История N2 от 23 Jul
Прошел войну от начала и до конца.
Сам он был откуда-то из Центральной России родом, но сразу после войны загремел в лагеря на полтора десятка лет, да так потом в наших краях и остался.
И вот, помню, он рассказывал, как в Германии влюбился в одну девчонку — беженку из Восточной Пруссии.
Тогда уже война закончилась и он, как и все фронтовики, ждал дембеля — а пока стояла их часть в каком-то городишке; и приходилось солдатам, понятное дело, караульную службу тащить, как положено: часовые там, дневальные и всяко-проче.
И вот стоял он раз где-то там днем, в самую жару — пить хочется, а из фляжки все уже высосал.
А тут девчонка эта идет мимо с бидончиком — гражданское население там за водой куда-то ходило.
Я, говорит, ей кричу — хальт, мол. Она подошла. Покорно так, глаза опущены... Я — рассказывал дядя Юра — напился, флягу свою наполнил — бидончик ополовинил. Отдаю ей — а она стоит, ждет моего разрешения, чтобы уйти.
А в самой душа еле держится, до того худенькая. И тут, сам не зная почему, сказал я ей "спасибо". По-немецки, конечно.
Она глаза на меня вскинула, кивнула — и пошла обратно. К колонке, наверное — бидон наполнить.
Но в этот самый момент — говорил дядь Юра — я в нее и влюбился. Как глаза ее увидел, так щелкнуло что-то во мне, и все.
Короче, ходил дядя Юра, по его же собственным словам, специально даже иногда ко времени водоносов на ту улицу, чтобы ее увидеть.
Носил ей тушенку и американский шоколад. Она принимала, благодарила скромно...
Длилось это все недолго, неделю-полторы.
А потом как-то раз, когда он опять на посту каком-то, совсем другом был, она вдруг пришла к нему сама.
Ранним совсем утром. Как нашла — неизвестно.
— И вот представь, Витька, — рассказывал мне старый солдат, старый сиделец и старый шахтер Юрий Павлович, — я, пенек, опять сунул ей школадку, что у меня за пазухой была. Нет, ты пойми: ведь я к тому времени не с одной девкой побарахтаться успел. Не сопляком был, короче, в таких делах.
А вот ее тронуть — ну не мог так просто почему-то. Любил — одно слово. Она шоколад не взяла, поцеловала меня в щеку и ушла...
Я полдня ходил счастливый — а потом оказалось, что всю эту толпу беженцев утром посадили в поезд и отправили куда-то дальше, на Запад...
Ведь это, получается, она прощаться приходила. Может, даже надеялась, что вместе мы будем... А я ей, дурак, — шоколадку.