музыка набокова
Сначала он воспринимал лишь материальное качество звуков, издаваемых инструментами.
[...]
он вдруг услышал пытавшуюся подняться кверху, в бурных всплесках, звуковую массу партии для рояля, бесформенную, нерасчлененную, однородную, повсюду сталкивавшуюся с мелодией, словно волнующаяся лиловая поверхность моря, околдованная и бемолизованная сиянием луны
[...]
...перед ним была вещь, являвшаяся уже не чистой музыкой, но, скорее, рисунком, архитектурой, мыслью, и лишь позволявшая припоминать подлинную музыку.
[...]
Но ноты исчезли прежде, чем эти ощущения успели принять достаточно определенную форму, так, чтобы не потонуть в ощущениях, уже пробуждаемых в нас нотами последующими или даже одновременными.
[...]
Но в этот вечер у г-жи Вердюрен, едва только юный пианист взял несколько аккордов и протянул в течение двух тактов одну высокую ноту, Сван вдруг увидел, как из-за длительного звучания, протянутого, словно звуковой занавес, чтобы скрыть тайну ее рождения, появляется сокровенная, рокочущая и расчлененная фраза,— Сван узнал эту пленившую его воздушную и благоуханную фразу. Она была так своеобразна, она содержала в себе столь индивидуальную прелесть, которую ничто не могло бы заменить, что Свану показалось, будто он встретил в гостиной у друзей женщину, однажды замеченную им на улице и пленившую его, женщину, которую он отчаялся увидеть когда-нибудь вновь.
Виктор Иванович нечаянно встречает не однажды замеченную на улице женщину, но бывшую жену-изменницу, "которую он отчаялся увидеть когда-нибудь вновь".
Черный лес поднимающихся нот, скат, провал, отдельная группа летающих на трапециях.
[...]
...музыка окружила их оградой и как бы стала для них темницей, где были оба они обречены сидеть пленниками, пока пианист не перестанет созидать и поддерживать холодные звуковые своды.
[...]
Ограда звуков была все так же высока и непроницаема; все так же кривлялись потусторонние руки в лаковой глубине.
[...]
Последние звуки, многопалые, тяжкие,— раз, еще раз,— и еще на один раз хватит дыхания,— и после этого, уже заключительного, уже как будто всю душу отдавшего аккорда, пианист нацелился и с кошачьей меткостью взял одну, совсем отдельную, маленькую, золотую ноту.
[...]
Но гостья растерянно улыбалась и двигалась к двери, и Виктор Иванович понял, что музыка, вначале казавшаяся тесной тюрьмой, в которой они оба, связанные звуками, должны были сидеть друг против друга на расстоянии трех-четырех саженей,— была в действительности невероятным счастьем, волшебной стеклянной выпуклостью, обогнувшей и заключившей его и ее, давшей ему возможность дышать с нею одним воздухом,— а теперь все разбилось, рассыпалось,— она уже исчезает за дверью, Вольф уже закрыл рояль,— и невозможно восстановить прекрасный плен.
Особым украшением обоих текстов, неподвижной точкой набоковского преобразования выступает присутствующий доктор, несколько вульгарный (Набоков его снабжает сначала "чеховским" аттрибутом, чтобы он потом подлез к герою со своим мнением, "толкая животом", а Пруст с органической обстоятельностью препарирует неуклюжесть соответствующего персонажа). Доктор Котар говорит, не желая "пренебречь удобным случаем" ввернуть словцо: "Не правда ли, это, как говорится, композитор di primo cartello." Набоковский "доктор по горловым" сообщает: "Изумительно! Я всегда говорю, что это лучшее из всего, что он написал."
Сван узнаёт мелодию, тронувшую его в "прошлом году" ("Она сразу же наполнила его своеобразным наслаждением, о котором, до того как услышать ее, он не имел никакого понятия, с которым, он чувствовал, ничто другое, кроме этой фразы, не могло бы познакомить его, и он ощутил к ней какую-то неведомую ему раньше любовь"); он не знал ни автора, ни названия. Ему дают справку. "...он владел ею, мог снова иметь ее у себя всякий раз, когда пожелает, мог попытаться изучить ее язык и отгадать ее тайну."
Для Виктора Ивановича тайна "волшебной стеклянной выпуклости" остаётся неразгаданной. На вопрос, "кстати, что это было?", ему говорят "Все, что угодно [...] "Молитва Девы" или "Крейцерова Соната",— все, что угодно".
(Цитаты из Пруста по переводу Андриана Франковского.)