38': Два сапога два
Несмотря на комедийный фон первого фильма и нарочито трагический тон второго, у них, конечно, есть сходные, родственные черты. Оба, например, сняты театрально и камерно, с редкими и недалёкими прогулками на воздух (Клапиш снимал уже поставленную пьесу). В обоих основным событием является приезд пожилой мамы, что задаёт тему семейного выяснения отношений и уводит от торжественно-праздничной атмосферы в полный раздрай. В одном из фильмов на кресле лежит обездвиженная параличом старая собака, в другом антисимметричную роль играет парализованная дочь пожилой гостьи. Первая прекрасно справляется с сюжетом, сцены со второй бессмысленно утяжеляют и без того грузный и унылый фильм.
| 38': муж героини объясняет матери героини, как рождение сына и, четырьмя годами спустя, его смерть, изменила её дочь к лучшему. Дочь подслушивает этот разговор, поднимаясь в спальню вопящей сестры, которую мать сдала в приют, потому что она никого не любит, а дочь привезла и заботится. |
 |
 |
38': мама поясняет, какую красоту можно было устроить во дворе кафе для людей, которые любят заложить за воротник на свежем воздухе, но её сын, как и его покойный папаша в своё время – никчемные уроды, которые даже лампочку вкрутить не могут, в отличие от старшего сына-бизнесмена ici présent. |
Бергман режет глубоко, суёт руки в брюшину до локтей и не позволяет себе шуток; театральность постановки не мешает продуманной, жёстко стилизованной кинематографии. Улльман играет непостижимо, а пожилую Ингрид Бергман я даже не узнал (я помню её как гений красоты из Stromboli (1950) и Viaggio in Italia (1954)), всё приглядывался к глазам и всю игру упустил.
Клапиш посмеивается и доводит персонажей до сурового цугундера, все играют хорошо, и снято красиво, пёстро, жизнерадостно. Призрак идиотического французского киноюмора не покидает сцены. Здесь не пригород Осло и "мне было слышно, как тикают часы в трёх комнатах", а северное банльё и "кончай орать, весь дом перебудил".
Хорошо смотреть одно за другим или параллельно.
 |
 |
Is my grief your secret pleasure? |
|
Перед тем, как ко мне явился приятель с фильмом Кристофа Онорэ по одноимённому роману Батайя "Моя мать" ("мне надо для рисёрча"), ГСЧ посоветовал подготовиться к перверзиям Изабель Юппер фильмом Шрётера "2", где она играет двух сестёр, хотя, как и следовало ожидать от отца "новой немецкой эстетики", это не совсем ясно.
Фильмы нескольких отцов "новой немецкой эстетики" задают меня вопросом, в чём же она состоит, и достаточно ли этого состояния для того, чтобы называть его "эстетикой". Дедушка Брехт плюнул бы мне в харю, не обернувшись в мою сторону, но раньше я наивно предполагал, что несовпадения в дубляже, топорный истерический монтаж и компенсация игры позами при неистребимой работоспособности и неутомимости – верные отличительные признаки, суть которых от меня скрыта (либо же верные отличительные признаки скрыты от меня этими явлениями), но вот у Шрётера играют звёзды уровня Юппер, дубляж и монтаж в порядке, бюджет три миллиона, а все удовольствия любителей этой системы (я предполагаю) и их жертв здесь как здесь: женщины сбегают и возбегают по широким лестницам в сторону неподвижных камер и наоборот, матросики мочатся и дрочат, закадр играет (и поёт) оперные арии, переодеванцы хохочут и делают жесты смертельной глубины. Бюлль Ожье в отдалённо материнской роли держит солдатика за писю.
Однако заканчивается всё хорошо: сердечной песней известного австрийского исполнителя Людвига Хирша "Приди, большая чёрная птица!.." (в исполнении отличного Тима Фишера, добросовестно имитирующего австрийский акцент), и если бы у меня диван был без ящика для белья, я бы под него залез to cry myself to sleep. Говорят, что в конце семидесятых австрийское радио не передавало эту песню после десяти вечера, опасаясь волны самоубийств. Caveat user.
Специалисты по актёрской игре наверняка знают, почему И. Юппер самоопределилась как персонаж порочный и членовредительский. Если меня усадить на скамеечку у парадного в зимней хустынке, я тоже пойму и скажу, вот это в ней есть что-то такое, не хватает ей, когда просто с теплом человеческим, глаза такие ледяные. А так я просто получаю удовольствие от фильмов, обильных извращениями, особенно, если это как-то обусловлено сюжетом (или наоборот). Из них многий процент содержит И. Юппер. Мой друг-исследователь пояснить не может ("как женщина она меня не интересует").
В фильме Онорэ она играет возвышенно-похабную мать набожного молодого человека приятной наружности, который возбуждает в ней страсть, приехав в оформленном возрасте на сексуально дистопический Тенериффе. Батайя я не читал, но некоторое сродство с Садом (литературно подтверждённое моим другом-рисёрчером) угадывается на уровне текста – Онорэ не чужд писательскому метье. Но когда уровень текста съедается неизбежным фактом постановки, остаётся наследственная качественная кинематография Ирины́ Любчански, принуждающая к сравнению с Клер Дени, и нарочитая трансгрессия и иконография, назойливо требующие интерпретации (хотя надо признать их доблесть в борьбе с этой заразой). Возможно, Онорэ намекает на кинематографическую природу своего творения Луисом Гаррелем, прямым потомком заслуженного режиссёра, но этот мальчик уже прошёл школу Джейн Биркин и попробовал инцеста с генеалогически богатой Эвой Грин у Бертолуччи, так что этот ход тоже сомнителен (с моей стороны, со стороны ли Онорэ).
| 38': Юппер сейчас расскажет мальчику (который в бассейне), как она скакала голая без седла на лошади по лесу в тринадцатилетнем возрасте. В ответ мальчик вылезет и влажно приобнимет её сзади. Тогда она скажет: твой отец увидел, как я скакала без седла в лесу голая, стащил меня с лошади и изнасиловал, я расцарапала ему лицо в кровь. |
 |
 |
38': на что смотрит Юппер так умиротворённо глазами ледяного ангела? Она смотрит, как онанирует на них лысый дяденька. |
Ещё хотелось бы упомянуть фильм "Сияние" режиссёра крайне неприятных для меня фильмов Кубрика, который здесь убедительно показывает, что ужасный (в смысле: очень плохой, дурацкий) фильм можно великолепно снять. Кубрик – режиссёр, очень сильно повлиявший на целое поколение режиссёров, которые не умели великолепно снимать, но хотели снимать ужасные фильмы. Большой плюс "Сияния" – Шелли Дюваль, но она первая бы сказала, что лучше бы её там не было.
 |
All work and no play makes everybody around Stanley very sick. |
Сейчас же, научившись у лучших, я подогрею на сковородке остатки вполне сносного картошечного гратена, а недостатки метода скрою, как обычно, яйцами, и получится новая эстетика!