«Лужков — гипертрофированный образ трансформаций, которые мы все пережили»
Даша Парамонова — о втором мэре Москвы и его эпохе
По просьбе Strelka Mag архитектор и директор бюро Strelka Architects Даша Парамонова объясняет, что представляла собой фигура Юрия Лужкова в истории Москвы и как следует относиться к последствиям лужковской эпохи.
Сложно представить, что один человек может настолько сильно повлиять на такой город, как Москва. Проекты, которые были реализованы при Юрии Лужкове, навсегда обозначили векторы развития московской архитектуры, повлияли на отношение к ней широкой аудитории и определили взаимоотношения между государством, заказчиком и архитектором. Это на самом деле редкая, уникальная история, сравнимая с феноменом барона Османа в Париже. Это след, который никогда и никуда не денется из ткани города.
В период активной деятельности Лужкова у всех было очень разное отношение к тому, что он делал. Кто-то его презирал, кто-то с ним работал. В его личности интересно то, что как бы мы ни хотели от этого всего откреститься, это часть нашей природы, часть нашей ДНК: и то, какую эстетику он ввёл, и то, какие взаимоотношения благодаря ему выстроились — в том числе непрозрачные финансовые решения и способы реализации. Всё это есть в каждом из нас в силу того, что мы вместе переживали эволюцию от распада одного общества к становлению другого. В каком-то смысле Лужков — такой гипертрофированный собирательный образ трансформаций, которые мы все пережили. В этом есть что-то ужасное и невыносимое. Что-то, с чем мы не можем до сих пор смириться, как не можем принять свои дурные привычки. С другой стороны, есть нечто, что на самом деле вызывает симпатию: размах, смелость, желание создавать всё с нуля.
Он умудрился всё это собрать в себе и показать нам, словно в зеркале. Поэтому если и говорить банальную фразу «ушла эпоха», то это тот случай, когда она буквально иллюстрирует произошедшее.
Последнее время он уже не вызывал таких сильных эмоций. Он был где-то «там», как уникальный объект. Это случилось сегодня, но удивительно, что Лужков по-прежнему жил с нами последние девять лет. Потому что он принадлежит совсем другому времени, и в нём же остался навсегда. Представить его на прежнем месте сейчас совершенно невозможно. Он абсолютно не актуален новой эпохе.
После ухода Юрия Лужкова с поста мэра произошла смена фокуса с капитальной архитектуры отдельных зданий на город как единую систему. Это касается, в частности, запуска проектов благоустройства. К 2010 году Москва абсолютно никем не рассматривалась как система. Строились отдельные объекты, а города как единого организма на карте не существовало. Всё было брошено на волю судьбы. По сути, в 2010 году мы имели дело с набором городских коллапсов, в том числе с транспортным. В этом смысле всё, что происходило и происходит после Лужкова, — очень логично. Пространство между домами, которые возводились ранее, стало заполняться.
Безусловно, многие инфраструктурные решения, такие как Третье транспортное кольцо или реконструкция МКАД, — это серьёзные травмы. Мы до сих пор имеем дело с менталитетом этих магистральных антигородских — с точки зрения жителя, а не автомобилиста — решений. Мы до сих пор взаимодействуем с последствиями той идеологии. Но это не только Лужков. Это примета общей политики градостроительства страны ушедшей эпохи, продуктом которой и стал бывший мэр.