Перед вами снимки из 60-х и заметки о детстве тех, кто в те годы был ребенком. Смотрю на снимки моего отца, который нас с друзьями и братом много снимал во дворе и дома. Наверное, больше ни у кого нет столько детских фотографий, которые стали известными благодаря выставкам и публикациям. Перед вами отрывки из произведений людей – моих ровесников, кого хорошо знал. Вадима Борисова, кстати, его песни постоянно звучат на Детском радио. И Юрия Шинкаренко – мы вместе учились на одном курсе журфака в Свердловске и вместе жили в одной комнате общежития. Юра тогда уже постоянно, порой пропуская лекции в университете, занимался с пионерами-юнкорами. Рассказ Вадима Борисова о времени детства – для русского читателя. Он ностальгический по своей сути, а ностальгия – чувство созидательное и доброе. Завидую, что не я написал этот рассказ. Потому что в нем многое из того, что мог бы сказать сам о той поре жизни, что называется детством. Вадим Борисов это сделал и за меня и за всех нас, чье детство пришлось на 60-е годы, рожденных в СССР. Его детство прошло не просто в Советской стране, но и в одном со мной городе – Челябинске. Вадим здесь родился и вырос. А потом закончил философский факультет в Свердловске, теперь живет в Москве, защитил докторскую диссертацию по социологии в Уорикском университете (Великобритания). А еще он автор многих песен, которые мы часто слышим на «Детском радио». Эти два его дара – философа и поэта - соединились в рассказе «Время Детства». С этим рассказом автор участвовал в международном конкурсе «Русский Stil» в Германии. Детство Юрия Шинкаренко прошло на Южном Урале в Оренбургской области, в селе. И все же в его миниатюрах в вышедшей книге «Жужжите всем о васильках» нахожу много созвучного мне, моему детству в центре промышленного города-миллионника, на севере Южного Урала. Наверное, если будет собираться когда-то сборник рассказов о детстве в 60-е годы, то эти произведения должны найти в нем свое место. Рядом с «Денискиными рассказами», например. Отрывок из рассказа Вадима Борисова. «Вот, я открываю сейчас свою память – это такой шкафчик, на котором нарисована божья коровка – у меня такой шкафчик есть в детском саду. Что я вижу? Я жил в большом городе, но в так называемом частном секторе. «Горячая вода» - прочерк. Удобства - во дворе. Баня - через улицу. Телевизор - у соседей. Весной - своя редиска на грядке. И кусты красной смородины. Поселок Плановый по укладу жизни мало чем отличался от любого села или деревни. Только люди, жившие здесь, работали не в колхозе, а на Челябинском тракторном заводе. И выпускали танки. Ну, и еще трактора. Но на основе танковых корпусов. На тот случай, «если завтра война». Я описываю те условия, и, оценивая из сегодняшнего дня, думаю: Кошмар! Это не жизнь, это борьба с трудностями. А включаю память, - и такой яркий свет оттуда! Из самого детства! Обычные условия. Я в них родился. И для меня они были нормальными. Нормально было! Даже не так. Было просто классно! Хотя и этим словом я тогда не пользовался. Я был маленьким ангелом. И весь мир для меня был просто «ах!». И солнышко прямо над головой. И добрые дяди и тети в основном. И улыбки со всех сторон. И музыка в ЦПКиО им. Гагарина». Еще один фрагмент: «Детство. Рождение из Вселенной материнской утробы в новый Космос, где совершенно всё - неизвестное. Где ребенок никого не знает, ничего не может и не умеет, где единственная точка опоры – материнская грудь, которая и кормит, и баюкает, и приносит успокоение всем страхам от неизвестности. Мамина грудь – единственное, что знает вышедший в открытый космос маленький человечек. Единственное, во что ребенок вцепляется руками и зубами. Впрочем, и зубов еще нет. С каждым последующим днем и месяцем, и годом он словно вбивает колышки вокруг, расширяя свой мир, своё пространство. Через родной язык, через общение с людьми и животными, через путешествия по двору и огороду, по селу и городу, превращая неизвестный Космос в своё жизненное пространство. Мы все прошли через это. Мы все были космонавтами, пока не обросли земными связями» А это новелла от Юрия Шинкаренко. «Первым делом пионерский галстук нужно было намочить в холодной воде, а он, шёлковый, не очень охотно впитывал влагу. И нужно было сильно сжать его, словно эспандер, и в таком виде сунуть под струю воды. А потом потихонечку расслаблять кулак. После, как бы ни спешил в школу, лучше было дождаться, чтобы утюг нагрелся как следует. Едва тёплый, он так «свезёт» поверхность шёлка, что складки потом до вечера не разгладишь. И последний секрет – начинать гладить нужно с кончика галстука, чтобы если вдруг оплавится, то не весь сразу. Но, впрочем, если влажность тряпицы и температура утюга рассчитаны правильно (а за три долгих пионерских года мы научились это делать) – то вся ежеутренняя процедура занимает всего полминуты. Р-раз! – шипя и паруя, утюг скользнул по мокрому шёлку. И разглажена алая полоса с каплями чернил, черники из похода, солидола от велосипедной втулки и невесть ещё чего. Два! – и ещё одна разглаженная полоска прибавлена. Тр-ри! – и разглажен весь шёлковый клин. Он от чересчур минерализованной воды будто накрахмален. Он горяч. И когда небрежно и привычно завязываешь его на себе – галстук слегка жжёт шею и покалывает её новыми «накрахмаленными» складками. С Днём пионерии! Как бы то ни было – это наше детство!» «Жизнь – это время, в ходе которого мечты о будущем постепенно сменяются воспоминаниями о прошедшем. А время, оно какое-то непонятное. То, что еще совсем недавно казалось далеким завтра, сегодня уже почти забытое вчера», - это тоже из рассказа Вадима Борисова. Говорят, в одну реку нельзя войти дважды. Тем более - в реку времени. И все же есть «река», в которую тянет с годами все сильнее – это детство. Попробуем подойти к ней поближе, если нельзя войти в нее снова, то можно попробовать почувствовать ее вкус. С помощью фотографий и воспоминаний. Глава эта войдет в переиздание книги «Разные судьбы», которую готовлю сейчас. Надеюсь, что эта работа будет закончена к концу этого или в начале следующего года.
