Быдло из бомонда
Про касты и массового человека в интерьерах реальной политики
Дискуссия между Дмитрием Ореховым и моим земляком Андреем Рудалевым побудила и меня высказаться на тему «каст» и их соответствия своему предназначению. Зачинатель дискуссии произвольно использует понятия. Исторически известные нам индийские касты являются пожизненными, и кастовый статус наследуется. Даже российские сословия уже не такие ригидные: выходец из крестьянского сословия мог стать дворянином (опять же мой земляк Михайло Ломоносов), дворянина могли лишить прав сословия по суду, как декабристов.
Понятно, что автор имел в виду не исторические касты, а некую идею каст и кастовости. Кроме того, в статье автор, кажется, смешал субпассионариев с так называемыми гармоничными обывателями (по Л. Н. Гумилеву). Но речь не о терминах, а о том, что попытался донести до нас Дмитрий Орехов и что возмутило Андрея Рудалева.
Итак: откуда проистекает деградация и грозит ли России «разлом», а если грозит, то опять же, в чем кроется его причина?
Попробуем разобраться в этом, начнем же с «кастовой» темы. Традиционалисты нередко изображают мировую историю как последовательную смену революций каст. Узурпация жречеством светской, кшатрийской власти – это эпоха рабовладения, царей-жрецов древности. Приход к власти кшатрийских элит – феодализм, Средневековье. Буржуазные революции – это триумф вайшьев. А «диктатура пролетариата» – торжество шудр. Что же касается современного мира, то, глядя на европейские парады специфических меньшинств и следуя логике традиционалистов, приходишь к выводу, что на авансцену истории вырвались те, кто прежде числился вне каст, неприкасаемые. После этого, опять же исходя из постулатов традиционализма, мир вернется в изначальную точку и кастовая гармония седой старины возродится.
Сами «касты» (выражаясь в современных терминах – социальные страты) весьма неоднородны. Описанный Хосе Ортегой-и-Гассетом триумф «человека массы» в прошлом столетии затронул все слои общества. В результате глобального «восстания масс» и произошла деградация элит, затронувшая и средний класс.
«Манифест о вольности дворянства» Петра III, освободивший русских «кшатриев» (дворянство) от обязательного несения военной или штатской службы и способствовавший перерождению немалой части служилого сословия в социальных паразитов, которые живут за счет крестьянского труда, помыкают мужиком, но при этом не несут государеву службу. В результате крестьяне вспомнили, что вилы годятся не только для сельхозработ, протест возглавил Емельян Пугачев, по лукавой иронии истории выдававший себя за императора, автора злополучного манифеста.
Возьмем еще пример: Россию начала ХХ века, когда простолюдины кормили вшей и вдыхали иприт в окопах Первой мировой, а политическая и деловая элиты империи пировали-жировали на фоне военных бедствий, притом взывая к патриотическим чувствам. Вспомним советскую элиту (номенклатуру) предперестроечной поры: стагнирующая экономика, дефицит товаров, спецмагазины для начальства и пафосные речи о социальной справедливости и советском патриотизме. Наконец, Россия-XXI. Как выглядят ее элитные группы?
Начнем с культурного «бомонда»
Немалая часть этих «деятелей культуры» попросту паразитирует на ней. Вспомним печально знаменитого Павленского, однажды повторившего «подвиг» уголовников былых времен с прибитием мошонки к брусчатке, а затем обкорнавшего себе ухо. Ухо обкорнал, но новым Ван Гогом, однако, не стал по причине очевидной бездарности. Да и доктора Гаше рядом не нашлось. Из той же когорты – спектакли с голозадыми матерящимися актерами и аналогичные фильмы.
Отечественный зритель-слушатель-читатель, который в свое время собирал макулатуру, чтобы подписаться на собрание сочинений классика, добывал «из-под земли» вожделенный билет на Таганку, выстаивал очереди, чтобы попасть на премьеру киношедевра, видя всё это безобразие, перестает воспринимать наш «бомонд» как культурную элиту.
В его глазах подобные деятели и их окружение представляются уже как бомонд-быдло, «бомондло», непонятно как и почему выбившееся в князи. Высокомерно-пренебрежительное отношение «бомондла» к народу рождает вполне естественный и адекватный ответ со стороны народа.
К «бомондлу» тесно примыкает либеральная тусовка, не допущенная к большой политике или отлучённая от нее. У этих отношение к народу не просто высокомерно-пренебрежительное, а враждебно-презрительное. В современной литературе воплощением этой своеобразной «касты» можно считать Гаврилова – персонажа одноименного рассказа Романа Сенчина.
Теперь возьмем нашу политическую элиту. Мало того, что агитируют за патриотизм, принимают законы об иноагентах и т. д., не собираясь при этом отказываться от заграничной недвижимости и отправляя отпрысков учиться и жить за рубеж, так еще и демонстрируют барское отношение к народу, избравшему их. Примеров – тьма.
Губернатор, называющий противников размещения мусорного полигона во вверенной ему губернии «шелупонью». Депутатша Госдумы, призывающая пенсионеров «выйти из зоны комфорта», притом что сами парламентарии, устроившие себе комфортную жизнь, отказываться от комфорта не спешат. К тому же плохо учили уроки истории: народ имеет обыкновение выходить из «зоны комфорта» на площади. Авторы афоризмов о «макарошках» и т. п., повторяющие на новом витке истории классическую фразу про хлеб и пирожные. Если политическая элита относится к народу как к быдлу, она в ответ получает такое же отношение со стороны народа – принцип бумеранга.
О бизнес-элите современной России, покупающей футбольные команды и дорогущие яхты, при этом упрекая работников в низкой производительности труда (а какой еще она может быть, если деньги в модернизацию производства не вкладываются, а тратятся на те же команды, яхты, особняки и др.?), давно все сказано, добавить почти нечего. Впрочем, всё это описал еще Павел Мельников-Печерский, противопоставив честному русскому предпринимателю Потапу Чапурину Лешку Лохматого, предтечу «новых русских» 1990-х. Ничто не ново под луной.
Люди наглядно убеждаются в том, что культурная, политическая и деловая элиты не соответствуют своему предназначению, по крайней мере, значительная часть их представителей.
У кого-то из прочитавших эти строки возникнет иллюзия, что проблема смены элиты решится посредством «мускулистой руки рабочего класса», «вставай, проклятьем заклейменный» и т. д. Между тем, подобные масштабные общественные перевороты (независимо от их политической и идеологической подоплеки, со знаком + или -) практически всегда наряду с действительно незаурядными личностями выносят на гребень волны всевозможный социальный мусор, который оказывается ещё хуже коррумпированных бюрократов старого режима и развращенного «бомондла». Современная Украина являет собой ярчайший образец. Выразительные примеры можно найти в известной биографии Гитлера авторства Иоахима Феста. Когда один новоназначенный приводит друга в свой служебный кабинет и захлебывается от восторга – «Я теперь начальник», другой же пишет слезное письмо фюреру, прося дать ему хоть самую завалящую должностишку, иначе он снова вынужден будет идти воровать, ибо ничего больше делать не умеет.
Однако рано или поздно приходит момент, когда новая власть откликается на потребность общества в самоочищении от Шариковых и Швондеров и происходит решительная зачистка, когда гасят и виноватых, и правых, и вовсе непричастных. Система «устаканивается», на освобожденные от субпассионариев места приходят гармоничные обыватели-исполнители. Очищение происходит, как правило, драматично: по Москве разлетаются «черные воронки», на улицы Пекина вываливает воинствующая молодежь.
Но вся беда в том, что с течением лет энергия, приданная чисткой, иссякает, новая система управления стареет и устаревает, сперва подвергается окостенению, затем деградации и разложению. Перестают работать «социальные лифты», молодым нигде нет дороги, происходит отрицательная селекция: выдвигаются те, кто умеет польстить начальству, холуи и хамелеоны, ценность деловых и моральных качеств девальвируется в сравнении со способностями к аппаратным интригам и умением угождать.
Элита стремится обезопасить себя через всякого рода ограничительно-запретительные и дискриминационные меры, которые однажды болезненно аукаются ей. Примеров опять же тьма. Возьмем Россию начала ХХ века. Почему столь много евреев участвовало в революции? Антисемиты видят причину в некоей природной зловредности евреев, а их противники просто обходят сей факт молчанием. Между тем ответ лежит на поверхности: причина их похода в революцию – дискриминация (черта оседлости, процентная норма при приеме в вузы и т. д.), которые воспринимались болезненней, чем погромы (громит-то толпа, а ограничивает в правах государство). Точно так же дискриминация по религиозному признаку миллионов русских людей (старообрядцев) толкала в оппозицию власти цвет русского бизнеса. В итоге одни комиссарили, другие финансировали революционные партии. А кто виноват? Деградирующая правящая элита.
Так же и сегодня, принимая явно дискриминационные законы вроде запрета на участие в выборах «причастным к экстремистской деятельности», мутно-расплывчатого формулирования понятия «иноагент» политическая элита взращивает своих «могильщиков», как имперская взрастила большевиков, эсеров и т. д., а позднесоветская – диссидентов и уличных демократов.
Ситуация в современной России усугубляется тем, что пришедшая к власти в начале 1990-х элита не прошла чистку и быстро перешла от «революционной» фазы к стагнирующе-деградирующей. При этом в составе ее оказались как вознесенные на гребень политической волны «революционные субпассионарии», прочно обосновавшиеся в различных структурах, так и представители старой позднесоветской, затронутой процессами деградации элиты. Теперь уже в креслах начальников дети и скоро внуки тех и других.
Как же быть? Как разорвать порочный круг? Ничего более оригинального, кроме как трансформация кадровой, молодежной, социальной и т. д. политики, не придумаешь. Включить остановившиеся социальные лифты, помогать молодым талантам с достаточным уровнем пассионарности прийти во власть: политическую, экономическую, власть над умами. И не давать пробиваться бездарностям. Расширить рамки кадрового резерва власти.
Само собой, решительно бороться с коррупцией. Вернуть реальную политическую конкуренцию. Сделать законодательство разумным, не допускающим разноречивых толкований. Сделать выборы реально честными.
Возвращаюсь к тому, с чего начал разговор. Иерархия в обществе должна в идеале выглядеть так: пассионарная элита вверху и впереди, далее – численно преобладающая масса гармоничных тружеников. В каждом социальном слое есть лучшие и худшие: высококвалифицированные рабочие – и люмпены, трудяги-пахари – и сельские голодранцы, предприниматели-производители – и печально памятные «новые русские», интеллигенты-подвижники – и паразитирующее на теле культуры «бомондло». Нельзя позволить вторым занять место первых.