Владимир Кехман: «Как Доронина тогда осталась жива, до сих пор не понимаю»
Новый гендиректора МХАТа им. Горького — о том, как предавали великую Доронину, об умении спорить с авторитетами и о том, кто готов купить билет в театр за 50 тыс. руб.
Вокруг генерального директора МХАТа им. Горького Владимира Кехмана, назначенного в 2021 году, постоянно циркулирует множество слухов. Накануне открытия театра после грандиозного ремонта и предстоящей премьеры «Нежданно-негаданно» Владимир Кехман ответил на все острые вопросы aif.ru.
«Выполняет всё, что я прошу»
— Ольга Шаблинская, aif.ru: — Владимир Абрамович, в интернете из вас делают злого гения. Пишут: Кехман засадил Татьяну Доронину в дом престарелых. Какие у вас отношения с президентом МХАТа?
Владимир Кехман: — Замечательные. Татьяна Васильевна полностью мне доверяет. Думаю, она никому так не доверяла: я третий в её жизни мужчина, кого она полностью приняла. Был режиссёр Товстоногов: его она боялась и уважала, но ушла от него. Потом был режиссёр Гончаров, которого, мне кажется, она любила и очень яркие работы с ним сделала. Третий — я.
На сегодняшний день Татьяна Васильевна выполняет всё, что я прошу. Врачи говорят: «Владимир Абрамович, вы единственный человек, который для неё свет в окошке». Владимир Абрамович сказал, что надо ложиться спать в 12 часов, — всё, в 12 часов ложимся спать. Мы сейчас сдвинули график Дорониной, потому что всю жизнь она была ночным человеком. Теперь самое позднее, когда она ложится спать, — 2 часа ночи. А так могла до 5–6 утра работать, а потом спала весь день. Колбасу теперь не ест, потому что Владимир Абрамович сказал: не надо. Диета у нас. Мы должны быть красивыми в 90 лет. Ей ведь ещё принимать поздравления от президента, который, я надеюсь, в сентябре 2023-го приедет Татьяну Васильевну поздравить.
— Как вы узнали про Доронину столько подробностей про сон, про еду? Это же интимная, частная сфера.
— У неё есть помощники, которые знают всё! Спрашиваю: «Во сколько закончили работать?» — «В 6 утра где-то, отпустила еле-еле». Бедные, они вообще здесь были уже еле живые, в отпуск нормально не уходили. И поэтому летом я её помощникам сказал: «Идите все отдыхать». Люди не могут так работать, это нереально.
— А Доронина так может жить — работая круглые сутки?
— Она жила так всю жизнь! Это же известный факт, что из МХАТа она в 5–6 утра уходила после спектакля, но это нормальная ситуация. Балетные тоже в 2–3 ночи ложатся — обычная ночная жизнь артиста. Но одно дело, когда это в 30—40—50 лет, и другое дело — когда тебе 90. Тяжело!
«Женщина должна всегда слушать мужчину»
— Интересно, а что вы такого сделали, что Доронина вас приняла так, как принимала великих Товстоногова и Гончарова?
— Прежде всего я ей сказал, что мы увидимся только здесь, в театре. У меня был один принципиальный разговор с ней, когда Доронина в ультимативной форме потребовала отменить премьеру «Женщин Есенина». Я ей ответил так же жёстко: «Татьяна Васильевна, слушайте меня внимательно. В моей жизни были две выдающиеся женщины — Елена Васильевна Образцова и Валентина Ивановна Матвиенко. Никто из них не позволял себе так со мной разговаривать. Поэтому я вас очень прошу, прекратите а) разговаривать со мной в таком тоне и б) запрещать делать то, что я знаю точно, необходимо сейчас сделать».
— Я тогда субординацию не понимаю. Доронина ведь — президент МХАТа им. Горького?
— Субординация однозначно следующая: всегда женщина должна слушать мужчину. Доронина много раз отменяла спектакли, даже собственные премьеры. Такая практика есть в драматическом театре, а у нас в музыкальном нет. У нас если премьера готовится, она выпускается. Только один раз я отменил премьеру «Евгения Онегина» на открытии сезона в Михайловском театре — когда режиссёр меня обманул. Он обещал сделать одно, а сделал другое. Елена Васильевна меня тогда предупреждала: «Не нужен он нам! Выгони его, умоляю тебя, он г...о сделает!» И тогда я собрал художественный совет, потому что не мог самостоятельно принять решение: это была первая моя премьера в 2008 году. Сейчас я уже легко принимаю решения сам.
Но у нас с Татьяной Васильевной абсолютный тандем. Я пытаюсь исправить ту трагическую ошибку и предательство, которые были совершены в 2018 году — когда ее перевели в статус президента театра. Когда через назначение худруком Эдуарда Боякова её не то, что унизили... Как она тогда осталась жива, до сих пор не понимаю. Потому что трудно представить такое вероломство. И ведь совершили его самые близкие люди, которым она дала всё — от ролей до званий. Эти люди обещали Дорониной, что здесь по отношению к ней всё будет порядочно — и так в итоге поступили... Не знаю, получится ли у меня, но я должен сделать всё, чтобы она вновь вышла на сцену.
«Живу среди живых легенд»
— А почему вы ждете Доронину в театре и сам не поедете к ней? Неужели вам не любопытно прикоснуться к живой легенде, не хочется познакомиться лично?
— Ни капельки не любопытно. Я живу среди живых легенд. Всё время прикасаюсь к Темирканову, к Додину. Мне гораздо более интересно, чтобы Доронина была жива, чтобы она была в профессии, чтобы она была в театре. Всё остальное — это лирика, которая меня вообще не интересует.
— А в каких спектаклях Доронина могла бы выходить на сцену?
— В этом у неё полная свобода. Творчески она в полном порядке. Нужно, чтобы у неё физически и морально хватило сил... Чтобы она переборола это эмоциональное состояние — она боится приехать и снова выйти на сцену. Всё-таки три года она не выходила на неё. Вот, например, маэстро Юрий Хатуевич Темирканов. Уникальность этого человека в чём? В тот момент, когда он почувствовал, что больше не может стоять перед оркестром, он прекратил дирижировать. Не дирижирует уже три года, но я очень надеюсь, что как только он почувствует, что снова может стоять, — он сразу сделает это. Мгновенно!
— А Темирканова вы как стимулируете для выхода на сцену?
— Никак. Его невозможно стимулировать. Это сын руководителя партизанского отряда, его никто стимулировать не может. Папа его, к слову, был расстрелян.
А вот с Дорониной я работаю. Моя работа заключается в том, заставить её сделать так, чтобы она пришла сюда. И стала выходить на сцену — пусть, например, читает стихи Есенина.
— Вы произнесли слово «заставить».
— Да, практически заставить. Я всё делаю для того чтобы, не то что её взбодрить — я её провоцирую всячески.
— Вы кричите на нее так же, как на своих сотрудников? Я слышала, как вы их строите...
— Нет, на неё кричать невозможно, она не заслуживает такого обращения. Да и вообще, на неё, где сядешь, там слезешь — до сих пор. В её характере совершенно ничего не поменялось!
«Она сейчас в прекрасном месте»
— И всё же я хочу вернуться к последним новостям, гуляющим в интернете: Кехман засадил Доронину в дом престарелых.
— Писателя Полякова, который об этом сказал, уже все забыли. Видимо, он решил тем самым прилепиться к имени Дорониной и ходит раздает интервью.
Татьяна Васильевна сейчас находится в великолепнейшем геронтологическом центре на юго-западе Москвы, в Теплом стане, которое мне рекомендовал и Калягин, и Департамент социальной защиты. Её помощники съездили, всё посмотрели, ей рассказали, фотки показали, и только после этого она приняла решение — да, едем туда.
Последние сводки — она попросила, чтобы ей вызвали дантиста. Готовится к тому, чтобы начать выходить: нужно и прическу продумать. Квартиру мы отремонтировали ей уже. Ещё попросила, чтобы все время ей рассказывали, что происходит в театре. Когда она приедет, она всё расскажет исполнителю роли Есенина про великого поэта. Она же продолжает, не останавливаясь, играть свою роль — величайшая актриса современности. А мы что — мы люди маленькие, мы ей потакаем. На самом деле её очень хорошо там лечат — бани, ЛФК, массажи, прогулки.
— Но почему в театре нет афиш с портретами Дорониной? Юрий Поляков, которого вы упомянули, говорит: «Первое, что сделал Кехман, — это убрал всё доронинское из репертуара».
— Во-первых, это сделал не Кехман, а Бояков. А во-вторых, откройте сайт и посмотрите репертуар. Все спектакли, достойные сцены академического театра, остались: «Её друзья», «Зойкина квартира», «Мастер и Маргарита»... Я даже «Лес» оставил — по просьбе Андрея Мерзликина, так как это единственный спектакль, в котором он играет. И, конечно, «Три сестры» — мы сейчас готовим премьеру, масштабируем этот спектакль.
— Вас призвали сюда как антикризисного менеджера, который принесет в театр деньги. Но первым делом вы убрали спектакль, на который в кои-то веки во МХАТе Горького были билеты по 50 тысяч. Я про спектакль с Ольгой Бузовой. Вам не жалко лишиться возможности так здорово зарабатывать, пусть и на звезде «Дома-2»?
— Когда я сюда пришел, на спектакль, где играла Бузова, было продано 220 билетов в зале на 1380 мест. Если какой-то один идиот купил билет за 50 тысяч — то что, ради этого сохранять постановку в репертуаре? Смешно! Это всё дешевый пиар Боякова.
Понимаете, в Новосибирске был «Тангейзер» — апофеоз богохульства, которого никогда даже коммунисты себе не позволяли. А здесь, во МХАТе Горького, Бузова на сцене играла певичку в бессмысленном спектакле про Сталина. Кому нужен этот спектакль, зачем это ставить? Ради хайпа? Но ведь есть определенные сакральные вещи, которые нарушать нельзя. Я могу выпустить, условно, тигра в Михайловском театре, но не Бузову. Это невозможно, этого делать нельзя! Ни для какого хайпа, ни для какой публики. А деньги... Знаете, если я начну здесь показывать варьете, у меня вообще все билеты будут проданы. Можно казино здесь тогда сделать — вообще идеально, денег будет куча! Но нельзя действовать так, как действовал Бояков. Во-первых, при живой Дорониной. Ну ты дождись, пусть она хотя бы умрёт, чтоб не увидеть этого ужаса, и после этого делай что-то подобное.
В общем, Бузова на сцене — это грандиозная ошибка Боякова. А с самой Бузовой я даже не был знаком. Недавно случайно встретился в VIP-зале Шереметьево, мы с ней наконец-то познакомились. Симпатичная девушка.