«Хочу, чтоб не было войны и доллар по тридцать». О чем мечтают молодые рабочие
Мы редко думаем о тех, кто стрижет наши головы, строит наши дома и печет наши булочки с маком. Они не красноречивы: некогда было учиться риторике. Они — кто-то скажет — не очень умны: ну да, другим на жизнь зарабатывают. Но именно они определяют нашу реальность. Миллионы наемных работников, которых новейшая социология называет прекариатом. От них зависят итоги выборов, цифры соцопросов, кривизна наших стен и спокойствие наших желудков. Самому старшему герою этого текста — двадцать. Эти люди — наше будущее.
- Фото: Евгений Бабушкин
Антон Комаров, каменщик (Вологда, 18 лет):
В России всё хорошо, но всем плевать на качество. Видели, как кирпичи кладут на стройках? Кое-как. Потому что платят за кубы. Сколько кирпичей положил, столько и заплатили… Я иногда вообще в шоке. У них вся стена кривая, а они ее потом берут и замазывают. Или балконы падают, потому что арматуру не положили. Халатность! Ну, Россия есть Россия.
Но это большие стройки. А кто себе особняки строят, те платят, чтобы идеально ровно было. Кому охота жить в кривом доме? Поэтому я после армии хочу особняки строить. Камины делать, стены облицовывать. Фигурки делать из кирпичей. Крыши, чтобы покрасивее. Творческую работу хочу, чтобы подумать надо было, мастерство рук проявить, чтобы настроение было. Потому что без настроения я плохо выкладываю.
А мечта у меня знаете какая? Чтобы люди были добрые, доверяли друг другу. Сейчас-то помощи никакой, люди сильно изменились. Еще хочу себе построить хороший, необыкновенный дом. С камином. Хочу найти жену. Завести троих детей. Жить. Встречать старость. Всё это в Вологде, конечно. Москва тоже ничего, хорошая, уютная, чистая. Но пробки. Может, я и пожил бы в Москве, но Вологда все же родина, а главное, пробок нет.
Будущего я боюсь немного. Но если кризис ударит, уеду в лес. Рубить деревья. Строить дом из бревен.
- Фото: Евгений Бабушкин
Валерия Васютина, парикмахер (Владивосток, 19 лет):
Я сейчас только и делаю, что смотрю на чужие волосы. Один ходит недокрашенный. У другого цвет не проявился. У третьего угол недострижен, а это обязательно выскочит в укладке, там же целая геометрия. Особенно у мужчин.
Я как вижу эти косяки, сразу хочется исправить. В политике нашей тоже всё нехорошо. Народ не слышат и не разговаривают с ним. Вот американцы — они за людей. Суд у них по каждому пустяку. Есть проблемы — знаешь, к кому обратиться. А в России мы просто забиваем на проблемы. Просто не решаем их.
Надо продвигать людей малых профессий. Сейчас много высших образований, все хотят сидеть на попе ровно и ничего не делать. Не, вышка — это хорошо. Но если ты достиг высот в профессии, какой смысл уходить на пять лет? Всё равно людей, которые делают что-то руками, по сути мало.
Вот я, когда у меня будет свой салон, всё равно буду продолжать стричь. Буду и мастером, и директором. К таким людям самое уважение. А то многие сидят на ресепшене и вообще ничего не понимают.
Делать я люблю авангардные прически. Неклассические. Андеркат, выбритые виски. Но такие мало кто просит. Да люди вообще не знают, чего хотят. Я — знаю. Больше всего я хочу, чтобы упал доллар. Чтобы снова был тридцать. А то жить невозможно. И еще хочу, чтобы не было войны.
- Фото: Евгений Бабушкин
Степан Зайнулин, официант и бармен (Якутск, 20 лет):
Мы не говорим «клиент». Только «гость». Клиент — это потребитель. А мы должны проявлять ласку и любовь. Даже если гость плохой. На пустом-то месте ничего не происходит. В конфликте всегда две стороны виноваты. Нужно выслушать гостя, убрать весь негатив и понять самую суть. Нужно быть психологом.
Так-то я учусь бухучету, ресторан — подработка. Но затягивает. Все думают, что работа официанта — это поверхностно: приди, подай. Но когда ты углубляешься, ты понимаешь, что все это неспроста, все эти правила сервировки.
Я сначала в Москве хочу работать в самом шикарном ресторане, потом уехать на стажировку за границу, если получится. А потом хочу открыть в Москве ресторан на высшем уровне, чтоб из Европы к нам приезжали и чтоб такие говорили: эх, хорошо! Я бы в Якутске открыл, но с нашим населением не выйдет. Не могут у нас люди это каждый день себе позволить… Зато у нас большие запасы алмазов, и мы гордимся этим!
У бармена три запрещенные темы: политика, спорт и… забыл третью. Так что я про политику не хочу говорить. Но вы обязательно запишите, что я думаю, что Россия процветает. Это одна из ведущих держав мира. А неприятности — это просто еще одно испытание. Не может быть такого, чтобы все идеально. За черной полосой всегда будет светлая. Нет-нет, я не думаю, что у нас черная полоса! У нас всё хорошо! Мне нравится Россия! Я люблю Россию! В будущем Россия будет очень развитой. Мы идем к тому, чтобы быть… Ну… Не знаю.
- Фото: Евгений Бабушкин
Виктория Долгова, косметолог (Пушкино, 19 лет):
Я с детства хотела творить красоту. Играла с мамой, брала помаду, пинцет, изображала, что косметолог. Сейчас смотрю на людей: тебе бы бровки выщипать, тебе бы укольчики от морщинок, тебе бы ногти. А то, бывает, сами себе выщипают, одна бровь выше другой. Или рисуют себе неимоверные. А ногти! Бывают грязные, бывают неаккуратно подпиленные, бывают просто обгрызенные, даже у людей в возрасте. Все хочется исправить и всем сделать красоту!
Еще я очень хочу доченьку, чтобы пошла по моим стопам и не боялась самореализации. Чтобы тоже делала красоту. Жить она будет, конечно, в России. Наша страна, в каких бы ужасных ситуациях ни оказывалась, найдет способ выбраться. У нас очень крепкая сила духа и эта… держава. Народ, короче. Вытягиваем нашу страну. Хотя напоказ не улыбаемся и не веселимся, всей семьей вытянем из любой ямы. Не, сейчас-то не яма. Сейчас кочка маленькая.
И люди у нас хорошие. У меня был один клиент, пил черный кофе, смотрел сериал «Солдаты», ходил в одно и то же время в один день недели. Очень хороший человек! А плохое я вспоминать не хочу. Плохое все забывается.
Вот только бы курорты надо улучшить, чтобы тоже можно было all inclusive, как в Европе. А так-то нам всё нравится. Нас ничего не трогает. Мы в хорошей сфере работаем. Косметологи — счастливые люди. Спрос на наши услуги всегда есть. Даже в плохие времена люди будут приходить. А если война, мы поможем нашим мужчинам на фронте.
- Фото: Евгений Бабушкин
Богдан Скаев, кондитер (Владикавказ, 18 лет):
Считается, что это для девчонок профессия. Но у нас сейчас много мужчин, профессионалов, которые знают дело лучше дам. Я вот могу многое. Могу моделировать, леплю из марципана и мастики. Конфеты делаю корпусные. Трюфеля. Карамельную композицию. Пирожные.
Я работаю в ресторане, но у меня уже своя клиентура. Цыганской почтой, как говорится. Осетия же небольшая страна. Я основном торты делаю, свадебные и детские. Могу трехъярусный торт, могу четырехъярусный. С декором, со всеми делами. Сейчас покупателю не так важен вкус, как внешний вид. Без вида ничего не продать. Делаю я его двое суток, стоит до двух тысяч рублей за килограмм, а выходит 17–20 килограммов.
Страна у нас не такая отсталая, как многие, которые только что узнали, что такое шоколад и карамель. Кризиса у нас никакого нет, республика нас поддерживает. Мастика у нас лучшая, французская. Марципан итальянский, но можно и Францию тоже. Россия пока его делать не научилась. Россия вот молды хорошо делает — формочки для композиции. В Москве есть пара человек, так хорошо молды делают, что от европейских не отличишь.
Так что я ни о чем не мечтаю.
- Фото: Евгений Бабушкин
Юлия Турчак, флорист (Ейск, 18 лет):
Хороший флорист от плохого только вкусом отличается. Этому не научиться. Это талант. Я родилась флористом. Хотелось бы так думать. Потому что быть флористом прибыльно и перспективно.
Клиенты разные. В целом хорошие. Я все их причуды выполняю. Бывают очень упертые: покупают три желтых и четыре красных розы, и это ужасно, но ты не можешь с этим ничего поделать, потому что клиент всегда прав. Я им, конечно, советую: возьмите вместо желтой розу-лимонад или белую, но если хотят именно желтую… Ну, приходится делать безвкусные букеты.
Я про будущее вот что думаю. Я сначала поработаю флористом. Потом директором магазина, может, в другом городе. А потом свой салон открою. Флористы очень хорошо зарабатывают. Ну вот обычная арка свадебная идет от ста тысяч, от каждого цветка нам прибыль 40–50 рублей, а цветов больше ста. А кроме арки еще заказывают всякие свадебные композиции на кронштейнах. Это в сезон, конечно. Мы сейчас думаем на похороны переключиться, но это такое… спорное. Цветы же должны быть в радость.
А вообще у нас не так уж плохо. Мы же не в Африке, где люди голодают. Все у нас будет... хорошо.