В то же время жесткость казахстанского президента объяснима еще и тем, что за эти пять дней он фактически полностью разрушил преследовавший его образ «технического сменщика» «Лидера нации» Нурсултана Назарбаева. Сам Назарбаев при этом как политический субъект в данный момент фактически умножен на ноль. И хотя некоторые комментаторы оценили речь Токаева как написанную «по кремлевской методичке», на самом деле у президента не осталось другого выхода, кроме как демонстрировать всю ту силу, которая у него есть.

Был бы он таким жестким, если бы не чувствовал за спиной поддержку союзного миротворческого контингента? Возможно, да, поскольку знающие Токаева люди описывают его как человека с железной дисциплиной и очень принципиального. Но сейчас эта безапелляционность еще и микширует будущую проблему вывода войск ОДКБ из Казахстана: сам Токаев уверен, что все военные уйдут через какое-то время, но точных сроков никто не называет, а к тому же Россия через депутатов Госдумы уже вбрасывает абсолютно провокативные намеки о том, что не против задержаться в республике.

Вообще все эти без малого десять дней казахстанского протеста — история, в которой вопросов по-прежнему больше, чем ответов, и даже те, которые уже есть, выглядят или невнятными, или неправдоподобными. Слишком много действующих лиц, слишком много поворотов сюжета, слишком много заявлений. «Новая» попыталась восстановить полную картину произошедшего, акцентировав при этом внимание на самых главных невыясненных обстоятельствах.

Фаза первая. Сначала протесты

Главной конспирологической версией казахстанских событий считается их запланированность: мол, жители Жанаозена на западе страны в Мангистауской области вышли на протест против повышения цен на сжиженный газ по чьей-то указке. Но пока все указывает на то, что протест изначально был абсолютно стихийным, а главное — мог закончиться чуть ли не в тот же день.

Последние несколько лет казахстанцы стремительно нищали: на фоне постепенного падения курса тенге и сравнимой с российской инфляции (официальные 7,5% в 2020 году) и без того небольшие зарплаты жителей республики начали таять на глазах. В магазинах стремительно дорожали продукты, в городах резко подскочила стоимость жилья (в том числе из-за решения Токаева разрешить снимать пенсионные деньги на покупку недвижимости). В таких условиях любое следующее повышение цен могло стать триггером. Вопрос был лишь в том, где и когда это случится.

Как назло, с 1 января 2022 года продажа сжиженного газа в республике должна была перейти исключительно на электронные торговые площадки, что, по мысли разработчиков этой структуры торгов, должно было привести к рыночному регулированию цен. Позже министр энергетики Магзум Мирзагалиев заявит, что стоимость сжиженного газа многие годы была искусственно занижена в угоду социальным обязательствам, из-за чего, в частности, нельзя было нормально реконструировать газоперерабатывающие заводы. И это правда, но только часть ее.

К тому же повышение цены в течение короткого срока почти в два раза само по себе — повод для недовольства. А здесь и продукт оказался слишком горючим материалом для начала протеста.

2 января жители города Жанаозен на западе Казахстана вышли к зданию местной администрации — акимата — с требованием резко снизить цену на газ. Осенью газ стоил 60 тенге за литр, 31 декабря — 100 тенге за литр, а 1 января стал стоить 120 тенге за литр (примерно 20 рублей). Жители Жанаозена имеют большой и трагический опыт протестов: в 2011 году после семимесячного бойкота нефтяников из-за низких зарплат власть расстреляла митингующих прямо на День независимости страны 16 декабря (только официально погибло 17 человек). А газ — больная тема вдвойне:

бо́льшая часть всех углеводородов в республике добывается на западе Казахстана, однако жители этих регионов платили за газ едва ли не больше, чем вся остальная страна. Это они были готовы терпеть, но дело в том, что именно в западных областях газом заправляется множество автолюбителей (точная статистика неизвестна, но приблизительно речь идет о четверти или даже трети семей, имеющих свои автомобили, — во много раз больше, чем в среднем по стране). И для них такое повышение цен является критическим. Правда, митингующие, перекрыв дорогу, потребовали снизить цену вообще до 50 тенге — то есть ниже низшего.

К митингующим вышел лишь исполняющий обязанности акима города Галым Байжанов, который сказал, что остальные власти находятся в отпуске (не иначе Новый год), выслушал требования и вместо человеческого разговора сразу начал говорить о том, что это собрание незаконно. Очевидно, после этого жанаозенцы пошли на принцип и решили не уходить от здания акимата, а солидарность с ними разом проявила вся Мангистауская область, которую происходящее допекло. Число демонстрантов начало расти и исчисляться сотнями.

Президент Касым-Жомарт Токаев все два с половиной года своего правления продвигал в обществе концепцию «слышащего государства»: то есть требования людей должны быть не проигнорированы, а выслушаны и по возможности решены. В данном случае Токаев сам выступил проводником этого «слышащего государства», но сделал это несколько неуклюже: он заявил о том, что «дал поручение правительству срочно рассмотреть ситуацию в Жанаозене с учетом экономической целесообразности, в правовом поле», но сделал это через свой любимый личный твиттер-аккаунт глубокой ночью — а надо было, пожалуй, реагировать раньше и в режиме офлайн. Тем не менее это решение могло бы стать поворотной точкой в протесте, если бы за этим последовали адекватные решения. Но не случилось.

Следующим утром министр энергетики Магзум Мирзагалиев заявил, что цена снижаться не будет. Но, понимая эффект от этих слов, правительство уже через несколько часов снизило цену на газ для жителей Мангистауской области до 85–90 тенге за литр. В протестных рядах это восприняли как насмешку и с площадей уходить отказались.

Более того, география протеста начала расти: к Мангистауской области стали присоединяться Атырауская, Западно-Казахстанская и Актюбинская области — то есть весь запад страны. Власть на это отреагировала глушением интернета в центре Алматы (чтобы локальный протест не вышел на государственный уровень за счет крупного города).

Демонстранты в Жанаозене и Актау потребовали, чтобы Токаев приехал к ним лично, а всех его «визирей» вроде акима области или правительственной комиссии в качестве переговорщиков не воспринимали. Тем не менее по итогам встречи прилетевших из Нур-Султана правительственных чиновников с инициативной группой (правда, по некоторым данным, в нее входили больше депутаты, нежели люди с улицы) было решено удовлетворить главное требование митингующих — снизить цены на сжиженный газ до 50 тенге за литр. Но только для жителей Мангистауской области.

Незадолго до этого президент Токаев написал в твиттере: «Комиссия имеет поручение найти взаимоприемлемое решение по возникшей проблеме в интересах стабильности в нашей стране. Правоохранительным органам поручено обеспечить недопущение нарушения общественного порядка. Демонстранты должны проявить ответственность и готовность к диалогу». Было это утром 4 января, и явно высокомерная лексика, близкая к угрозе, стала, очевидно, ошибочным шагом власти. А 50 тенге за литр сжиженного газа только для одной области — решение, которое выглядело как настоящий детонатор. Клапаны всей системы стали вылетать один за одним.

Во-первых, требования демонстрантов изменились с экономических на политические. От большой обиды митингующие стали требовать теперь не снижения цен, а отставки правительства, ухода в отставку и Токаева, и особенно Нурсултана Назарбаева (не мнимого оставления должностей, а именно полного исчезновения из политики), освобождения политзаключенных и даже возвращения Конституции 1993 года. По ней срок правления президентов резко ограничен, а термина «Елбасы» — «Лидер нации» — вообще не существует.

Во-вторых, самих протестующих стало существенно больше. Теперь это были далеко не только водители, и в протесте участвовал далеко не только запад страны. В том же Алматы активисты оппозиционных движений провели несколько акций (по итогам которых многих из них задержали). В Актобе многотысячная толпа заняла центральную площадь перед областным акиматом. В Уральске 500 человек, собравшись на окраине города, пошли к центру, по дороге пять раз прорвав полицейское оцепление. В итоге к концу дня на площади перед областным акиматом находилось от 2000 до 5000 человек (как и в Актобе).

Важно уточнить, что все это были пока что мирные акции, без насилия с обеих сторон. Кроме того, сами протестующие приняли принципиальное решение вести себя максимально корректно, без провокаций и без лишних поводов для увеличения градуса противостояния. В частности, лидер рок-группы «Адаптация» Ермен «Анти» Ержанов, который побывал на площади в Актобе 4 января, заметил в интервью обозревателю «Новой» Яну Шенкману, что люди сознательно оставляют за скобками любой национальный вопрос.

В соседнем Уральске, рассказал «Новой» журналист и гражданский активист Лукпан Ахмедьяров, на площади собрались «устанавливать юрту, волонтеры привезли напитки и еду; будет решаться вопрос о том, чтобы на площади были установлены сцена и звукозаписывающее оборудование — в общем, люди пока не намерены отсюда уходить».

В ночь с 4 на 5 января президент Касым-Жомарт Токаев ввел в Алматы и Мангистауской области режим чрезвычайного положения. Власть в городах перешла к комендатурам, начала глушиться связь, пропал интернет, перестали открываться сайты многих СМИ (некоторые были заблокированы еще раньше). В городах появилась военная техника. Митингующих в Алматы начали разгонять светошумовыми гранатами и газом, гранатами же разогнали и митинг в Уральске. В других городах делать подобное не решились, хотя Токаев и записал достаточно зловещее видеообращение, в котором пообещал, что «власть не падёт».

Рано утром 5 января Токаев объявил об отставке правительства. Это было смелое, хоть и запоздалое решение. Кабинет министров несколько лет возглавлял политический тяжеловес и абсолютный лоялист Назарбаева Аскар Мамин (которого в шутку всегда называли «Папин»). Его уход, пусть и оформленный как добровольная отставка, по мысли администрации президента, должен был стать тем огнетушителем, который загасит протест. Еще одним важным, хотя и не замеченным в первые часы решением, стала замена первого зампреда Комитета национальной безопасности Самата Абиша на своего человека: первым замом главы КНБ был назначен Марат Нуртлеу. Впрочем, зампредом Абиш был во вторую очередь, а в первую — племянником Нурсултана Назарбаева. Прежде Токаев уже снимал с поста назарбаевского родственника: в мае 2020 года своих постов лишилась старшая дочь первого президента Дарига Назарбаева. Но она позже вновь стала депутатом, а Абиш (которого называли одним из преемников Назарбаева) был фигурой во многом неприкасаемой. И этим шагом Токаев показал демонстрантам намного больше, чем, возможно, ожидали они сами. Но сами протестующие этого не поняли и не оценили. А 8 января КНБ и вовсе заявил, что Абиш никуда не уходил и продолжает выполнять обязанности первого заместителя главы ведомства.

А потом пришли Они.

Фаза вторая. Потом погромы

Если до этого момента все происходящее более-менее задокументировано и подтверждается несколькими источниками, то о событиях, начавшихся с утра 5 января, до сих пор имеются достаточно обрывочные сведения. Точнее, началось все еще вечером 4 января, когда группа агрессивных молодых людей стала жечь полицейские автомобили. Едва не досталось корреспонденту «Медиазоны Центральная Азия» (российская «Медиазона», по мнению Минюста, считается «иноагентом». — Ред.) Никите Данилину, который пытался снимать происходящее. К утру, однако, пожары заполыхали по всему городу.