У меня много воспоминаний, связанных с городской рыбалкой, причем городов таких наберется не меньше десятка. Но ведь не хочется грузить читателя банальными текстами о ловле рыбы на набережных даже самых замечательных городов. Поэтому здесь я остановлюсь на самых запоминающихся моментах из жизни городских рыболовов.

Сразу разделю городских рыболовов на две категории. Первых назову "несчастнейшими из рыбаков". Вторых - "чудаками" или, пожалуй, даже "извращенцами". Несчастнейшими я считаю городских рыболовов, у которых нет возможности ловить рыбу в более привлекательном месте, нежели набережная или городской пляж. Извращенцами - же тех, кто, имея возможность поехать на стоящую рыбалку, сидит вместе с первыми.

Начать по хронологии следовало бы с Ленинграда, который, превратившись в Санкт-Петербург, привлекательнее в смысле рыбалки не стал. Но это самые грустные моменты из моей городской рыбалки, а потому приберегу их для середины повествования.

И начну я тогда с Владивостока. Город изрезан бухтами, в которых рыбаки оккупируют пирсы, но есть и озера с карасем. Владивосток - чрезвычайно живой и веселый город, жизнь бурлит независимо от времени года, возраста бурлящих и погодных катаклизмов, случающихся намного чаще, чем во всей центральной России.

С весны и до осенних заморозков процветает рыбалка с пирсов и с причальных стенок, а зимой любой кусок льда между причалами не остается без внимания рыбаков.

Для Владивостока характерны, на мой взгляд, две беды. Я не про дороги и даже не про дураков. Первая беда?- это жутчайшая загаженность пригородных вод, вторая - это сотни подсказчиков, не покидающих пирсы.

Основная рыба, которую ловят с пирса, - это корюшка. Стоя плечо в плечо и поворачиваясь только вместе со всеми (как в тесной палатке во время сна), десятки рыбаков с длинными телескопическими удочками ловят корюшку.

Снасти незамысловаты, поэтому ловят 9 из 10. Полсотни удочек, на каждой из которых по десятку крючков, постоянно летают вверх-вниз. При активном клеве корюшка непрерывно висит в воздухе, переливаясь на солнце. И, обрываясь, падает в воду или на пирс. Собирают ее в перерывах, когда косяк отскакивает от пирса. При обрыве снасти, а тонкую леску часто рвет камбала, бычки или пеленгас, рыбак вяжет новую, не отходя от своего места. Стоит отойти на минуту, и потом долго будешь ждать, когда где-то освободится местечко.

Но такая рыбалка длится не более двух-трех недель. Хотя фанаты корюшки ловят ее все лето. Летом она не крутится огромными косяками и клюет довольно вяло. Приходится пускать в дело опарыша, но даже в этом случае уловы составляют всего-то несколько десятков небольших рыбешек. А в момент весенней путины мастера вылавливают до тысячи корюшек в день на кусочки поролона или полоски презерватива.

Весенняя ловля хороша не только богатыми уловами. Прохладные морские ветры гонят подальше от пирса всех отдыхающих, оставляя только самых стойких рыбаков.

С тех же пирсов все лето ловят красноперку. Морская красноперка отличается от своей пресной сестренки многим, но нас больше всего интересует размер. Тут явное преимущество у морской. Ловля ее интересна тем, что любая поклевка сопровождается буйной схваткой.

Красноперку редко удается ловить без свидетелей. Толпы отдыхающих, среди которых много иностранцев, не прекращаются с утра до вечера. Разноязычный гомон висит над пирсом непрерывно, цепляются крючки, падают грузила, раздавливаются катушки. Все это неизбежно, но привыкнуть невозможно. Вторая летняя проблема - это купающиеся. Найти пирс, с которого бы не ныряли весь день, почти невозможно. И хотя морскую рыбу этим не испугаешь, рыбалкой такой процесс назвать нелегко.

Зато именно такая "купающаяся рыбалка" подарила мне веселое наблюдение. Садки с красноперкой вертикально свисают вниз в воду, и все они с рыбой. А вот что творится под пирсом, рыбакам совершенно не видно. И дети придумали забаву - воровство рыбы. Они с берега заплывают под пирс и вытаскивают из садков рыбу. Из каждого садка - штук по 5. Таким образом, их улов к вечеру превосходит даже самые чемпионские. Бывает, что воришки попадаются, тогда начинается другая игра - "попробуй догони".

Хотя Владивосток - город большой, и можно найти более укромные уголки с пирсами, где количество подсказывающих и купающихся значительно меньше. Но, как часто бывает, у таких мест другая проблема - плещущееся под пирсом болото с трудом можно назвать водой. Вот и ответ, почему там не купаются и гуляют очень редко. Рыба клюет, но никакой азарт не заставит нормального рыбака ловить в таком месте.

Хуже только причальные стенки. Десятки разнокалиберных кораблей и судов привязаны канатами к причалу, и между их носами - треугольники воды.

Два-три "извращенца" рыбачат в таких треугольниках, хотя мусор и мазут со всей бухты сгоняется именно в них. Но и среди рыбы "извращенцев" полно и в этой помойке - она ищет съедобные отбросы.

Теперь, давайте, порыбачим в Питере. На всех реках и речушках в черте города рыбаки добавляют экзотики. Ерши, окуньки, еще что-то не более крупное ловится повсеместно, рядом с Эрмитажем, в Фонтанке и во многих не менее экзотических местах. Много рыбаков на Васильевском острове.

Самой запоминающейся из моих Невских рыбалок была ловля окуня "стуком". Окунь был вполне приемлемым, попадались и 200-300-граммовые окуньки. Рыбаков было много, и они тоже стояли плечо в плечо. И, как по команде, забрасывали удочки с тяжелыми грузилами на концах вверх по течению. Пара крючков выше грузила наживлялась крупными червями. Рыбалка проходила однообразно. Надо было стучать по дну грузилом, каждый раз смещаясь на 10-20 сантиметров вниз по течению. Получалось, что, стоя на одном месте, рыболов облавливал свой радиус. Поклевки окуня были решительными и четко сигнализировали в руку. Рыбалка была интересна, но, во-первых, была далека от дома, а, во-вторых, требовала много свободного времени.

Чаще мне приходилось бывать на пруду, который был совсем рядом с домом. Таких прудов с карасями в черте города было немало. Ловля карасей была интересна, но закончилась неожиданно. Пруд был неправильной формы и, как это часто бывает, чередовались уловистые места и совсем неперспективные. Я облюбовал место на небольшом пригорке и несколько раз неплохо ловил карасей. Но потом обратил внимание, что в другом конце в низине рыбаки ловили еще лучше, и однажды устроился там. Для удобства выбрал ровный кусок бетона, слегка вывороченный из земли. Таких кусков было много.

Устроился и даже поймал несколько хороших карасей. А потом вдруг обнаружил, что на плите есть какие-то буквы. Оказалось, что это старое кладбище, и все это - могильные плиты с дореволюционными надписями. Сознание того, что я ловил рыбу на затопленном кладбище с могильных плит, надолго оттолкнуло меня от рыбалки. Я могу сказать в оправдание только то, что я снимал там квартиру и не знал историю данного места, но как же остальные? А ведь в жаркие дни там еще и купались...

Чтобы как-то разбавить мой негатив от городской рыбалки, поделюсь своими наблюдениями о рыбалке в центре Москвы.

Пруд, до середины которого легко долетит любая курица. Нераннее утро. Несколько ничем не примечательных поплавочников, медленно перемещаясь по окружности, вытаскивают копеечных карасиков. Наша скамейка в тени в сочетании с холодным пивом и эта типичная картина, растиражированная в миллионы экземпляров,?- идиллия воскресного блаженства. Размер карасиков не вызывает желания схватить удочку...

Нет. Все и так славно. Утяжеленные пивом веки готовы слиться воедино, и только упрямый зрачок раздвигает и раздвигает их в надежде увидеть что-то этакое.

Да вот же оно! В центре картины солидных размеров пятно, которое художник дорисовал уже лет через сто.

У крошечного московского пруда сидит этакий набоб, сноб или вообще падишах. Огромный зонт, при отсутствии мулатов с опахалами говорит о личной скромности удильщика. Шикарный столик для приманок предусматривает холодное пиво, а квинтэссенцией полотна является огромный станок для удилищ.

Остальные рыболовы почтительно обходят все это сооружение и довольствуются оставшейся половиной водоема.

Наблюдать за падишахом интересно, но нужна выдержка. Поклевки на его удочки случаются крайне редко, а всегда готовый к работе огромный подсак явно недоволен хозяином.

Было подозрение, что идет съемка скрытой камерой и москвичи так шутят. За час нашего пивопития падишах поймал самого маленького из увиденных карасика.

Еще вспоминается, что в районе Купавны, на озере, я наблюдал москвича, ловившего на поплавочную снасть с дальним забросом и скользящим поплавком. У меня было время. Много. Но не хватило. Он расставлял на берегу свои многочисленные прибабахи, потом собирал снасти, потом промерял глубины, потом все это переставлял в воду и забродил в вейдерсах. Уже там пришлось перемерять глубины. Делал все это он с поразительной артистичностью, и возникало сильное желание узнать: в каком театре работает этот рыболов в свободное от добычи рыбы время?

Но мое огромное свободное время кончилось раньше, чем он добрался до приманок. Так и не узнал я, к какой рыбе он относился с таким уважением.

В Ташкенте посреди города стояла доисторическая чайхана с еще более древними стариками и яма с мутной водой. Яма была столь невелика, что Боб Бимон перемахнул бы ее в любом направлении, не считаясь с ветром. Нетелескопические удочки из саксаулоподобного материала лежали прямо на берегу, и можно было взять любую, прицепить кусок хлебного мякиша и поймать карпа. И было в нем не меньше полукилограмма живого веса.

А во Владивостоке на удочку с моста через Фанку я вообще ловил омаров. А...

В заключение хочу сказать, что городская рыбалка - это жалкое зрелище, и участники его - несчастные люди.