Борис Акунин, Российские травмы. Опрос-3
И все же самым тяжелым потрясением последнего столетия для России, видимо, была Отечественная война, точное количество жертв которой до сих пор не подсчитано, причем разница в оценках идет на миллионы.
Николай Никулин, автор солдатских воспоминаний, которые многие из вас называли, когда мы здесь обсуждали лучшие военные книги (сам я никулинские мемуары, безусловно честные, не люблю — очень уж они беспросветны), делает из своего фронтового опыта выводы, от которых мороз по коже. Никулин долго находился в одной из самых чудовищных мясорубок, под Погостьем, на Ленинградском фронте. Он пишет, как месяц за месяцем происходил геноцид нации: погибали лучшие, выживали худшие. «Если у него [командира] болит душа и есть совесть, — пишет мемуарист, — он сам участвует в бою и гибнет. Происходит своеобразный естественный отбор. Слабонервные и чувствительные не выживают. Остаются жестокие, сильные личности, способные воевать в сложившихся условиях. Им известен только один способ войны — давить массой тел. Кто-нибудь да убьет немца». «На войне особенно отчетливо проявилась подлость большевистского строя. Как в мирное время проводились аресты и казни самых работящих, честных, интеллигентных, активных и разумных людей, так и на фронте происходило то же самое, но в еще более открытой, омерзительной форме».
Прогноз этого на всю жизнь травмированного войной человека страшен: «Надо думать, эта селекция русского народа — бомба замедленного действия: она взорвется через несколько поколений, в XXI или XXII веке, когда отобранная и взлелеянная большевиками масса подонков породит новые поколения себе подобных».
Соглашаться с этим мрачным пророчеством — значит, записывать в «подонки» и самих себя. Я к этому не готов. Вы, я надеюсь, тоже. Как мне кажется, жизнь устроена таким удивительным образом, что, когда рождаются новые поколения, в них мистическим образом воспроизводится примерно одно и то же соотношение шкурников и альтруистов, трусов и храбрецов, мерзавцев и праведников. Или нет? Может быть, качество нации от тяжелых травм действительно ухудшается? Это опять тема для отдельного долгого разговора.
Пока же давайте посмотрим, много ли здесь тех, у кого война не отобрала никого из прямых (подчеркиваю) предков. (Если считать двоюродных-троюродных, то, наверное, получится вся страна). У меня, например, из родственников погибли дядя (примерно в тех местах, где воевал Николай Никулин) и двоюродный дядя (под Сталинградом), так что я отмечусь во второй категории.
Оригинал