«Он выбрал спорт»: Надежда Озерова рассказала о своем знаменитом отце
100-летие со дня рождения спортсмена, комментатора и актера Николая Озерова исполняется 11 декабря. О своем знаменитом отце в интервью «Вечерней Москве» рассказала его дочь Надежда Озерова.
Николай Озеров был одним из сильнейших теннисистов СССР, играл на сцене МХАТа и был спортивным комментатором номер один. До сих пор в памяти многих спортивных болельщиков живы произнесенные Озеровым фразы. С вопроса об одной из них начался наш разговор с дочерью Николая Озерова — Надеждой.
— Надежда, скажите, так ли была на самом деле произнесена вашим папой фраза, где кроме слов «гол» и «штанга» звучало нецензурное слово?
— Папа был очень интеллигентным человеком. Когда мне говорят, что он нецензурно выразился в прямом эфире, я не верю. Спортивный комментатор Василий Уткин даже проводил исследования по этому поводу и доказал, что это не так. А зачем мне байку эту опровергать? Ведь она — доказательство того, что отца помнят, любят и вспоминают!
— Вы любите Николая Николаевича как дочь. А как полюбила его ваша мама?
— Они жили рядом. Мама — на Красных воротах, он — на Разгуляе, на Старой Басманной. Их познакомила балерина Ольга Васильевна Лепешинская. Мама была для папы сначала просто другом. Я считаю, что по-настоящему крепкие семьи рождаются через дружбу, когда есть общие интересы. На момент их знакомства маме был 21 год, а ему — 31. Мама была очень красивой, из интеллигентной семьи.
Она окончила Ленинский педагогический институт, работала преподавателем русского языка и литературы. Кстати, была вхожа в папину семью, дружила с его мамой, моей бабушкой. Но у мамы была своя жизнь, у папы — своя…
— Как же он решился все-таки сделать предложение?
— Понимаете, ему всегда было некогда, он был очень занятым человеком: спорт, телевидение, театр... Но однажды он посадил маму в машину, остановился около цветочного магазина и сказал: «Пойди купи букет!» Она купила. Он взял этот букет из рук мамы и… сделал ей предложение. На свадьбе был только папин друг Александр Петрович Левинский, который одно время был директором Театра сатиры, и Левинский с женой были свидетелями. Посидели в ресторане, отметили, и все.
— А как родители жили, ссоры между ними случались?
— Мы с братом Николаем счастливые люди, мы росли в атмосфере абсолютной любви. Жили родители очень дружно, мы никогда не слышали между ними ругани. Единственное, что маму удивляло, так это огромное количество народа, которое приходило к нам в дом. И она как грузинская жена постоянно ходила и накрывала стол. И ей это за всю жизнь так надоело, что сейчас она говорит: «Все что угодно, лишь бы не готовить и не накрывать на стол. Лучше уж в кулинарии купить!» А вокруг папы всегда был народ. После работы, часов в 10–11 вечера, собирались у нас.
Когда мы родились, мама ушла с работы, потому что надо было еще и за бабушкой Надеждой Ивановной после инсульта ухаживать. Так что на мамину долю выпал тяжелый домашний труд. А с 1976 года еще и папа начал болеть. Ходил с палочкой, у него болели ноги. Естественно, он не соблюдал никаких предписаний врачей. Но вся жизнь мамы была подстроена под мужа и под нас. Хотя мы с братом и были «детьми улицы», никто нас никуда не водил. С 1-го класса мы были сами по себе. Но с нами при этом не было никаких проблем. А папа час то повторял: «Я долго искал, но зато какую я вам маму выбрал!»
— Каким отец был в быту?
— Не поверите, но можно было переклеить обои в доме, а он даже не заметил бы этого, он на такие мелочи внимания не обращал. Есть стол, кресло, диван — а больше ничего и не надо. Любил влезть в какую-то одну одежду, например спартаковскую майку, и носил ее до дыр.
И если бы мама ее выбросила — был бы скандал. Он очень привыкал к удобным вещам. Так же — и с едой. Он был крайне неприхотливым и не относился к той категории мужчин, которых надо баловать разносолами. Сосиски с картошкой — так сосиски с картошкой. Никогда не делал замечаний, ему все нравилось. Главное, чтобы в доме были мир, согласие и хорошее настроение.
Но если по телевизору шел матч, который он комментировал, или какая-то программа с его участием, папе хотелось, чтобы мы все ее смотрели. Но это, наверное, любому артисту нравится. Помню один случай, когда я, будучи уже взрослой, высказала критическое замечание по поводу интервью, которое папа дал Андрею Караулову. И ему это очень не понравилось, он прям разъерепенился. А тут я пересмотрела эту программу и удивилась: что же такого я тогда в ней нашла, что мне не понравилось? Папа очень хотел, чтобы семья положительно реагировала на то, что он делает, старался с нами советоваться. У нас была традиция: мы всегда садились и смотрели программу «Время». В полдесятого были спортивные новости.
Он просил, чтобы мы при этом не шумели. А после спортивных новостей «выдыхал». И в доме начиналась нормальная жизнь. Но спортивные матчи, даже если он их не комментировал, папа смотрел всегда. Ему была интересна работа его сотрудников, учеников, коллег. Он всегда звонил после игры и рассказывал, что ему понравилось в репортаже, что нет. Спортивная редакция телевидения тогда была очень дружной, все друг другу помогали. Помню переезд нашей семьи со Старой Басманной на проспект Мира. Это сейчас — заказал перевозку, и нет проблем.
Раньше такое было невозможно. И нам на помощь пришла вся редакция: и редакторы, и корреспонденты. Помогли даже бабушку спустить на руках с третьего этажа. Я училась в первом классе, но все это запомнила.
— Значит, и с коллегами по работе у Озерова отношения были хорошими?
— Ему нравилось работать в спортивной редакции. Позже я узнала, что там начались какие-то интриги, но во времена моего детства к нам приходили и дядя Толя Малявин, и Ян Садеков (спортивные телекомментаторы. — «ВМ»), и Саша Колтаков (телеведущий и журналист. — «ВМ»), и даже Алан Чумак, который работал администратором в спортивной редакции.
Раиса Анатольевна Панина (режиссер спортивных трансляций Первого канала. — «ВМ») до последнего дня маме звонила, поддерживала. Они все между собой дружили. Вообще, папа очень хорошо относился к людям. Мы сейчас живем в Доме писателей. Нам дали там квартиру. В нашем подъезде жили такие выдающиеся поэты, как Юрий Левитанский, Давид Самойлов, писатель Петр Проскурин, литературовед Феликс Кузнецов, поэт Владимир Костров. В соседнем доме — Булат Окуджава, Андрей Дементьев. Писательский дом, писательский двор...
Нашими соседями были и Аркадий Вайнер, и Эдуард Асадов, и дочь Ираклия Андронникова Катя. В этом доме жили космонавты Владимир Аксенов и Георгий Гречко. И когда мы сюда переехали, папа с Аксеновым и Гречко ходил в Моссовет и выбивал нам гаражи. И выбил. Теперь у нас во дворе стоят семь гаражей.
Ему никто из чиновников не мог отказать... А еще у нас во дворе жил Луис Корвалан. И одно время — единственная дочь миллиардера Аристотеля Онассиса — Кристина Онассис. И все мы очень дружно жили, ходили друг к другу на дни рождения, свадьбы... А последние годы папы были связаны со «Спартаком».
Очень трудные это были годы: он тяжело болел, но все равно вставал в пять утра, чтобы умыться, одеться, собраться и к девяти быть на работе. Мама переживала: «Зачем? Ты же можешь поехать позже»... Но он каждое утро ехал в свой «Спартак», это было его жизнью. В 1990-е годы папа ушел с телевидения. Это было время, когда многие себя потеряли. Но папа, мне кажется, нашел бы себе применение в любом времени.
И когда к нему пришел Петр Болотников (советский бегун на длинные дистанции, олимпийский чемпион, в 1990–1992 годах возглавлял Центральный совет ДСО «Спартак». — «ВМ») с предложением возрождать «Спартак», папа очень рьяно за это взялся. Смог найти себе дело, место, где он был нужен и важен.
А потом еще на каждый «Приз «Известий» по хоккею он делал спортивные вечера в кинотеатре «Варшава», где принимали участие известные артисты, папе никто не мог отказать. Вела их обычно Светлана Моргунова. Там выступали и Райкин, и Хазанов, и Гвердцители.
Папа и сам был очень музыкален. Мало кто знает, что папа очень любил дирижировать. С детства. Кроме того, он знал наизусть все оперы, которые пел его отец — оперный певец Николай Николаевич Озеров. Певца из папы не получилось, потому что он не брал верхних нот.
Был такой забавный случай. На каком-то студенческом капустнике папа должен был спеть в «Паяцах». И он спел. На мероприятии присутствовал его отец. После выступления дедушка зашел в гримерку и сказал: «Я много халтуры слышал, но такой — никогда!» А еще папа очень хорошо играл на рояле и даже выступал в Малом зале Консерватории.
— Отец находил время для общения с вами?
— Со мной он проводил много времени. Меня всегда брали в поездки по стране. Я видела папину суперпопулярность. За автографами к нему выстраивались огромные очереди. Я бы сказала так: отец был очень удобным человеком для жизни, он никогда не делал нам с братом замечаний, не стеснялся показать, как сильно он нас любит. Дети для него были очень важны, и некоторые наши учителя этим пользовались, чтобы выбить что-то для школы. Например, у нас на выпускном вечере пел Иосиф Давыдович Кобзон.
— Николай Озеров ведь выходил в качестве актера на сцену МХАТа...
— Папа не реализовался в театре, ему на это не хватало времени. Он играл проходные роли. Но сцену он любил. И когда мы с братом родились, он сыграл в «Синей птице». А последний раз он вышел на сцену в этом спектакле в 1976 или 1978 году —и играл для нас, чтобы мы с братом увидели его на сцене. А звание народного артиста СССР он получил за высокое мастерство ведения репортажа на телевидении и радио. Так в указе и было написано.
— То есть, несмотря на то что природа не обделила его талантами и способностями, главным для Николая Озерова был все-таки спорт?
— Совершенно верно. Он считал, что спортсменов ни в коем случае нельзя критиковать и учить, как им играть. Он говорил критикам: «А ты сам возьми клюшку и пойди сыграй…» Он понимал, какой это большой труд — быть спортсменом.
— А какие отношения связывали его с братом — советским режиссером Юрием Озеровым?
— Он дядю Юру обожал. Они общались каждый день, обязательно вечером созванивались. Они не могли друг без друга, так их воспитала мама, моя бабушка. На прощание расскажу вам о том, что случилось со мной буквально вчера.
Я ехала за рулем и нарушила правила. Ко мне подходит инспектор ГИБДД, взял мои документы и сообщил: «Вам грозит лишение прав». Говорю: «Я могу в любой день, кроме 11 декабря — моему папе будет 100 лет». И мне вернули документы. А значит — люди его помнят. И папа всегда рядом и помогает мне во всем.