Виктор Шнирельман: О нашем поражении
1. Еще недавно с нас требовали публиковаться в журналах, индексирующихся в системе Scopus, но сегодня и этого недостаточно – теперь надо непременно в Q1 и Q2. А ведь в России таких журналов мало, и они, как правило, не отличаются необходимой специализацией. К чему это ведет? Наука развивается почкованием – постоянно возникают новые перспективные направления, требующие как новых знаний и методов, так и площадок для их обсуждения. В нормальных условиях этому служат новые специализированные журналы. Например, в России вопросам исторической памяти посвящены два журнала – «Историческая экспертиза» в Москве и «Новое прошлое» в Ростове-на-Дону. Журналы хорошие и полезные, но они даже в Scopus не входят, не говоря уже о Q1 и Q2. Следовательно, теперь они будут терять лучших авторов, которые по воле «контролирующих органов» будут вынуждены искать высокорейтинговые журналы, не обладающие необходимой специализацией, и их публикации там будут теряться среди прочих, посвященных совсем другой тематике. Пойдет ли это на пользу науке? Сомневаюсь.
2. Другая проблема – жанр публикаций. Еще несколько лет назад ученые сами решали, заниматься ли им наукой в индивидуальном порядке или сплачиваться в группы, писать монографии или статьи. Но затем кто-то где-то решил отдать приоритет коллективным работам (дань мифологеме о «соборности»?). Фонды перестали давать гранты на индивидуальные монографии, а ведь для гуманитариев это – высший уровень аналитической работы и презентации своих концепций. С тех пор число индивидуальных монографий резко упало, равно как и уровень аналитики. Нужно ли удивляться тому, что соответственно падает и уровень осмысления исторических и социальных процессов, зато расцветает псевдонаучная деятельность ловких дельцов, заполонивших телеэкраны, которые теперь и учат общественность «историческому мышлению»? Это-то и создает благоприятный фон для «исторической политики», где уже царствуют не специалисты, а политики с их инструментальными подходами.
3. Третья проблема связана с состоянием и особенностями научных фондов. В нормальных условиях их бывает много, и со временем их число лишь увеличивается, что и ведет к разнообразию научных школ и здоровой научной конкуренции, которая идет только на пользу обществу. У нас же все происходит с точностью до наоборот. Научных фондов итак было немного. Теперь их число съежилось до минимума, и централизация дошла до абсурда. Чего от этого ожидают чиновники-менеджеры? Прогресса и роста престижа российской науки? Но в загоне наука не развивается.
4. Наконец, возникает интересный вопрос о взаимоотношениях с международным научным сообществом. С одной стороны, с ученых требуют развивать такие связи, участвовать в международных проектах, публиковаться в иностранных высокорейтинговых журналах (см. пункт 1) и пр. А с другой стороны, принимаются законы об иностранных агентах, фактически возводящие преграду для деловых научных контактов. И все больше ученых оказывается за решеткой. Ведь участие в международных проектах требует финансовых средств, но теперь получение финансирования из-за рубежа становится опасным. Законодатели нас успокаивают – будто речь идет только о политической деятельности. Но суть политической деятельности при этом закон не раскрывает. И под судом уже оказываются экологи, врачи, волонтеры, оказывающие помощь тяжело больным, и т.д. Теперь фактически любой серьезный анализ ситуации в России (ну, кроме апологетического) может трактоваться как «политическая деятельность». А любая оригинальная трактовка истории, не совпадающая с официальным взглядом, может трактоваться теперь уже следственными органами (!) как фальсификация истории, что тоже чревато судом и штрафами, а то и жизнью за решеткой.
Мне представляется, что все эти чиновничьи инновации наносят непоправимый ущерб науке, который не способен нанести ни один «иностранный агент». Тем самым, за пафосными рассуждениями о повышении престижа российской науки скрывается реальная подрывная деятельность, ведущая к разрушительным последствиям. И кому это выгодно? Тем, кто принимает все эти, мягко выражаясь, странные правила и законы? Понимают ли они, что они делают? Вопросы, которые пока что остаются без ответа.
https://www.facebook.com/permalink.php?story_fbid=2898209847082869&id=100006816460759