Известный ученый-филолог рассказал о стереотипах и спорах в литературе

Владимир Новиков – известный ученый-филолог, критик, писатель, профессор МГУ. В рамках «Шукшинских дней на Алтае» принял участие в конференции «Алтайский фронтир В.М. Шукшина». В АлтГУ он прочитал доклад «Шукшин и русская смеховая культура». А мы поговорили с ним о литературе вообще.

Пушкин. Блок. Высоцкий

– Хотя бы на один процент автор должен быть равновелик объекту описания. На пушкинских конференциях я никогда не называюсь пушкинистом, так как каждый настоящий филолог должен знать эту великую основу, по словам Аполлона Григорьева, «наше всё». Будучи студентом МГУ, я написал первую работу о пушкинском тексте, и с тех пор он объект моего постоянного внимания. Супруга (писатель и редактор Ольга Новикова) отмечала нашу общую с Александром Сергеевичем черту – иерархичность, когда главное отделяется от второстепенного. Малая серия «ЖЗЛ» позволила рассказать о первом поэте России без занудства и скучного академизма.

Понимание Блока пришло на его могиле на Смоленском кладбище. Голодающий Петроград хоронил поэта в 1921 году, а через 23 года его прах перенесли на «Литераторские мостки». Но я ощутил связь именно на месте, где сразу после смерти душа поэта прощалась с его телом. «Входным билетом» в творчество считаю блоковское отношение к женщине. Для него существовали Любовь Дмитриевна и все остальные. Я тоже однолюб и в браке 47 лет. Наконец, с Высоцким объединяющим началом стал вектор развития. Поэт уходил из театра в литературу, я же иду в литературу из науки.

 Очевидны три первых места: Блок, Есенин, Маяковский. Для написания биографии нужны определенный резонанс и духовная близость. Есенин был широк и разухабист, у меня такого хулиганства просто нет в характере, поэтому я не смог погрузиться в его внутренний мир. Маяковский был не самым добрым человеком, и интересную, где-то полемическую его биографию несколько лет назад написал Дмитрий Быков. Но Есенин и Маяковский серьезно повлияли на моего героя – Высоцкого.

Высоцкий – последний русский поэт, которого цитировал весь народ. Как-то приятель спел мне «народную» песню «Я однажды гулял по столице». Мне этот песенный текст очень понравился, но долго еще чистое юношеское сознание не находило расшифровку строке «И отдамся по сходной цене». Потом я узнал, что это песня Высоцкого, и теперь вот уже сорок лет исследую его биографию и поэтическое наследие.

О стереотипах

– Высоцкого активно причисляют к поколению «шестидесятников». Но эстетически он перерос эти рамки. Белла Ахмадулина, Андрей Вознесенский, Евгений Евтушенко, Роберт Рождественский были романтиками, которые все-таки верили в торжество советской системы, заменяли культ Сталина на ленинские идеалы и во многом были утопичны. Высоцкий пришел к ним на смену в одном ряду с Андреем Тарковским, Василием Шукшиным, Андреем Битовым. Эти писатели и режиссеры больше тяготели к философскому осмыслению мира. У них вы не найдете героев заводских цехов, передовиков производства, типичных председателей колхозов. Строки «От границы мы Землю вертели назад» связаны не с советской агиткой, а с войной как вечным бытием человека любой эпохи. Это только сегодня либералы протестуют против возможности любого подвига. Восхваляют генерала Власова. Мой учитель – ученый, фронтовик Михаил Панов рассказывал о том, что во время войны солдаты власовской армии не доживали до плена, наши деды и прадеды рвали их на куски. И строки Высоцкого не дань советской риторике, а общечеловеческий посыл.

О спорах

– Дмитрий Быков прочитал в прошлом году лекцию «Высоцкий как еврей». Ее легко можно найти на YouTube. Я же уверен, что для Высоцкого, который был евреем на четверть, эта тема не была актуальной. Он никогда не стриг купоны на национальном вопросе. Вениамин Смехов рассказывал, что Владимир Семенович всегда уходил от этого вопроса. Ровно таким же образом он не был и в русском национальном лагере. Не было необходимости в декларациях. Декларациями были песни. Для меня самым достоверным текстологическим источником является последнее песенное выступление. Владимир Семенович создавал письменный вариант песни, но часто к нему больше не возвращался, меняя слова и фразы в устных выступлениях. Так, песня «Я не люблю»  из спектакля «Свой остров» менялась кардинально. Сначала он пел: «И мне не жаль распятого Христа», в поздних выступлениях звучало: «Вот только жаль распятого Христа». Версия последних концертных выступлений и становилась последним литературным фактом, который публиковался в собраниях сочинений.

– Есть мнение, что некоторые песни Высоцкого устарели. Так, например, «Поездка в город» о реалиях советских валютных магазинов не очень интересна сегодня.

– Я так не думаю. Она стала историческим фактом, иллюстрацией жизни. Были сомнения с песней «Наш Федя с детства связан был с землею», но ведь и сегодня студенты-археологи ее поют.

Я долго искал, как можно интересно рассказать о своем герое. Повествование от первого лица позволило лучше почувствовать Высоцкого. Правда, были отдельные моменты, которые в такой форме трудно озвучить. Например, мать поэта Нина Максимовна рассказывала о том, что он не любил открытых форточек и всегда их закрывал. От первого лица этого не скажешь, поэтому в книгу этот факт не вошел. Форма не вызвала протеста, и сейчас готовится расширенное, шестое издание.

О чемпионах

– Всю сегодняшнюю литературу можно разделить на три «весовые категории»: элитарная, беллетристика и масскульт. Люди читают разные книги, есть разные предпочтения. Я как-то составил список абсолютных чемпионов в своих «весовых категориях». Среди масскульта уже много лет лидирует Борис Акунин, лавры лучших беллетристов делят Алексей Иванов и Захар Прилепин, а место лучшего элитарного литератора несколько лет назад Михаил Шишкин уступил Евгению Водолазкину. Язык беллетристики предполагает одно значение и прост для понимания. Виктор Пелевин смешивает в своих книгах и беллетристику, и масскульт, и элитарную литературу. В будущем будет стираться граница между элитарным и массовым. Уже сейчас на это работают Гузель Яхина, Захар Прилепин, Алексей Иванов. В их текстах становится все больше беллетристического начала.

О «Словаре модных слов»

– Я не первооткрыватель. Еще в XVIII веке легендарный просветитель Николай Иванович Новиков в журнале «Живописец» опубликовал «Опыт модного словаря щегольского наречия». Потом журнал закрыли.

Началось с предложения Сергея Мостовщикова, которому я должен теперь поставить бутылку за идею. В 2004 году он открыл журнал «Новый очевидец» и предложил писать небольшие эссе о модных словах, соединяя научные комментарии и захватывающую медийную подачу. На полосу входило три статьи о модных словах.  57 статей я приготовил для этого издания, а потом рубрика перешла в «Вечернюю Москву». К первому книжному изданию собралось более 150 статей. К пятому, изданному в серии «Словари XXI века» в 2019 году, слов набралось 200. Я пока остановился, но линейка должна вольно или невольно расшириться. Нет «хайпа», «гаджета» и других новомодных слов.

Записал Сергей МАНСКОВ.

АВТОРИТЕТ
«Основное значение этого слова мы как-то невзначай потеряли. Вот показательный эпизод. Отмечается юбилей знаменитого артиста. Его дочь, молодая журналистка, рассказывает с телеэкрана: «Отец всегда был для меня авторитетом в хорошем смысле». Помилуйте, какой еще у этого слова есть смысл, кроме хорошего? А, жаргонный… Да, «авторитетом» (в непременных кавычках!) называют еще главаря преступной группировки. Это вор, который должен сидеть в тюрьме, но, к сожалению, вор пока не пойманный, не изобличенный».

БАБКИ
«Жаргонное существительное pluralia tantum, то есть употребляемое исключительно во множественном числе. И, конечно, в разговоре о значительных суммах. Никак не могут быть названы «бабками» деньги, которые мама дает сыну на мороженое; зарплаты, получаемые бюджетниками; авторские гонорары, выплачиваемые в «толстых» литературных журналах. «Бабками» именуются денежные массы, сопоставимые со стоимостью автомобилей-иномарок и московских элитных квартир».

РАСКРУТКА
«Для сегодняшнего языкового сознания оно звучит как будто вполне пристойно: мол, без раскрутки ни в каком деле не обойтись. Но нет, не такая метафора лежит в основе жаргонного глагола «раскрутить». Вначале все-таки была раскрутка клиента, «лоха». В баре к такому «лоху» подсаживается легко одетая девушка и он по дурости начинает заказывать самые дорогие вина и закуски. На улице ему предлагают принять участие в беспроигрышной лотерее, и он по доброй воле расстается со своими сбережениями. Ну, мы с вами, положим, не «лохи», не «фраера». Но разве не грабят нас духовно опытные «раскрутчики» от шоу-бизнеса, от коммерческого книгоиздания? Без всякого спроса врываются в наши уши очередные «муси-пуси» очередной безголосой певицы…»