Волшебная птица феникс
В модном кабаре «Ренессанс» предвоенного китайского Харбина выступает модный певец Вертинский. Он еще не знает, что встретит сегодня здесь свою судьбу.
В модном кабаре «Ренессанс» предвоенного китайского Харбина выступает модный певец Вертинский. Он еще не знает, что встретит сегодня здесь свою судьбу.
В клубах сигаретного дыма Вертинский, стильный, одетый в костюм Lanvin, со своей фирменной картавинкой исполняет хиты… Артисты часто применяют один трюк: в толпе выделяют какого-то человека и обращаются именно к нему. Так интонация становится пронзительнее, в голосе больше чувства и эмоций.
Кавказский пленник
Вот и Вертинский, опытный сердцеед, ловелас, увидел за столиком девушку и поет весь вечер именно ей. Ах, что это за девушка, что за удивительные глаза! Огромные, черные, с персидским каким-то разрезом. И брови вразлет, и белая фарфоровая кожа, высокая стройная шейка и тонкий стан. И руки… Длинные изящные пальцы. И в ресницах, пушистых, изогнутых, «спит печаль». Красотке семнадцать лет, и зовут ее Лидия Владимировна Циргава. Домашние называют ее Лилей.
Лиля, вчера еще сорванец-подросток, за каких-то пару лет превратилась вдруг в томную красавицу, окруженную поклонниками… В Харбине русских целая диаспора. Семья Циргава оказалась там из-за дедушки по отцовской линии — он приехал в Китай по военным делам, а потом осел, сделался фермером. Разводил пчел… Но при этом считал себя русским. Отец Лили умер, когда девочке было 10 лет. Мать была строгая, держала дочь, как говорится, в ежовых рукавицах. Но разве тут удержишь — когда характер, темперамент! От поклонников не было отбоя. Но Лиля-Лидия о замужестве, конечно, и не думала. Вокруг столько интересного. Она хорошо рисовала, модничала, кружила головы. Вертинского обожала — заочно: была поклонницей его творчества. Впрочем, кто тогда не обожал Вертинского?
И вот знаменательный день. Идол, кумир сошел с парохода «Чичибу-Мару» на китайскую землю. Здесь он уже второй раз и вновь поражен радушным приемом… И еще — темными загадочными глазами незнакомки. Ей он поет весь вечер. Ей посвятит позднюю, самую сильную, страсть и все свои оставшиеся годы… После концерта он сошел со сцены в зал и, будто случайно, остановился у столика черноглазой красавицы. «Садитесь, Александр Николаевич», — пригласила она его. Смелая! Вертинский от предложения не отказался. «Сел — и навсегда», — вспоминал он позже.
Мать Лили была в ужасе. Огромная разница в возрасте — ей 17, ему 51! Вертинский, по мнению строгой мамы, работал «в кабаке». У него была армия поклонниц, слава ветреника. Разве о такой доле мечтала она для своей красавицы Лили?
Но Лиля была дерзка и непреклонна. И влюблена — очень-очень. Вертинский уехал, и они полтора года переписывались. В письмах он восхищался ее черными глазами и кудрявыми волосами, а как-то даже прислал в подарок живого барашка — его завитки были похожи на Лидины густые волосы. Он подписывал письма «Сандро», на грузинский манер, ведь Лиля наполовину была грузинкой. И он, опытный мужчина, знал, что эта любовь не случайное увлечение, это навсегда. Себя он в шутку называл «кавказским пленником»…
Через полтора года, в 1942 году, в Кафедральном православном соборе Харбина состоялось венчание. Лидия Циргава стала Вертинской — по мужу. На обряде присутствовала, казалось, вся русская община. Невеста была сказочно прекрасна. Белая фата, раскосые черные глаза, тонкая талия. Вертинский светился от счастья. С черной бабочкой на ослепительно белой рубашке и белой же веточкой в петлице, он был элегантен и хорош собой. Они были похожи с невестой какой-то хрупкостью, изяществом, внутренним светом и радостью. Говорят — когда муж с женой похожи, это хороший знак.
Ее главная роль
Война разрушила привычное мироустройство. Китай был тоже вовлечен — пути поставки провизии перекрыли, в стране не было самого необходимого. Александр Вертинский перед каждым своим выступлением выкупал фрак из ломбарда, а после выступления — закладывал вновь… Но даже если деньги были, купить что-то на них было проблематично. Семья приняла решение возвращаться на родину. Наконец в 1943 году разрешение на возвращение было дано, и Вертинские — уже с трехмесячной дочкой Марианной — приехали в Москву.
Александр Вертинский разъезжал с концертами по всему фронту. Лида ждала его в отеле «Метрополь» — сначала с Марианной, а вскоре уже и со второй дочкой, Анастасией. Жила с ними и Лидия-старшая — мать Лили. Именно она считалась, скорее, строгой мамой для девочек. А Лидия-младшая, Лилечка, была им как старшая капризная сестренка. Любила рисовать, петь, смеяться. Да и Александр Николаевич относился к ней как к любимой девочке-малышке. Баловал подарками, украшениями и мехами. Восторгался красотой и талантом жены, — но и вздыхал: ах, если умру, как ты будешь жить? Лишь поэтому согласился на то, чтобы Лида получила профессию, училась.
После войны Лидия поступила на факультет живописи в Институт имени Сурикова. У нее был какой-то особенный взгляд на природу: и сегодня ее работы, букеты и пейзажи, кажутся необычайно современными. Ясные и очень искренние, сдержанные и вместе с тем яркие, они заслуживают отдельного рассказа. Совершенно понятно, что так рисовать может только прямолинейный и вместе с тем аристократичный человек. Наверное, в первую очередь именно эти цельность и простота привлекли известного артиста Вертинского. Красавиц в его жизни было немало…
Своим жильем Вертинские обзавелись только спустя три года после возвращения в Москву.
Тогда же состоялось знакомство Лидии Вертинской с режиссером Александром Птушко. Он был потрясен ее экзотической внешностью и пригласил на роль сказочной птицы Феникс в «Садко». «Спите! Тихое счастье… Спите! Спите!» — и распахнутые глаза в опахалах черных ресниц; сколько снято всего сегодня с применением компьютерной графики и самых совершенных технологий, а сердце останавливается по-прежнему от этого дивного лица и глаз птицы Феникс.
А были еще и «Дон Кихот», и «Королевство кривых зеркал», и «Новые приключения кота в сапогах»… Но Лидия Вертинская не считала себя актрисой. Устроилась работать на полиграфический комбинат и в свободное время рисовала. А еще — была любимой женой, балованной девочкой. Пожалуй, эта роль в ее жизни оказалась самой главной.
Не как советские гражданки
Как-то за столом Александр Николаевич, внимательно поглядев на дочек, спросил: «Тебе не кажется, Лилечка, что мы воспитываем наших двух стерв не как советских гражданок?». У «стерв» были бонны, они свободно болтали на иностранных языках и не признавали дисциплины…
Решено было отправить их на «перевоспитание» в пионерский лагерь. Девочки уехали с дорогими чемоданами, набитыми яркими платьицами, шарфиками и прочими девичьими прелестями. Встречали их после смены Александр Николаевич — в пиджаке и бабочке, Лиля — в туфлях на каблуках и в нарядном платье. Дочки вернулись с одним чемоданом на двоих, в нем болталась линялая майка. Выросшие и исхудавшие, Марианна и Анастасия бросились на кухню и стали хватать еду прямо из сковородки.
«Советское воспитание» с треском провалилось… Да, в доме Вертинских устой был абсолютно дворянским. Накрывались роскошные столы, отмечались Пасха и Рождество. Фантастическая кулинарка, бабушка Лидия готовила блюда русской и грузинской кухни. Но главное — в доме царил не коллективизм, приправленный марксизмом-ленинизмом, а самая настоящая семейная любовь. С общими застольями, с песнями, с обсуждениями того, как прошел день у каждого. С новогодней елкой, пахнущей хвоей, с подарками под ней, завернутыми в шуршащую нарядную бумагу. С именитыми и вместе с тем очень простыми и интересными гостями: за гостеприимным столом собирались Рина Зеленая, Качалов, Грибов, Симонов…
Девочки обожали отца. Прятались от материнского гнева под полами его домашнего шелкового халата, боролись за право быть «любимицей». Но главная любимица у него была одна. Лилечка… Лиля умела подчеркнуть свою восточную красоту и надевала чудесные парчовые и шелковые наряды, на голову — чалму. На концертах мужа сидела в ложе — совершенно космическая какая-то, неземная. И все бинокли были направлены на нее.
Главным в этой жизни был он — папа. Папа, не отводящий влюбленных глаз от своей молодой жены.
В таком вот взаимном счастье и уважении прошло пятнадцать лет.
Жизнь складывалась по-разному, и в трудные послевоенные годы концерты Вертинского не приветствовались, заработки упали… И хотя по-прежнему от поклонников его творчества не было отбоя, гастролей становилось все меньше. Александр Николаевич грустнел и жаловался на боли в сердце. Глядел на свою прелестную Лилю, на дочек, так похожих на нее разрезом глаз и непоседливостью. И очень боялся: как они останутся без него, его девочки.
56 лет одиночества
В мае 1957 года Вертинский уехал на гастроли в Ленинград. Поздно вечером в квартире Вертинских раздался звонок. Телефонистка сказала: «Вызывает Ленинград». Лиля долго сидела с трубкой в руках — ждала, когда раздастся родной голос. Но Александр Николаевич к телефону не подошел. Он умер в своем номере в гостинице «Астория» после благотворительного концерта. Инфаркт…
Лидия Владимировна осталась вдовой — в 34 года. Впереди ее ждало 56 лет одиночества. Сейчас это кажется странным и ужасно несовременным, но за эти долгие годы у красавицы Лили не было больше романов, не было замужеств… Она много рисовала, радовалась успехам своих дочерей, ставших известными актрисами. Ее картины хорошо продавались и кормили семью. Вертинская написала книгу воспоминаний. Пережила социализм, а следом и «лихие девяностые». Шагнула в новый век и застала эпоху интернета и гаджетов… Но вот сердце ее по-прежнему принадлежало Александру Николаевичу.
Она перечитывала его написанные от руки письма, перебирала открытки, отправленные из разных городов, и будто слышала чуть надтреснутый любимый голос, чувствовала тонкий запах его одеколона.
В канун Нового, 2014 года у Вертинских нарядили по традиции елку. За окном падал крупными хлопьями снег, ошеломительно пахло хвоей. Лидия Вертинская была уже бабушкой — но кто б мог так назвать эту прекрасную, по-прежнему тоненькую и аристократичную девяностолетнюю богиню! Она попросила внучку поставить старую запись. «Ваши пальцы пахнут ладаном…»
Родной голос с бархатными интонациями, такой любимый. Лидия Владимировна прикрыла глаза. Сейчас она отчетливо слышала: Александр Николаевич улыбается, по голосу это всегда понятно. Да, собственно, вот она и увидела его. Изящного, элегантного, в модном костюме и блестящих лаковых ботинках. В клубах сигаретного дыма харбинского кабаре «Ренессанс» он ловко спустился с подиума и идет к столику, за которым сидит она.
На словах «Сам Господь по белой лестнице поведет вас в светлый рай» она подала руку своему Александру Николаевичу и легко поднялась навстречу.
Теперь они будут вместе, навсегда.
А на Москву падал и падал снег. Это так хорошо и правильно, когда Новый год приходит к нам с новым снегом…
Читайте также: Онлайн-квест о Людмиле Гурченко подготовил портал «Узнай Москву»