Известная белорусская писательница и общественный деятель, лауреат Нобелевской премии по литературе и член Координационного комитета Светлана Алексиевич дала развернутое интервью Эху Москвы по поводу протестного движения в своей стране, которое не спадает уже несколько месяцев. «Новые Известия» публикуют наиболее интересные фрагменты этого интервью: О сторонниках Лукашенко Когда задумывался Координационный комитет, он задумывался так: соберутся люди, которые имеют влияние в обществе, и речь будет идти о том, как найти компромисс в обществе, как начать диалог. Никакого государственного переворота никто не замышлял. С другой стороны, и само общество разделилось. Это тоже было очень важно. Лично у меня была постоянно боязнь гражданской войны. Сейчас устраиваются такие демонстрации, на которые сами выходят люди, и демонстрации, на которые свозят со всей страны. Я уж не знаю, платят им там или не платят, или просто заставляют. И вот они тоже ходят. Они немногочисленные, я бы сказала. Но агрессивные. Наверняка у нас был шанс. Но мы хотели красивую революцию, мы не хотели революцию, которая утонула бы в крови, поскольку любая авторитарная власть лучше себя чувствует на военной территории военной. И я лично не была тем человеком, который мог сказать молодым людям: «Вы готовы умереть». Я считала, что это 21-й век, и мы должны убедить убеждениями, нас должно быть все больше, больше, мы должны убеждать, насколько это можно, власть, мы пытались, и силовиков. Но и убеждать ту часть, которая молчит. Потому что очень большая часть людей просто молчит и выжидает, сидит на диване и ждет, что будет. Нам казалось, что еще больше людей выйдет на улицу. Хотя было достаточно, но все-таки не миллион, как на Майдане у украинцев. Потому что если бы вышел миллион, то мы бы победили. Никто бы не стрелял. Эти бронетранспортеры и водометы так бы и остались стоять вдоль дороги. Они до сих пор не могут понять, что это не Координационный совет восстал, против которого они возбудили уголовное дело, а что это восстал народ. И никакие не кукловоды. Это восстал народ. Народ хочет перемен. Народ хочет достойной жизни. О репрессиях Каждый день у нас что-то происходит. Есть Марш мудрости, выходят даже пенсионеры, выходят студенты, выходят медики. А в воскресенье – большой марш. И поскольку весь город к воскресенью превращается в военный передний край – везде все перекручено проволокой, стоит невероятное количество… я даже не думала, что у нас столько «силовиков», они в балаклавах, не видно их лиц… И пройти, влиться в толпу уже невозможно. И поэтому сейчас поменялась тактика – люди выходят каждый в своем дворе или в нескольких дворах. И все равно это те же не 200-300 тысяч, но 50-60 тысяч есть каждое воскресенье. Идут очень страшные репрессии. 30 тысяч белорусов уже прошли через тюрьму. Это несколько тысяч просто покалеченных людей. Я не говорю об очень сильной травме, которая останется у белорусской нации, и, думаю, надолго. Репрессии такие, что даже нельзя поверить, что это делают белорусы. А это делают белорусы. Этих силовиков держат в казармах, их никуда не выпускают, их там постоянно обрабатывают. И то ожесточение, с которым они все это делают, на него просто нет ответа. Эти новые варвары. Нельзя понять, откуда они, почему. Я понимаю, что их власть готовила, что власть подозревала, что так будет, оказалась достаточно дальновидной. Но все равно, что они способны на такой уровень репрессий – загнать мальчишке палку в рот за то, что он не пел гимн ОМОНу, или вот, когда всех ставят на колени, когда заставляют флаг топтать. А само содержание там… Там специально не дают холодной воды. Люди спят иногда на полу на газетах. Это становится унижением, испытанием для человека. Меня поразил недавно один мальчишка, которого я спрашивала перед отъездом. А он только вернулся. Второй раз отсидел 15 суток. И я говорю: «Как ты все это перенес?» Он говорит: «Вы знаете, какие там прекрасные люди. Я никогда не встречал таких людей. Мы читали лекции друг другу. Зловоние такое в камере, а мы читали стихи, мы читали лекции друг другу. И там мне казалось, что мы победим. А вот когда я выхожу на улицу, то мне, конечно, кажется, что это долгий путь к победе. Но а там великолепные люди». Власть сама радикализирует общество, сама делает революционеров. Люди проходят там мощное гражданское воспитание. Мне не 30 лет. И я боюсь, что из-за своей болезни этого бы не выдержала. С моим тройничным нервом меня б хватило только бы на сутки... И это не страх: во-первых, такое варварство ужасно противно, а во-вторых, поражает собственная беспомощность. И, конечно, гнев, он накапливается в обществе. Вот, например, мне звонят друзья. Они выходят на улицу обязательно с паспортом. Даже, чтобы выйти в магазин, надо два раза показать паспорт. Что должен чувствовать человек, который за молоком должен идти с паспортом? И вокруг все как будто свои люди, только в балаклавах. О роли России То, что такая агрессивная диктатура возникла внутри Европы – тоже всех пугает. Никто не хочет гражданскую войну в центре Европы. Но поскольку это все происходит под крылом России, очень трудно предпринять что-то. Надо очень долго выверять эту логистику действий. И я думаю, что желание есть, осведомленность есть и ужас от всего этого есть. Но Россия прикрывает Лукашенко, хотя он ее и злит… Путин не хочет, чтобы цветная революция, как они говорят, победила, потому что тогда она начнется и в России. Это же понятный ход мысли. Но он все равно прикрывает Лукашенко. И это ставит проблему для Европы и для Америки. Но я думаю, благодаря тому, что сейчас будет Байден, а не Трамп, Европа и Америка будут действовать совместно. Нам абсолютно понятно, что жить с Россией придется всегда. Это очень тесная связь, даже на уровне родственных отношений. Разделить это невозможно. И никто бы не хотел это делать. Мы надеемся на Запад, что он все-таки нам поможет, хотя, может быть, это наивно. Но мы хотели бы сохранить свою страну, и я уверена, что со стороны России было бы очень неосмотрительно ввести войска в Беларусь, потому что тогда может быть все, вплоть до партизанского движения. У молодых людей очень развито чувство собственного достоинства. Поэтому надо искать какой-то вариант такой, чтобы сохранилась наша страна, сохранился наш язык, наш флаг, который сейчас считается почему-то фашистским, хотя Лукашенко принимал присягу под этим флагом. Должно быть очень разумное и спокойное политические решение с одной и с другой стороны. По последним исследованиям, уже после того, как Россия не поддержала белорусский народ, доверие к ней упало до 11%. Так что Россия потеряла этот шанс. И, конечно, я думаю, что белорусы будут выбирать европейский путь. Белорусы – это европейские люди. Где-то прочитала, что из всех постсоветских стран, по миру больше других ездят белорусы. Во-первых, это рядом, а во-вторых, у людей действительно европейская ориентация, и молодые люди знают по 2-3 языка. Это уже совсем другие люди. Когда-то на демонстрации в Москве мне запомнился плакат «Кремль, ты нас не знаешь». Так вот можно сказать: «Мир нас не знает, Россия нас не знает». У нас нет пути другого, чтобы остановить диктатора, который просто, по-моему, уже сходит с ума. И мы, маленький народ, оказались заложниками в его руках. Мы просто просим мир помочь нам. Мы просили Россию помочь нам. Россия не помогла. Теперь мы просим мир, чтобы он нам помог...
