Счастье: взгляд христианина и взгляд психолога
Что говорят экзистенциальное и христианское направления психологии о таком центральном во все времена для человека понятии, как счастье, как они сходятся в понимании этого феномена и что говорят нам о том, как быть счастливыми?
Человек стремится к своему благополучию, как бы он ни понимал последнее, к жизни, представляющейся ему наиболее желанной и подходящей для него. Пиковым состоянием такого благополучия является счастье. Экзистенциальное и христианское направления психологии, рассматривая это состояние, учитывают не только материальные факторы (на которые в современной науке делается особый акцент), но и свободную активность человека, а также многообразные потребности его тела, души и духа. Что говорят эти два направления психологии о таком центральном во все времена для человека понятии, как счастье, как они сходятся в понимании этого феномена и что говорят нам о том, как быть счастливыми?
Анализ позиции экзистенциальных психологов относительно проблемы счастья показывает, что ощущение счастья соответствует фундаментальной человеческой потребности в нем; его можно условно определить как насыщенное, ценное переживание удовлетворения, вызывающее интенсивно-радостное внутреннее исполнение; счастье связано с ценностной и смысловой оценкой потенциального переживания так же, как и с его объективным источником. Ценностный строй личности должен быть обязательно автономным и искренним, а не навязанным. К субъективной составляющей счастья относится эрос – базовое стремление, присущее человеческой природе (и его правильное направление). Авторами (в особенности Р. Мэем) подчеркивается значение эроса как интенсивного желания объекта, которое в своих конструктивных формах способно дарить активное счастье тому, у кого это желание получает исполнение. Понятие «эрос», взятое из греческой мифологии, использовали и античные философы, а вслед за ними и святые отцы (в частности, прп. Максим Исповедник, прп. Силуан Афонский, прп. Паисий Святогорец. Последний описывает переживание именно такого пламенного желания к Богу. Эрос понимается в качестве стремления к единению с объектом, к насыщенной жизни, которая и переживается как счастье).
Экзистенциальными психологами постулируется и необходимость деятельного отклика на источник счастья, отдачи, а также такой важный параметр, как глубина переживания счастья, в связи с чем просто поверхностная удовлетворенность или развлечение не могут считаться счастьем. Счастье может заключаться в ощущении человеком себя любимым, а также в восторге любящего, но этим источники счастья далеко не ограничиваются. Оно носит не социальный характер, а внутренне-гармонический, актуализируемый за счет той или иной бытийной энергии.
Для постоянного поддержания состояния счастья нужно либо редуцировать личностные потребности до уровня, на котором они могут быть постоянно поддерживаемы на пике удовлетворения по силам индивида, либо найти источник энергии, достаточный для ощущения постоянной внутренней исполненности (этим источником может быть Бог, положительная энергия близкой души и вообще достаточно ценное и сильное влияние на внутреннее состояние индивида тварных энергий). Степень интенсивности переживания, а также источники, необходимые для появления ощущения счастья, в случае каждой конкретной души индивидуальны.
В рассуждениях психологов-экзистенциалистов счастье, с одной стороны, динамично и интенсивно, требует сохранения чуткости и чувствительности души. Счастье – это всегда про здесь и сейчас (это именно переживание, а не некий мировоззренческий конструкт). С другой – для его достижения необходимы рассуждение и работа над собой.
А. Ленгле говорит о четырех фундаментальных предпосылках для стяжания счастья: 1) принятие собственной жизни (и ее условий) такой, какая она есть, 2) интенсивно положительное переживание того, что нравится, 3) ощущение такого состояния как соответствующего своей личности и ее установкам, 4) чувствование ценности этого состояния.
Возможность счастья при наличии страдания определяется глубиной и полнотой первого, а также терпимостью последнего. Однако счастье при страдании возможно, если идет фиксация на счастливом переживании (Ф.Е. Василюк), а ощущение боли или страдания уходит на периферию сознания либо вовсе разрешается как имеющее позитивное содержание.
Итак, христианская психология, призванная стать, по мнению ее представителей, способом интерпретации общепсихологической науки, пространством внутренней коммуникации различных направлений психологии, согласна с вышеперечисленными выводами экзистенциального направления о проблеме счастья. Но в дополнение она постулирует сугубую индивидуальность источников счастья и ощущений счастья, как и возможность перманентности последних (формирования длительного устойчивого состояния счастья). Безусловным вкладом христианского мировоззрения является понятие о необходимости исполнения души человека тварными или нетварными энергиями для достижения счастья (по причине тварности и неабсолютности человеческой природы самой по себе).
Христианская психология как бы обобщает сделанные экзистенциальной психологией выводы об ощущении человеком счастья от пикового удовлетворения наиболее личностно значимых потребностей трехсоставной природы человека (духа, души и тела), консолидации этих уровней и их направленности на благо. При этом счастье переживается именно душой человека, однако ее насыщение энергиями может происходить и через тело (здоровье которого представляет собой важный фактор благополучия), и через дух. Важным душевно-духовным средством ощущения и продления состояния счастья является созерцание с различными его вариациями. Социум, согласно христианской психологии, не является единственным фактором счастья, и наибольшее значение и в этом факторе имеет именно ипостасная энергия человеческой души.
Христианская психология указывает на аскетику в широком смысле как на метод сознательного возделывания себя и собственного счастья, частным случаем чего является феномен сравнения. Благодаря работе над собой необходимо достигнуть конгруэнтности притязаний и наличного состояния, если оно дает ощущение счастья, чтобы не потерять его.
Представления о счастье христианской и экзистенциальной психологии прекрасно согласуются: стремление к счастью заложено в человеческую природу; счастье возможно. Обоими направлениями постулируется важность философского уровня интерпретации проблемы счастья. Само счастье определяется как интенсивное и ценное переживание удовлетворения жизнью, дающее чувство радостной исполненности. Потребности делятся на природные и личностные, и за вторыми в феномене счастья признается большее значение.
Выработанная автором статьи система счастья, соединяющая экзистенциальные и христианские представления о данном феномене, состоит из следующих факторов: 1) удовлетворение главных личностно-природных потребностей человека; 2) насыщенно-ценностное восприятие и проявление души (энергия, направленная на ценное переживание); 3) энергия, непосредственно воздействующая на душу человека.
В теории об энергиях (тварных и нетварных), берущей свое начало в святоотеческом Предании, соотносятся и согласуются христианское и экзистенциальное представления об объективной природе счастья. Субъективная природа счастья находит отражение в понятиях «аскетика» (в христианской психологии) и «настрой» (в психологии экзистенциальной), дополняющих друг друга.
Место потребностей человеческой природы, способов созерцания, ценностной и деятельной (со стороны субъекта) составляющих счастья, являясь достоянием экзистенциальной психологии, получают особое осмысление, преобразование, возведение на новый уровень в христианской психологии. Кроме того, при правильной интерпретации обоими направлениями нивелируется дихотомия эгоизма-альтруизма, преобразуясь в евангельский и апостольский принцип пользы и конструктивности. Так в являющейся центром Евангелия Нагорной проповеди Христа (в Заповедях блаженства), говорится о наградах за каждое свойство характера человека (кротость, жажда истины, милосердие и т.д.) – исполняя эти заповеди, человек делает благо и себе, и ближним вокруг, ни в коем случае не противопоставляя здесь собственное благо и благо ближнего. Выходит, что в полном смысле конструктивное стремление к собственному благополучию является и благом в принципе.
Никита АНАШКИН