Зачем приезжал в Астану Бердымухамедов?

18-19 апреля т.г. состоялся государственный визит президента Туркменистана в Казахстан. Весьма примечательно и показательно, что свою первую официальную поездку после «переизбрания» в феврале 2017 года Гурбангулы Бердымухамедов совершил именно в Астану.

Тем самым, как отметили официальные СМИ обоих государств, было подчеркнуты и подтверждены основы двусторонних отношений – дружелюбие, добрососедство и взаимное уважение. Так что награждение Бердымухаммедова казахстанским президентом Орденом «Дружбы» I степени, возможно, не только дипломатический жест.

Но настолько ли идеальными являются казахстанско-туркменские отношения, как выглядят они, судя по официальной хронике прогосударственных СМИ?

Чтобы понять это, необходимо вернуться несколько назад, к моменту обретения независимости, и расспросить лиц, ранее покинувших Туркменистан, но сохранивших связь с родиной.

***

Дипломатические отношения между двумя странами были установлены 5 октября 1992 года, и к началу вышеупомянутого визита договорно-правовая база составляла более 60 документов, включая Договор о дружественных отношениях и сотрудничестве от 19 мая 1993 года.

В период правления первого президента Туркменистана (до декабря 2006 года) между Сапармуратом Ниязовым и Нурсултаном Назарбаевым сложились достаточно неплохие отношения. Однако в большей степени они касались взаимодействия в различных межгосударственных программах, например, в рамках ЭКО, и схожей заинтересованности в участии в программах ЕЭС и ЭСКАТО (ООН), СПЕКА, чем на двустороннем уровне.

Каких-либо видимых, реальных успехов равноправного, взаимовыгодного казахстанско-туркменского сотрудничества в тот период привести в качестве примера сложно. Причина заключалась, как в объективных, так и субъективных факторах.

К объективным относится то, что Казахстан и Туркменистан являются экспортерами углеводородов, соответственно транспортно-логистическое сотрудничество между ними определяется значительно большей зависимостью Туркменистана от транзита экспортируемого  природного газа через территорию Казахстана, чем зависимостью Казахстана от транзита через территорию Туркменистана казахстанской нефти. Так произошло, потому что проекты транспортировки казахстанской нефти через Туркменистан так и не реализовались.

В частности, в июле 1999 года активно обсуждался проект транспортировки северной казахстанской нефти к порту Туркменбаши. Оттуда она могла бы танкерами направляться к каспийскому побережью Ирана. В этих целях планировалось задействовать существовавший нефтепровод Павлодар-Чимкент (Казахстан) — Сейди (Туркменистан). При этом Казахстан был готов транспортировать по нему до 50 тысяч тонн нефти в месяц. Но договориться об этом в итоге так и не получилось.

Проект транзита казахстанской нефти через порт Туркменбаши был не единственным. В июне 2002 года посол Ирана в РК Мартаза Саффари после встречи с премьер-министром РК Имангали Тасмагамбетовым заявил журналистам о том, что Иран готов начать переговоры о строительстве нефтепровода из Казахстана через Туркменистан к Персидскому заливу.

Франко-бельгийская компания Total-fina Elf готовила технико-экономическое обоснование этого проекта с выходом к персидскому заливу и с ответвлением в западный Пакистан. Построить нефтепровод планировалось к 2008-2012 годам. Однако и этот проект остался только на бумаге. При этом зависимость Туркменистана от транзита природного газа через Казахстан не только никуда не исчезла, но и с началом строительства газопровода в Китай еще более стала ощутимой. Поэтому «равноправных» отношений между Туркменистаном и Казахстаном не могло получиться в принципе. Что прекрасно понимали в обоих столицах.

Тем не менее, Туркменистан оставался важным партнером Казахстана в энергетической сфере. В частности это подчеркивал в октябре 1998 года и Чрезвычайный и Полномочный посол Республики Казахстан в Туркменистане Валерий Темирбаев. Туркменистан являлся одним из основных поставщиков природного газа (и газового конденсата) в южные области Казахстана и на 25% удовлетворял их потребность в электроэнергии.

Однако уже к концу 2000-го года в рамках этого сотрудничества накопилось множество противоречий, в результате которых 1 марта 2001 года первый вице-премьер Казахстана Даниал Ахметов на встрече с С.Ниязовым признал долг Казахстана за поставленную в прошлые годы электроэнергию, а также часть задолженности за туркменский газ. В соответствии с протоколом межправительственных переговоров, состоявшихся в Ашхабаде в марте 2001 года, долг Казахстана составил более $55 млн., из которых свыше $21 млн. приходилось на оплату туркменского газа, поставленного в начале 90-х годов. Таким образом, несмотря на декларируемую важность вышеуказанного экономического сотрудничества, его нельзя было назвать безоблачным.

По причинам экономических противоречий в апреле 2001 года был даже перенесен официальный визит  Ниязова в Казахстан, в ходе которого планировалось подписать Договор о делимитации и демаркации казахстанско-туркменской государственной границы (примечательно, что этот договор впоследствии неоднократно пересматривался и был подписан уже в другой редакции в ходе последнего визита Г.Бердымухамедова), а также Соглашение о сотрудничестве в охране казахстанско-туркменской государственной границы и Договор о передаче лиц, осужденных к лишению свободы для дальнейшего отбывания наказания.

Примечательно, что и на конец 2005 года долговые обязательства Казахстана перед Туркменистаном так и не были урегулированы и продолжали оставаться предметом обсуждения специально созданной для этого казахстанско-туркменской рабочей группы, которую на тот период с казахстанской стороны возглавлял вице-министр энергетики и минеральных ресурсов Бырлык Оразбаев.

К субъективным факторам относительно непростых взаимоотношений Туркменистана ниязовской эпохи и Казахстана опрошенные эксперты отнесли некую «схожесть характеров»  обоих президентов. Их в большей степени заботили не интересы нации, а их собственная судьба, что выражалось в кадровой политике – только угроза экономической катастрофы могли побудить их привлечь (и то только временно и при условии их очевидной лояльности) способных, независимо мыслящих людей. Оба лидера были склонны «метаться» между США и Россией, оба с нескрываемым раздражением и опасением восприняли приход к власти в  2000 году президента Владимира Путина.

В феврале 1999 года С.Ниязов и Н.Назарбаев активно взаимодействовали в рамках подготовки встречи в апреле того года в Ашхабаде лидеров Казахстана, Кыргызстана, Туркменистана и Узбекистана (без Таджикистана) с целью обсуждения вопросов регионального развития и выработки единой позиции по выстраиванию консолидированных отношений с РФ. Правда, выработать единую позицию так и  не удалось в силу взаимоисключающих амбиций на региональное лидерство.

В июне 1999 года Чрезвычайный и Полномочный посол Туркменистана Халназар Агаханов, вручая в Астане верительные грамоты президенту  Назарбаеву, подчеркнул, что президент  Ниязов  предлагает выработать двустороннюю консолидированную позицию по поводу развития транспортной инфраструктуры, использования железнодорожного коридора Север-Юг, определения статуса Каспийского моря и действий по выводу энергоносителей на мировые рынки, в частности, строительство нефте- и газопроводов в Европу, Китай и к Персидскому заливу. Но тогда достичь консенсуса в силу отсутствия настоящего доверия между двумя лидерами так и не удалось.

***

С момента прихода к власти Гурбангулы Бердымухамедова казахстанский президент четыре раза посещал Туркменистан с официальными и рабочими визитами. Однако следует отметить, что два из четырех визитов были приурочены к многосторонним международным переговорам в Туркменистане. В этот же период  Бердымухаммедов в свою очередь несколько раз посетил Казахстан, в частности первый государственный визит состоялся в мае 2007 года.

Но несмотря на частоту взаимных визитов, нельзя констатировать, что за последние годы произошел какой-либо заметный прорыв в казахстанско-туркменских отношениях.

В Астане 18 апреля 2017 года  Бердымухамедовым и  Назарбаевым был подписан ряд документов, наиболее важными среди которых являются Договор о стратегическом партнерстве между Республикой Казахстан и Туркменистаном и Соглашение между Республикой Казахстан и Туркменистан о демаркации казахстанско-туркменской государственной границы и Соглашение между правительством Республики Казахстан и правительством Туркменистана о казахстанско-туркменской Межправительственной комиссии.

Подводя итоги визита, важно подчеркнуть, что Казахстан и Туркменистан стали первыми странами в регионе, которые сняли противоречия, связанные с общей государственной границей, тем самым опередив Узбекистан, новый президент которого намеревается ускорить аналогичные процессы с государствами-соседями.

Напомним, что туркмено-узбекские переговоры о делимитации и демаркации государственной границы между двумя государствами были возобновлены лишь после визита в Ашхабад нового президента Узбекистана Шавката Мирзиёева в начале марта 2017 года. Встречи рабочих групп Совместной туркмено-узбекской межправительственной комиссии по вопросам делимитации и демаркации туркмено-узбекской границы состоялись в Туркменабаде 27-30 марта.

Но, как было сказано выше, Договор о делимитации и процессе демаркации казахстанско-туркменской государственной границы был готов к подписанию еще в начале 2001 года.

Взаимодействие Астаны и Ашхабада, внешнеполитические приоритеты которых совпадают в таких сферах, как отношения с зарубежными странами в вопросах энергетики, диверсификация поставок углеводородов, создания надежной и многовариантной транспортно-логистической инфраструктуры, объективно необходимо и может быть взаимовыгодным. Однако пока объем взаимного товарооборота является скромным – $283,5 млн в 2016 году ($178,25 млн – в 2015).

Безусловно, это можно объяснить тем, что в основе экономик обоих государств лежит экспорт нефти и газа. Однако развитие торговли сдерживается также и из-за неконвертируемости туркменской национальной валюты (маната). Кроме того, не стоит забывать, что Туркменистан не намерен в ближайшее время отменять визовый режим, в том числе и для граждан Казахстана. Это явно не способствует развитию взаимных торговли и туризма.

Сможет ли увеличить взаимный товарооборот организация приграничной торговли, о чем было упомянуто в совместном заявлении двух президентов по итогам переговоров «тет-а-тет», пока неясно. Ясно лишь то, что с учетом общей финансового положения, решение этого вопроса не будет главной задачей текущего года.

В свою очередь дипломатические отношения двух стран нельзя назвать безоблачными. Они особенно обострились в октябре 2015 года после совместного брифинга президентов РФ и РК, в ходе которого Назарбаев публично высказал озабоченность по поводу ситуации с безопасностью на афгано-туркменской границе. Кроме того c 15 февраля 2015 года (ЧПП Магтымгулы Акмырадов был освобожден от должности) Туркменистан не имеет своего посла в Астане.

Плюс есть набор мелких скандалов, связанных с деятельностью дипломатов обоих государств, которые могли бы решаться в более дружелюбном формате. Да, их не стали предавать широкой огласке, но тем не менее их можно считать индикаторами реального уровня межгосударственного взаимодействия.

Таким же индикатором является и инцидент с 7 гражданами Казахстана, произошедший в 2012 году, и связанный с непреднамеренным нарушением государственной границы. В результате казахстанцы были реально осуждены, провели в заключении более трех месяцев и только потом были помилованы и возвращены на родину.

***

Принято считать, что наибольший потенциал взаимного экономического интереса остается в транзитных возможностях обоих соседних государств – по выводу казахстанской нефти в южном направлении к Персидскому заливу и туркменского природного газа в северном направлении в РФ, Украину, страны ЕС, а также в КНР. Но тут также имеются определенные нюансы.

На данный момент единственным покупателем туркменского газа остался Китай. С момента завершения строительства трансконтинентального трубопровода «Центральная Азия – КНР», Туркменистан поставил в Поднебесную 127  млрд. м³ природного газа (на конец 2016 года). Общая пропускная способность трех веток газопровода составляет 55 млрд. м³ (А и В – по 15, С – 25 млрд. м³) в год и они проходят по территориям Узбекистана и Казахстана, которые сами являются газодобывающими государствами.

В 2016 году Туркменистан поставил порядка 30 млрд. м³, Узбекистан – около 4,5 млрд м³, Казахстан – менее 1 млрд. м³.  Узбекистан и Казахстан имеют право поставлять по 10 млрд. м³ ежегодно. И в последнее время Казахстан уже не раз заявлял о намерении увеличить поставку собственного газа.

Таким образом доля Туркменистана в рамках действующих мощностей (которые, кстати, пока не выведены на проектные показатели) может варьироваться лишь с нынешних 30 до 35 млрд. м³. Это не позволяет Ашхабаду своевременно погашать многомиллиардные китайские кредиты, чтобы затем использовать доходы от этого проекта для сохранения относительно высокого (по сравнению с Таджикистаном и Кыргызстаном) уровня жизни туркменских граждан.

В этой связи позиция Казахстана по поводу перспектив использования совместного газопровода является весьма чувствительной для Туркменистана.  То есть в случае увеличения Казахстаном поставок своего газа в Китай может начаться скрытая конкуренция с туркменским газом.

Хорошо, что потенциал транспортно-коммуникационного сотрудничества между двумя государствами отнюдь не ограничивается одним транзитом через Казахстан туркменского природного газа в Китай. Имеется также возможность  открытия новых морских маршрутов между Казахстаном и Туркменистаном по Каспийскому морю. Увеличение грузопотока также может произойти после окончания реконструкции автомобильного маршрута «Астрахань – Атырау – Актау – граница Туркменистана».

Но, безусловно, главное, что в декабре 2014 года состоялось открытие железнодорожной магистрали «Узень – Кызылкая – Берекет – Этрек – Горган». Несмотря на то, что реализация проекта затянулась с 2007 года, когда в ходе второго Каспийского саммита в Тегеране было подписано трехстороннее (Казахстан, Туркменистан, Иран) межправительственное соглашение о строительстве железнодорожной линии, и сопровождалась многочисленными сбоями, его запуск стало значимым событием регионального масштаба.  В феврале 2016 года руководителями железнодорожных ведомств были согласованы единые сквозные тарифы грузооборота по указанному маршруту на текущий год. Осталось только довести к 2020 году  грузопоток до запланированных 15 миллионов тонн ежегодного товарооборота, с чем пока отмечаются видимые проблемы.

Тем временем, у руководства Туркменистана, судя по оценкам миссии ОБСЕ в Ашхабаде, нет времени на ожидание положительных эффектов от крупных проектов, поскольку все острее стоит проблема обеспечения текущего баланса госбюджета. В силу введенных ограничений конвертации национальной валюты всё большее количество малых и средних предприятий в стране прекращают свою деятельность, ощущается дефицит капиталовложений для организации производств для импортозамещения, поддержки собственной перерабатывающей промышленности.

В этой связи, возможно, что главной целью визита Бердымухамедова в Астану была просьба к Назарбаеву  о предоставлении стабилизирующего займа, в котором Туркменистану было отказано со стороны ВБ и МВФ.

Сможет ли Казахстан, сам находящийся в сложной экономической ситуации, оказать необходимую помощь на приемлемых для туркменского президента условиях, будет понятно в ближайшее время, по ряду признаков, которые невозможно скрыть. Однако, если данная помощь и будет оказана, её эффект вряд ли будет иметь длительный характер.