Улица учителя ИГИЛ в Москве
Есть в Москве маленькая, неприметная улица, носящая имя «героя» красного террора Г.А. Атарбекова. Есть улицы имени этого чекиста и в главных местах его «подвигов» на юге страны: в Сочи, Краснодаре (Екатеринодаре), Ростове-на-Дону. В Краснодаре улица Атарбекова упирается в улицу Каляева. Символичное сочетание, наглядно демонстрирующее преемственность поколений революционных террористов.
В 1925 году Л. Троцкий произнес речь по поводу смерти этого подручного Дзержинского с похожим прозвищем «Железный Геворк». «Атарбеков выполнял в тяжкие часы тяжкую работу по непосредственной расправе с врагами рабочего класса. И он ее выполнил геройски, т.е. беспощадно… Белогвардейщина изображала Атарбекова отродьем человеческим, зверем. Одно время имя Атарбекова переходило по всей белой печати, как имя, олицетворяющее все “зверство” большевизма… Несмотря на все это, мы не только не “стыдимся” нашего вчерашнего дня, нет, мы гордимся тем, что рабочий класс сумел выдвинуть своих Атарбековых, которые обеспечили победу революции». Сам немало позверствовавший в годы Гражданской, Троцкий взял в кавычки слово «зверства» (речь была опубликована). Хотя тут же добавил, что большевики «пришли к власти путем суровой расправы с буржуазией».
Как именно Атарбеков (настоящая фамилия Атарбекян) выполнял свою «тяжкую работу», устанавливая советскую власть? По описаниям свидетелей — так же, как в наше время выполняют ее изуверы «Исламского халифата», «герои» видеороликов с массовыми казнями жертв.
«Началась рубка. Рубили над ямой, шагах в пяти от нее. Первым убили старика… Он, вероятно, был слеповат, и спрашивал, куда ему идти к яме. Палачи приказывали своим жертвам становиться на колени и вытягивать шеи. Вслед за этим наносились удары шашками. Палачи были неумелые и не могли убивать с одного взмаха. Каждого заложника ударяли раз по пять, а то и больше… Один из этих красноармейцев, казак, рассказывал впоследствии подробности казни. “Рубили сначала руки, ноги, а потом уже голову. Да еще перед рубкой начальник отряда нещадно бил их резиновой плеткой”». Расправа происходила на кладбище, ночью. «Вокруг могил стояли лужи крови. Кое-где лежали осколки человеческих костей. Ближайшие к месту казни кресты и надгробные памятники были обагрены кровью и обрызганы мозгом».
Это описание из «Акта расследования по делу об аресте и убийстве заложников в Пятигорске в октябре 1918 года» Особой следственной комиссии по расследованию злодеяний большевиков. Руководил той казнью восьмидесяти с лишним заложников лично председатель Северо-Кавказской ЧК Атарбеков. В числе зарубленных были известные генералы Н.В. Рузский, Р.Д. Радко-Дмитриев, поправлявшие на Кавказе здоровье. Последний, бывший в начале Первой Мировой войны болгарским послом в России, перешел на русскую службу, командовал фронтовыми частями.
Почему жертв не расстреляли, не закололи просто штыками? Почему Атарбеков приказал убивать таким садистским способом?
В Пятигорское, кстати сказать, тоже была улица Атарбекова. Но среди местных чиновников нашлись совестливые люди, убрали имя палача.
Мясник-каратель Атарбеков лично принимал участие в инициируемых им массовых убийствах. После пятигорской резни он много раз хвастал, что сам зарубил генерала Рузского. «Я ударил Рузского вот этим самым кинжалом (при этом Атарбеков показал бывший на нем черкесский кинжал) по руке, а вторым ударом по шее». На что подельники-большевики замечали, «как ему не надоело об этом рассказывать» (из свидетельских показаний, зафиксированных в Акте расследования). Позднее, когда деникинская комиссия проводила следствие, на трупе Рузского были обнаружены многочисленные следы ударов по голове, проломы и рубленые повреждения черепа. Иными словами, Атарбеков вошел в раж, убивая свою жертву. И получал удовольствие, лицезрея в лунном свете мучительную казнь нескольких десятков раздетых людей со связанными за спиной руками.
С юга наступала Добровольческая армия. В арсенале чекистов главным средством удержания территорий под коммунистами были массовые казни заложников, вроде вышеописанной. Имя Атарбекова наводило ужас на население края.
В феврале 1919 г. он возглавил Особый отдел астраханской ЧК. Астрахань заполонили отступающие части Красной армии. Хлебные пайки, и без того «голодные», местным жителям урезали еще больше. Военный коммунизм с запретом любой торговли и даже частной рыбной ловли поставил население на грань вымирания. Город, особенно его пролетарская часть, рабочие местных заводов, готовился закипеть в антибольшевистском восстании. Ненависть рабочих к большевикам направляли в нужное русло агенты конкурирующих социалистических партий — эсеровской и меньшевистской.
Восстание вспыхнуло 10 марта. Десять тысяч рабочих, пришедших на митинг, были разогнаны обстрелом из пулеметов. На сторону голодного пролетариата перешли некоторые красноармейские части. Два дня в городе шли бои. По приказам Троцкого и Кирова «расправиться беспощадно» красные применили артиллерию, от которой пострадало в том числе несколько православных храмов.
После подавления восстания началась «зачистка» города с массовыми казнями. Хватали всех подряд: рабочих, «буржуев», аристократов, духовенство и церковных служек. Тела расстрелянных сваливали в груды на кладбищах. Трупы казненных усеивали улицы — их было слишком много, они падали с телег при перевозке. Несколько сотен человек казнили, сбрасывая с барж и пароходов на реке — камень на шею и в воду. К апрелю счет жертв пошел на тысячи. Называлась цифра 4 тыс. Советские газеты публиковали многочисленные списки казненных.
Эпицентром террора была астраханская ЧК и ее Особый отдел во главе с Атарбековым.
В праздник Благовещения 7 апреля архиепископ Астраханский Митрофан (Краснопольский) в проповеди сказал о «погибших в результате ненужных и бесполезных действий гражданских властей», а затем отслужил панихиду по всем убитым. Для большевистских властей это было все равно что красная тряпка для раздразненного быка. Через несколько дней к архиепископу пришла делегация православных с уговорами покинуть город — оставаться владыке было опасно. Пастырь с чувством ответил: «Вы предлагаете мне побег, и это в то самое время, когда у нас на глазах расстреливают невинных наших братьев. Нет, я никуда не уеду от своей паствы; на моей груди Крест Спасителя, и он будет мне укором в моем малодушии. Хочу спросить и вас: почему вы не бежите? Значит, вы дорожите своей честью больше, чем я должен дорожить своим апостольским саном? Знайте, я совершенно чист и ни в чем не виноват перед своей Родиной и народом».
ЧК арестовала его через два месяца, в праздник Святой Троицы. За две недели до того в городе был расстрелян крестный ход, пытавшийся пройти к Успенскому собору астраханского кремля. В соборе лежали под спудом мощи священномученика Иосифа Астраханского (XVII в.), который в тот день был прославлен в лике святых. Крестный ход возглавлял владыка Митрофан, но сам он тогда уцелел. Этот расстрел запечатлен на одном из клейм иконы «Собор новомучеников и исповедников Российских».
Вместе с владыкой Митрофаном был арестован его викарий епископ Леонтий (Вимпфен). Месяц их держали в тюрьме, не предъявляя обвинений. На допросах разговоры велись о церковных делах. Православные пытались ходатайствовать за владыку. Для этого нужно было пойти на прием к самому Атарбекову, от которого при случайных встречах с ним в городе люди шарахались в стороны, вжимались в стены. Один из смельчаков все же рискнул. Глава чекистов сначала потребовал принести бумагу с поручительством за владыку, а когда бумага была представлена, обругал просителя и выгнал взашей с угрозой расстрелять всех.
6 июля архиепископа Митрофана разбудил ночью комендант тюрьмы. Не дав одеться, выволок из камеры и потащил во двор. Там уже ждала расстрельная команда. Стоял Атарбеков. Владыка благословил солдат архиерейским жестом, нарисовав в воздухе крест. После этого они отказались стрелять. Тогда комендант сильным ударом револьвера сломал архиепископу руку, рванул его за бороду (выдернув клок и порвав рот) и выстрелил в висок. Второй выстрел, в сердце, сделал Атарбеков. Затем во двор привели епископа Леонтия и тоже убили. Подробности казни стали позднее известны от дежурного солдата Терехова и следователя ЧК Доктусова.
В тот же день было объявлено, что ЧК раскрыла заговор во главе с архиереями. «Контрреволюционеры» якобы собирались отравить всю большевистскую верхушку Астрахани цианистым калием. Кроме владык были расстреляны еще шесть десятков человек.
Атарбеков был страшен не только мирному населению. Его страсть раскрывать мнимые заговоры, садистский произвол, маниакальное стремление убивать (есть сведения, что он проводил децимации в рядах красноармейцев за провинности) вызвали возмущение в коммунистических рядах. Его пытались арестовать, несколько раз — убить. В конце концов, после жалоб в Москву и приказа оттуда о расследовании, Атарбекова доставили под конвоем на Лубянку. Несмотря на заступничество Дзержинского, спецкомиссия ЦК РКП(б) установила «преступность Атарбекова и других сотрудников астраханскаго Особого отдела». Однако на спасение ценного кадра от трибунала бросились и другие большевистские лидеры — Сталин, Орджоникидзе, Камо. Еще несколько лет, до конца Гражданской, он возглавлял подразделения ВЧК в разных регионах страны. Основной деятельностью Атарбекова, как и следовало ожидать, оставалось массовое уничтожение «классовых врагов» из мирного населения, а также пленных белогвардейцев.
Архиепископ Митрофан (Краснопольский) прославлен Русской Церковью в лике священномученика. Епископ Леонтий (Вимпфен) был канонизирован Зарубежной Русской Церковью. Их убийца и палач тысяч ни в чем не повинных людей доныне прославляется в топонимике русских городов. Трудно сказать, чего в этом больше: нашей беды или нашего позора?