Кто есть ху?

Российская журналистка, документалист Анна Домбровская с марта прошлого года работает в Украине и документирует события, которые происходят в этой стране.
В частности, она снимала видео об одесской трагедии, которая произошла в мае 2014 года, и продолжает работать над серией репортажей из зоны АТО. В интервью сайту «24» Анна Домбровская рассказала, с чего началась ее работа на Донбассе, в чем разница между россиянами и украинцами и чем закончились ее поиски злых бандеровцев.
-Российские журналисты, которые снимают происходящее в зоне АТО с позиций украинских войск — это необычно. Как так получилось, что Вы оказались на Донбассе?
-Приехала, чтобы увидеть все своими глазами. Я здесь нахожусь абсолютно законно, пересекла границу там, где надо, легально, имея все разрешительные документы, аккредитацию. Просто большинство российских журналистов заходят в зону АТО со стороны «ДНР».
-Почему Вы решили зайти в зону АТО именно с украинской стороны?
-Чтобы показать нашим зрителям, что реально происходит. Когда смотришь российский телевизор, часто возникает ощущение, что что-то не то. В таких случаях можно смотреть телевизор, читать интернет, а можно просто сесть на поезд, приехать и увидеть все своими глазами.
-С чего началась работа в АТО?
-С Мариуполя. В мае прошлого года, когда там еще не было АТО, там был псевдореферендум. Познакомилась с местными активистами. Осенью узнала, что один из них служит в батальоне «Днепр-1». Спрашивала у него, что там и как. Он сказал: «Чего ты спрашиваешь? Приезжай и посмотри».
Я получила аккредитацию для работы в зоне АТО и поехала. С ноября прошлого года и до конца января практически безвылазно снимала в районе Донецкого аэропорта. Там были разные батальоны.
-Какими были основные впечатления?
-Никогда не было проблем с русским языком. Когда стали общаться, выяснилось, что большинство людей, которые воюют, например, в батальоне «Днепр-1», — из Донецка. Тогда там была довольно сложная обстановка. На тот момент это было первое перемирие. Была защита донецкого аэропорта, ежедневно было хорошо слышно, как обстреливают позиции украинских сил. Каждый день были раненые и убитые. Я не зафиксировала ни одной атаки украинских войск. Только ответный огонь. Хотя на позиции находилась безвылазно.
-С российскими коллегами там приходилось пересекаться?
-Нет. Знаю, что там часто бывает Тимур Олевский, коллега с «Дождя». Некоторые нормальные журналисты из России там тоже работают. Многие солдаты, с которыми я общалась, говорили, что пусть бы они (российские журналисты — ред.) приехали хоть раз, с ними посидели бы, посмотрели бы. Они были готовы рассказывать и показывать правду российским журналистам. Но они к ним не едут.
-А с террористами?
Нет. Возможно, поэтому меня можно обвинить в каком-то одностороннем освещении событий. Но там тоже есть свой порядок аккредитации. Не знаю, правда или нет, но как мне говорили: «Ну что Вы, аккредитация получается в Москве». В любом случае, для того, чтобы получить аккредитацию, нужно туда приехать и объяснить, кто я, зачем нужна аккредитация. Есть риск попасть в местные застенки.
Там снимает много российских журналистов. Вот если все они приедут сюда и начнут показывать, что действительно происходит с украинской стороны — тогда я поеду туда.
-Материалы, которые Вы отсняли, публикуются только на Youtube или телевизионные каналы ими тоже пользуются?
-Украинские каналы — точно брали. Российские, кажется, нет. Но Youtube тоже позволяет донести мысли до аудитории.Сейчас много новостей, поэтому люди стараются больше смотреть именно информационные каналы, которые подают их в подготовленной форме. Думаю, это видео больше будет востребовано, когда война закончится, Украина восстановит свою территорию, и начнут рождаться мифы. Мое видео — документальное, в нем нет комментариев, подводок. Оно будет нужно, когда просто захотят увидеть, как это было.
-Цель Вашей работы?
-Зафиксировать происходящее. Например, как фильм «Одна ночь в АТО». В ту ночь я первый раз попала под обстрел. И выжила. В нашем районе упало 25 бетонобойных снарядов из гаубицы Д-30. Это высокоточное оружие. Как сказали украинские артиллеристы — они такого оружия не видели. Его снаряды летят практически бесшумно. На видео видно, что с того момента, как Виктор прекращает говорить и до момента взрыва — проходит меньше секунды. Среагировать невозможно. Мину слышно — она свистит, «Град» слышно — он шуршит. Здесь — ничего не слышно. Это видео разрушает романтику войны. Такая романтика навеяна компьютерными играми, когда человек бежит, у него десять жизней, аптечка, он быстро пострелял всех и победил. В реальности такого нет. Видно, что нельзя спрятаться. Что грань между жизнью и смертью — очень тонкая. Вот человек рядом, живой и разговаривает, а здесь — оп! — и, слава Богу, он остался жив. А мог бы и не остаться.
-В момент Вы поняли, что нужен вид на жительство в Украине?
-Ну, документы подавались еще в декабре. Это технический момент, чтобы можно было работать год, не покидая страну, не выезжая, не въезжая. Пока не получила никакого ответа. Вот сейчас уже вроде обещают, что рассмотрят вопрос еще раз и, скорее всего, даже вид на жительство дадут.Но в общей своей массе российские журналисты заслужили такое отношение, что им не хотят предоставлять ни вид на жительство, ни что бы то ни было.
-Вас не обижает, что приходится попадать под такое обобщающее отношение к журналистам из России?
-Оно заслуженное. Когда сотни людей лгут, а один пытается говорить правду — ну что поделаешь. Обижайся, не обижайся, но так есть.
-По Вашим наблюдениям, чем среднестатистический украинец отличается от среднестатистического россиянина?
-Мне кажется, украинцы более открытые. Даже в общении. Россияне сейчас как-то больше в одиночку все. Гражданское общество в Украине очень развито. У украинцев больше выражено аналитическое, критическое мышление. С ходу на веру все утверждения не принимаются, все подвергается критике, все пытаются думать своей головой. Даже на передовой посмотришь — с виду невзрачный боец, по российским меркам. Видно, что без особого образования. А начинаешь с ним разговаривать — человек все по полочкам раскладывает, у него есть свои мысли, свои убеждения.
Я еще главного по съемкам не сказала!
-Говорите.
-Итогом всех съемок станет фильм, который будет называться «Народная армия». За все время пребывания здесь я увидела, что здесь борется не хунта. Я увидела народ Украины, который защищает свою землю. Организация общества — очень сильная. Кто-то несет гуманитарку; кто-то везет ее на фронт; кто-то варит борщ; кто-то плетет маскировочную сетку; кто-то покупает тепловизоры; кто-то воюет. Я увидела население страны, которое чем может, тем армии и помогает. А хунту так и не нашла. Хотя очень-очень искала.
-Целенаправленно искали?
-Да. Народ Украины — нашла; людей, которые любят свою страну — нашла; тех, кто готов защищать свою землю, тех, кто готов погибать за нее и погибает — нашла. Хунту — не нашла.
Автор: Евгения Мазур