Как чекисты зачистили Гохран
Особняк в Настасьинском переулке помнит небо в алмазах. Ведь после революции тут хранились несметные сокровища, собранные чекистами на руинах Российской Империи.
Хранились эти сокровища плохо. Об этом сегодня наш рассказ.
Построенное в 1913–1916 годах к 300-летию Российского императорского дома Романовых по проекту одного из основоположников неорусского стиля архитектора Владимира Покровского, здание Ссудной казны хорошо сохранилось до наших дней. Эффектный силуэт этого дома особенно впечатляет в ракурсах, открывающихся со стороны Тверской улицы. Не менее безупречны и интерьеры: они расписаны по эскизам Ивана Билибина. А созданного выдающимся художником двуглавого орла с коронами каждый из нас теперь ежедневно и по многу раз держит в руках. Именно с белокаменного фасада дома 3, строение 1, в Настасьинском переулке он «перелетел» на денежные купюры и стал одним из символов Банка России.
Советская «рентерия»
Из воспоминаний палача царской семьи Якова Юровского:
— …я велел загружать трупы, снимать платье, чтобы сжечь его… Когда стали раздевать, то обнаружилось, что на дочерях… были лифы, так хорошо сделанные из сплошных бриллиантовых и других ценных камней, представлявших из себя не только вместилища для ценностей, но и вместе с тем и защитные панцири. Вот почему ни пули, ни штык не давали результатов при стрельбе и ударах штыка. В этих их предсмертных муках, кстати сказать, кроме их самих, никто не повинен.
Ценностей этих оказалось всего около полупуда. Жадность была так велика, что на Александре Федоровне, между прочим, был просто огромный кусок круглой золотой проволоки, загнутой в виде браслета, весом около фунта. Ценности все были тут же выпороты, чтобы не таскать с собой окровавленное тряпье…
Фанатик революции, бессребреник Юровский летом 1920-го привез бриллианты и золото семьи Николая II в Москву и сдал в недавно созданное Государственное хранилище ценностей. В Гохран тогда начали свозить драгоценности Романовых, Оружейной палаты, Русской православной церкви, сокровища из музеев и ценности, изъятые у богатеев в ходе повсеместной «экспроприации экспроприаторов».
Впервые в России о сохранении имперских сокровищ позаботился Петр I. В 1719 году он учредил специальную камер-коллегию — Царскую Рентерию (казну). Она учла все ценности царской семьи,был составлен полный список государственных регалий, украшенных драгоценностями орденов и парадных ювелирных украшений. Хранились они буквально за тремя замками. Только собравшись вместе, сокровищницу могли открыть три особо доверенных чиновника: камер-президент, камерсоветник и рентмейстер. У каждого из них был ключ, выкованный в единственном экземпляре.
После Петра I рентерия получила название Бриллиантовой комнаты, куда при правлении всех Романовых продолжали стекаться уникальные драгоценности со всего мира и лучшие изделия придворных ювелиров. У советского Гохрана главной задачей поначалу было отнюдь не хранение собранных сокровищ, а их использование. Советскую власть в мире не признавали, с Советской Россией не хотели ни торговать, ни давать ей кредиты. В разоренной стране, где еще продолжалась Гражданская война, где свирепствовали тиф, «испанка» и голод, большевикам срочно нужны были деньги на поддержку своей еще не слишком прочной власти.
В письме курирующему учреждение заместителю наркома финансов Аркадию Альскому Владимир Ленин сформулировал главную задачу Гохрана:
— Нам нужно быстро получить максимум ценностей для товарообмена с заграницей.
«Сказка встала передо мной...»
Деятельность Гохрана с первых дней его существования была засекречена. Информацией о хранившихся ценностях обладали только несколько человек из высшего партийного руководства, а распоряжаться ими, по традиционному примеру русских царей, мог только лично Ленин. Так же для нашей страны традиционно: даже под личным контролем высшего в государственной иерархии лица могут твориться дела, совершенно непотребные.
Один из первых советских «невозвращенцев», отказавшийся в 1923 году вернуться из Лондона в Советскую Россию, Георгий Соломон (Исецкий) в эмиграции написал книгу «Среди красных вождей». В ней есть любопытный эпизод о том, как в качестве заместителя народного комиссара торговли и промышленности РСФСР он однажды посетил Гохран.
— Мы остановились у большого пятиэтажного дома, — пишет Соломон. — Я вошел в него, и... действительность сразу куда-то ушла, и ее место заступила сказка. Я вдруг перенесся в детство, в то счастливое время, когда няня рассказывала мне своим мерным, спокойным голосом сказки о разбойниках, хранивших награбленные ими сокровища в глубоких подвалах... И вот сказка встала передо мной... Я бродил по громадным комнатам, заваленным сундуками, корзинами, ящиками, просто узлами в старых рваных простынях, скатертях... Все это было полно драгоценностей, кое-как сваленных в этих помещениях...
Кое-где драгоценности лежали кучами на полу, на подоконниках. Старинная серебряная посуда валялась вместе с артистически сработанными диадемами, колье, портсигарами, серьгами, серебряными и золотыми табакерками... Все было свалено кое-как вместе... Попадались корзины, сплошь наполненные драгоценными камнями без оправы... Были тут и царские драгоценности... Валялись предметы чисто музейные... и все это без всякого учета. Правда, и снаружи, и внутри были часовые. Был и заведующий, который не имел ни малейшего представления ни о количестве, ни о стоимости находившихся в его заведовании драгоценностей...
В этой «мутной воде» и дела творились «мутные». До высшего руководства страны стали доходить слухи о том, что в Гохране не все чисто. По личному распоряжению Владимира Ленина начальником Золотого отдела Гохрана назначили лично честного фанатика Якова Юровского. 4 мая 1921 года он впервые пришел на новую службу, а 16 мая напросился на личный разговор с вождем. Стенограмма их беседы начинается со слов Юровского: «Хищения безобразные в Гохране. Кража была как раз 4/V, в день моего прихода… 6/V я сказал… дольше оставаться не могу. Не могу отвечать, раз идет сплошное воровство… Ежедневно пропадает до 1/2 милл. руб. золотом».
Для наведения порядка Гохран был поставлен под контроль ВЧК.
Вплоть до расстрела
О том, как чекисты жестко «зачистили» Гохран, рассказано в популярной в поздние советские годы книге Юлиана Семенова «Бриллианты для диктатуры пролетариата», по которой вскоре был создан и кинофильм. Три ювелира-оценщика — Шелехес, Пожамчи и Александров — были пойманы с поличным. При обысках в домах и на рабочих местах экспертов, отвечавших за оценку и сортировку драгоценностей, были найдены неучтенные или тайно вынесенные из Гохрана бриллианты, фальшивые накладные на бланках Наркомфина, переписка с заграничными партнерами.
Троих расхитителей социалистической собственности расстреляли. Но в идеологически выверенном романе Юлиана Семенова ни слова не сказано о значительно численно превосходящей банде, безнаказанно пользовавшейся сокровищами Гохрана, — чиновниках нового режима. В «кладовку» Ленина заглядывало слишком много людей. Испытанные революционеры, красные полководцы, чекисты или их жены приезжали в Настасьинский переулок, как на блошиный рынок, и выбирали то, что приглянется.
Например, начальник военных сообщений Рабоче-крестьянской Красной армии товарищ Аржанов приглядел себе инкрустированную золотом личную трость императора Петра I, некий военспец товарищ Раттэль — усыпанную бриллиантами золотую табакерку. Товарищ Красина-Лушникова по записке (без печати!) из Наркомфина получила «для нужд наркомата» 11 497,8 карата бриллиантов. Лушниковой по мужу была сестра самого главы Наркомфина товарища Красина, ну кто бы посмел не выдать ей блестящих камушков? Разве что лично Владимир Ильич стоял бы на страже…
По запискам самого вождя мирового пролетариата ценности в Гохране отпускались для выполнения главной задачи исторического момента — разжигания пожара мировой революции. Драгоценные камни и золото вывозились на Запад килограммами! Больше всего — в Германию, где находилось Западноевропейское бюро исполкома Коминтерна. «Мулами»перевозчиками работали дипломаты и дипкурьеры, а порой и просто идейные соратники российских коммунистов. Однажды с бриллиантами в каблуках своих ботинок на таможне был задержан автор знаменитой книги «Десять дней, которые потрясли мир», американский журналист Джон Рид.
Продажа Родины
Кощунство даже не в воровстве. По своим масштабам и высокой художественной ценности изделий ювелирный фонд дореволюционной России не имел равных в мире. Вершина этого «айсберга» — драгоценности русской короны — со времен Петра Великого и по его указу не могли продаваться, обмениваться и дариться.
Эти национальные сокровища, шедевры искусства после революции пошли на распродажу на развес. Браслеты, диадемы, серьги разламывали, вынимали из них бриллианты и жемчужины, а тонко витое золото отправлялось в плавильные печи.
Сначала ценности вывозили тайно, затем в 1925–1926 годах по заказу Гохрана были изданы четыре выпуска иллюстрированного каталога «Алмазный фонд СССР». Не для внутренней пропаганды. Вот, мол, глядите: то, чем прежде владели проклятые буржуи, стало теперь достоянием всех граждан Страны Советов! Переведенные на английский, французский и немецкий языки издания распространялись в Европе и Америке для привлечения покупателей.
К счастью, Россия — такая страна, которую невозможно полностью украсть и полностью продать. Большая она, и в любые времена находятся в ней люди, стоящие на страже национальных интересов. Были такие и среди музейщиков, и среди экспертов Гохрана.
Они сумели отстоять часть исторических сокровищ, убедить революционное руководство в необходимости их сохранения на Родине. Полностью бардак и разбазаривание ценностей прекратил Сталин в 1934 году. Вероятно, он не особо думал о художественной или исторической значимости «безделушек», но стал беречь престиж страны. С тех пор и по сей день и бережем его..
Читайте также: Скульпторы отреставрировали композицию «Литейщик и кузнец» в районе Якиманка