизма тех лет был пионер-герой Павлик Морозов. Юный доносчик, предатель собственного отца, был сделан национальным героем. «Пионерская правда» тогда писала: «Павлик не щадит никого: попался отец — Павлик выдал его, попался дед — Павлик выдал его. Павлика вырастила и воспитала пионерская организация».
О Павлике Морозове написано три десятка книг, сотни брошюр, листовок и плакатов, о нём слагались поэмы и песни. Первым песню о Павлике написал сразу же ставший известным молодой писатель Сергей Михалков.
Был с врагом в борьбе Морозов Павел
И других бороться с ним учил.
Перед всей деревней выступая,
Своего отца разоблачил!
По указанию Сталина в 1948 году в Москве юному герою был поставлен памятник, а его именем названа улица. В связи с открытием памятника группа представителей творческой интеллигенции в коллективном обращении в «Пионерской правде» призвала всех детей страны продолжать делать то, что делал Морозов.
Коллективное обращение подписали самые известные писатели, драматурги и поэты того времени: Александр Фадеев, Леонид Леонов, Самуил Маршак, Всеволод Иванов, Валентин Катаев, Всеволод Вишневский, Сергей Михалков, Лев Кассиль, Анатолий Софронов, Михаил Пришвин, Агния Барто, Сергей Григорьев, Борис Емельянов, Лазарь Лагин.
Авторы обращения подчеркивали, что те дети, которые будут следовать путем Павлика Морозова, станут героями, учёными и маршалами. На цоколе памятника был текст: «Павлику Морозову от московских писателей». Позднее дарственную надпись убрали.
У пионера-доносчика появилось множество подражателей. Подготовка к показательному процессу по делу об убийстве Павлика Морозов была в разгаре, когда в селе Колесникове Курганской области застрелили из ружья другого мальчика — Колю Мяготина. Событие это, судя по официальным данным, выглядело так.
Его мать, вдова красноармейца, отдала Колю в детский дом, так как его нечем было кормить. Там мальчик стал пионером, а позже вернулся к матери. Богатых крестьян уже раскулачили и выслали, но в селе остались пьяницы и хулиганы. Коля прислушивался к разговорам взрослых и «обо всём, что видел и узнавал, он сообщал в сельский совет». Друг Коли Петя Вахрушев донёс на него классовым врагам, то есть сообщил родным, кто доносчик.
«Пионерская правда» в деталях описала убийство Коли. «Кулаки старались развалить молодой, ещё не окрепший колхоз: портили колхозный инвентарь, калечили и воровали колхозный скот. Пионер Коля Мяготин стал писать о происках кулаков в районную газету. Об одном из случаев крупной кулацкой кражи колхозного хлеба он сообщил в сельский Совет. В октябре 1932 года кулак Фотей Сычёв подговорил подкулачников, хулиганов братьев Ивана и Михаила Вахрушевых убить пионера. Выстрел в упор навсегда оборвал жизнь 13-летнего пионера».
За прошедшие 80 лет дело об убийстве зауральского подростка дважды опротестовывалось Генеральной прокуратурой, и Президиум Верховного суда дважды пересматривал это дело. В результате окончательная картина убийства пионера-героя Коли Мяготина оказалась совсем не такой, как описывалась в книжках.
Никаких расхитителей колхозного зерна Коля не разоблачал, напротив, сам промышлял кражами семян подсолнухов с колхозного поля. За очередным таким занятием его и застал красноармеец, охранявший поле. В результате перебранки вспыливший сторож выстрелил в Колю, а 12-летний приятель подростка Петя Вахрушев сумел убежать.
Сначала Вахрушев рассказал всю правду, но на втором допросе неожиданно изменил показания, сказав, что Колю убили два его старших брата. Таким образом, в убийстве обвинили братьев Вахрушевых и по ходу дела разоблачили еще несколько якобы причастных к расхищению зерна и смерти Коли кулаков.
В декабре 1932 года выездная сессия Уральского областного суда в Кургане по делу об убийстве Коли Мяготина приговорила пятерых жителей села Колесниково к расстрелу, шесть человек — к десяти годам лишения свободы и одного — к году принудительных работ. Сразу после суда Петя Вахрушев исчез без следа, ещё через неделю нашли повешенной его мать, а убитого мальчика, подобно Павлику Морозову, объявили пионером и героем.
В 1999 году по протесту Генеральной прокуратуры Президиум Верховного суда Российской Федерации по делу об убийстве Коли Мяготина реабилитировал как невиновных десять человек. Двоим осуждённым состав преступления был переквалифицирован из политической статьи в уголовную. Решением Курганской городской думы от 16 февраля 1999 года табличка на памятнике, воздвигнутом Коле Мяготину, на которой говорилось о зверском убийстве пионера-героя кулаками, была снята.
Историк Юрий Дружников приводит сведения о восьми случаях убийства детей за доносы, произошедших до убийства Павлика Морозова. Первым убитым был тоже Павлик по фамилии Тесля, украинец из села Сорочинцы, донёсший на собственного отца пятью годами раньше Морозова. Семь убийств были связаны с доносами детей во время коллективизации в деревне, одно — с «врагами народа» в городе Донецке (Витя Гурин). Наиболее известный из восьми — доносчик Гриша Акопян, зарезанный на два года раньше Морозова в Азербайджане.
Официальное издание «Детское коммунистическое движение» ещё до смерти Павла Морозова сообщало, что имеют место случаи убийства за доносы «десятков наших лучших боевых товарищей, которые яростно борются против левых загибов и правых примиренцев». «Пионерская правда» из номера в номер публиковала доносы детей с подробностями, именами и датами, печатала портреты юных героев. Дети доносили на своих учителей, вожатых, друзей и родителей.
16 марта 1934 года «Пионерская правда» опубликовала донос пионерки Оли Балыкиной, проживающей с отцом и матерью в деревне Отрада Спасского района Татарской АССР:
«В Спасск, ОГПУ. От пионерки Отрадненского пионерского отряда Балыкиной Ольги. Заявление.
Довожу до сведения органов ОГПУ, что в деревне Отрада творятся безобразия. Воровали и воруют колхозное добро. Например, мой отец Григорий Семенович вместе с Кузнецовым, бригадиром первой бригады, и сродником, кулаком Фирсовым В.Ф., во время молотьбы и возки хлеба в город Спасск воровали колхозный хлеб.
Ночью, когда все засыпали, к отцу являлись его друзья — бригадир Кузнецов Кузьма и Фирсов В. Все трое отправлялись воровать. Бригадир Кузнецов всё время назначал моего отца в Спасск к колхозным хлебам. Воза все подвозили к нашему двору. Эти мошенники с возов брали хлеб. А в воза насыпали землю весом столько, сколько брали хлеба.
Хлеб прятали в пустой избе, потом его продавали. Во время воровства они заставляли меня держать мешки. Я держала. На душу ложился тяжелый камень.
Я чувствовала, что нехорошо, но сделать ничего не могла. Я ещё не была пионеркой. Поступив в пионеротряд, я узнала, каким должен быть пионер. И вот я больше не хочу на своей душе носить тяжелый камень. Сначала я решила рассказать своему учителю о том преступлении, какое происходило на моих глазах. И вот, обсудив дело, я потребовала сообщить куда следует.
Приезжал милиционер, но он поступил слишком неправильно. Он позвал меня на допрос вместе с матерью. Под угрозой матери я не осмелилась сказать то, что было в моей душе. Но я больше молчать не буду. Я должна выполнить свой пионерский долг, иначе эти воры будут продолжать воровать и в будущем совсем развалят наш колхоз. А чтобы этого не случилось, я вывожу всё на свежую воду, дальше пускай высшая власть делает с ними, что хочет. Мой долг выполнен. Отец мне грозит, но я этой угрозы не боюсь.
Пионерка Балыкина Ольга».
Редакция в своём комментарии сравнила Олю с Павликом Морозовым и уточнила, что «медицинский осмотр установил, что в результате побоев здоровье Оли надорвано. Олю отправили лечиться в санаторий на два месяца».
Яндекс.Директ
На скамье подсудимых очутились 16 человек, арестованных после доноса Оли. Организаторами хищений были признаны отец девочки Григорий Балыкин, начальник первой бригады колхоза Кузьма Кузнецов, кладовщик колхоза Петр Кузнецов и местный житель Василий Фирсов.
В июле 1934 года «Пионерская правда» писала о завершении этой истории: «Главсуд Т(атарской) Р(еспублики) приговорил членов шайки к различным срокам исправительных работ с дальнейшим поражением в правах. Главари Балыкин и Фирсов получили по десять лет заключения строгого режима».
Жизнь Ольги Балыкиной не сложилась. Во время Великой Отечественной войны она осталась на оккупированной территории, а после войны её, по доносу соседей, как когда-то ее отца, приговорили к десяти годам заключения за службу у немцев.
Пионер Проня Колыбин разоблачил свою мать, которая собирала в поле опавшие колосья и зерна, чтобы накормить его самого. Мать посадили, а сына-героя отправили отдыхать в Крым, в пионерский лагерь Артек.
Школьник из-под Ростова-на-Дону Митя Гордиенко донёс на семейную пару, собиравшую в поле опавшие колосья. В результате муж был приговорен к расстрелу, а жена — к десяти годам лишения свободы со строгой изоляцией. Митя получил за этот донос именные часы, пионерский костюм, сапоги и годовую подписку на газету «Ленинские внучата».
Многочисленные Павлики Морозовы не просто проявляли личный энтузиазм, их доносы становились вкладом в строительство нового общества. Однако волна насилия, последовавшая по результатам доносов детей, столкнулась с ответной волной. Не имея защиты от произвола государства, народ творил самосуд. Чем сильнее было давление сверху, тем ожесточеннее и отчаяннее был протест, жертвами которого становились дети.
В 1935 году в речи на совещании писателей, композиторов и кинорежиссеров Максим Горький заявил: «Пионеров перебито уже много». Журналист Соломеин писал: «Только мне привелось участвовать в расследовании примерно десяти убийств пионеров кулачьём. Только мне. А всего по Уралу, по стране — сколько их было подобных жертв, не счесть».
В то время как власти окружали убитых доносчиков ореолом славы, народ мстил властям, множа число жертв и таким образом поставляя новых героев, используемых пропагандой.
Расправы над юными доносчиками продолжались. По данным Юрия Дружникова, в 1932 году (после убийства Павлика и Феди Морозовых) было три убийства доносивших детей. В 1933 году было шесть убитых доносчиков, в 1934-м — шесть, в 1935-м — девять. Всего за годы сталинского террора автор насчитал 56 убийств детей-доносчиков. Всем им присвоены почётные звания пионеров-героев. О них писали книги, их именами названы улицы и дворцы пионеров.
Интересна судьба оставшегося в живых одного из юных патриотов. В поселок Анадырь Чукотского округа к чукчам приехали проводить раскулачивание и создавать колхоз двое большевиков-уполномоченных. Их убили. Через день появился милиционер. Убийц выдал мальчик Ятыргин, сын Вуны, уточнив, что они убежали на Аляску. Часть чукчей-оленеводов решила уходить с оленями туда же.
Услышав об этом, Ятыргин украл у соседа собак и сани, чтобы также донести властям об этом. Соседи подкараулили мальчика, ударили его топором и бросили в яму, но он выполз оттуда и остался жив.
«Пионерская летопись» рассказывает, что когда Ятыргина принимали в пионеры, уполномоченные дали ему новое имя и фамилию — Павлик Морозов. Позже новое имя записали в его паспорт. Позже чукотский Павел Морозов стал членом партии и учителем, и благополучно дожил до конца 1970-х годов.
(Цитаты: Владимир Игнатов, «Доносчики в истории России и СССР», М, «Вече», 2014)