Рассказ о женщине-штурмовике. Часть третья

Часть третья.

В первой части рассказа, я писал о том, что мне удалось собрать очень мало сведений об Алексее Орехове – муже Варвары. И выражал надежду, что прочитав рассказ, кто-то сможет помочь. Результат был просто потрясающим. Во первых, удалось найти, и наладить контакт с внуком комэска Сивочуба, погибшего в одном вылете с Варей. Весной, он присоединится к нам, и будет работать на предполагаемом месте падения штурмовика Ил-2 своего деда. Который по сей день в списках пропавших без вести.
Во вторых, с помощью украинского коллеги, удалось установить где погиб Алексей Орехов, собрать сведения о нем. Летчик – инструктор Орехов, добился от командования летной школы, чтобы его отпустили воевать. О том как он воевал, расскажут строки из его наградного листа.

Орден Красного Знамени.

Обратите внимание на последние строки в приказе о награждении – тяжелое ранение в голову. Несомненно, что летная комиссия запретила Алексею продолжать служить в качестве боевого летчика, на фронте. Но он остался в строю, и продолжил приближать Победу – учить молодых летчиков.
Удалось установить, где в августе 1942 года находился 6-й учебно-тренировочный авиаполк. Командиром одной из эскадрилий стал Алексей Орехов. Аэродром «Насосная» - был под Баку.

И вот, 18 августа (в документе – описка), происходит трагедия.

Дербент. 250 километров от Баку. Для самолета – это небольшое расстояние. 18 августа отмечался день Авиации СССР. И очевидно, Алексей погиб в одном из показательных полетов. Анализируя потери среди летного состава и курсантов учебных частей – они были не малые. Старая техника, неопытные мальчишки за штурвалами. А за ними, в кабинах – летчики-инструкторы…
Теперь мы знаем, где погиб капитан Алексей Орехов. Муж Вари, отец Сашки. И когда мы найдем дочь Александра Орехова – мы сможем ей рассказать о судьбе ее деда.

Документальная работа, практически завершена. И я расскажу о работе полевой.
Место падения самолета было найдено и предварительно обследовано краснодарской группой «Кубанского плацдарма» Евгения Порфирьева еще в конце 2014 года. К этому моменту, скопилось уже более двух десятков установленных мест падений самолетов, где надо было кропотливо работать, и на все просто физически не хватало времени и сил. Было межсезонье. Зимой 2015-го, я начал собирать документальный материал по Варе Ляшенко, и только позднее выложил первые результаты. А на следующий день, Женя прислал фотографии с места падения…

По характерным деталям самолета, боекомплекту, Женя сразу установил его тип – штурмовик Ил-2. В тот раз были найдены пряжки подвесной системы парашюта, вытяжное кольцо. Это, а так же обнаруженные мелкие костные фрагменты, говорили о том, что вместе с самолетом погиб летчик. Но самой странной находкой в тот день, была подошва от обуви. 34-35 размера. Женя еще тогда был удивлен, что размер – женский. Но не мог представить, что на штурмовике могла летать женщина. Вот тут то, результаты документальной и полевой работы, пересеклись в первый раз.

Совпадал район выполнения боевого задания, совпадал тип самолета, совпадало место гибели штурмовиков 502-го штурмового авиаполка. Совпадало то, что где то здесь погиб человек, который мог носить обувь 35-го размера. Летчица Варвара Ляшенко. И не дожидаясь летнего сезона, в хлябь и непогоду, весной 2015 года, еще одна группа «Кубанского плацдарма» под руководством Федора, приступает ко вторым раскопкам на месте падения. День борьбы с тяжелым грунтом и корнями. Обломки передней части самолета вросли и переплетены корнями большого дерева, выросшего за семь десятков лет на краю воронки. Найден обломок крышки трамблера. На ней писался номер мотора Ил-2. Но.. обломок представляет собой противоположную часть крышки. Ни одной цифры на нем нет. Сам двигатель самолета разбит на месте на части и вывезен в металлолом в послевоенные десятилетия. Об этом говорят найденные вкладыши, части колец, клапана двигателя. Непогода, дожди, мешают продолжению работ, и решено отложить их до лета.
В августе этого же года, в Крымском районе, собрались отряды поисковиков со всего края – на ежегодный слет отрядов - Вахту памяти, проводимую под эгидой поискового движения России краевой ассоциацией «Кубаньпоиск». Если читатели думают, что это некое номенкулатурно-патриотическое действо, то это не так. Это неделя полевых работ. Раскопок. Да, не без крепких напитков вечером у костра. Не без поисковых рассказов и баек. Все мы живые люди. Но это – еще и реальный обмен знаниями, сведениями, опытом. И с самого раннего утра – «Эй, кто вчера не пил? За руль! По машинам! Выезжаем!» В семь утра лагерь пуст. Только дежурные. А в восемь – в прокаленную и каменную от жары землю, уже вгрызаются лопаты.
В первый день, мы, «Кубанский плацдарм», работали под Эриванским. С пятиметровой глубины раскопа были извлечены обломки и двигатель истребителя Як-1, останки летчика. В этот же день, по номеру мотора установлено имя погибшего пилота. А через два – наша Галя Мастепан нашла его родных.
С зимы, узнав от Жени об обнаруженном месте падения, почитав отчет Федора, я стремился завершить работы на штурмовике под Саук-Дере. Тянуло? Да нет, больше чем тянуло. Не передать. И вот на второй день Вахты, собрав небольшую группу, мы выехали к поселку Первенец.

Таким мы застали начатый весной раскоп. И работа продолжилась с извлечения оплывшего грунта, рубки корней, расширения воронки. Общая картина прояснилась уже через час. И она совпадала со сведениями из боевого донесения. Штурмовики работали на высоте всего 800 метров, и по докладу вернувшихся экипажей, Варин штурмовик был подбит зенитным снарядом, загорелся, и приземлился в районе высоты 118.
Воронка была неглубокой, удар был не сильным. Падение с небольшой высоты, и под острым углом . Вокруг – много характерных дюралевых оплавышей – след небольшого пожара. Немного обгорелого и разорвавшегося боекомплекта. Большая часть - целая.

К обеду, прибыла помощь от «Кубаньпоиска», организованная Сашей Шепелевым. Двое молодых ребят, да два опытных поисковика с Новороссийска. Работа пошла быстрее, воронку начали расширять в сторону второго дерева на ее краю, просеивать всю извлеченную землю. Обломки, детали, и ничего, что бы могло дать номер самолета или мотора. Из отсева извлекаются пуговица с гимнастерки, мелкие костные фрагменты. И еще – остатки кожаной обуви. Двое из нашей группы срывают верхний слой нанесенной почвы вокруг воронки. Все то же - не густо.

В северной части раскопа, противоположной от места, где был мотор штурмовика, начинают попадаться сначала не большие, а потом уже крупные куски бронекапсулы, которая защищала двигатель и пилота. До них не добрались металлоломщики. Вырубается очередное переплетение корней дерева. Глубина – около метра. И тут Паша сообщает: Летчик.

Начинается зачистка останков. Летчик лежит на спине, вытянут вдоль воронки. Прикрыт кусками бронекапсулы. Это не характерно для картины аварии самолета. Мы теперь понимаем, откуда в верхнем слое раскопа мелкие костные фрагменты. У летчика раздроблены голени и левая рука. Стоп и части костей ног – нет. И нет ничего, что должно быть на пилоте штурмовика.
Напомню, что в мае 1943 года, здесь были немецкие позиции. Вокруг – полно немецкого настрела и всякого барахла. И еще три месяца, они держали тут оборону.
С летчика снято все. Нет поясного ремня. Нет штатного оружия – пистолета «ТТ» и обойм к нему. Нет шлемофона. Нет наград. Даже дополнительно найденные пряжки парашютной системы и пристяжных ремней – в других частях раскопа. Удается найти только знак парашютиста-инструктора, с обломанным штырем-закруткой, очевидно, сорванного с гимнастерки летчика при ударе.

Мы делаем вывод, что награды, документы, штатное оружие, забрали немецкие солдаты. Они же, и прикопали пилота, среди обломков самолета. Из уважения к личности летчика? Это – дополнительная зацепка. Хотя, факты уважения к погибшим советским солдатам и летчикам, со стороны врага, далеко не единичны. Мы уже сталкивались с их реальным подтверждением.

Никаких останков стрелка-радиста, второго комплекта подвесной системы парашюта, в тот день мы не находим. И только позже, по запросу Жени Порфирьева, наши коллеги присылают боевое донесение, что в свой последний вылет Варя Ляшенко ушла одна. Без стрелка. Но об этом, мы узнаем лишь месяцем позднее, при продолжении документальной работы.
Готовится четвертая экспедиция на место падения - свалить дерево, убрать его громадную корневую систему, в надежде найти хоть что то, хоть одну цифру, на фрагменте мотора или шильдик с номером самого самолета. И ответить на вопрос – кого мы нашли. Казалось бы – чего проще? Съехались, покопали. Но…
Часто в вопросах к нам, звучит такой: «А сколько вы денег получаете за это?». Или: «Вам оплачивают экспедиции?». Нет. Не получаем, и не оплачивают. Все работы и выезды, мы проводим на личные средства. Мы – не дети олигархов. Да и по возрасту в дети не подходим. Мы работаем, у нас есть семьи. И к сожалению, не можем находиться в полях неделями. Мы разъезжаемся по домам. В разные уголки края – Туапсе, Хадыженск, Лазаревскую, Краснодар.
А пока, мы работаем с тем, что есть.

Знак парашютиста не дает фактически ничего . Да, на нем есть номер. Да, точно такой же знак – на лацкане Вариной формы, на ее фото в летном училище. Я обращаюсь к специалистам – коллекционерам. Удается выяснить, что именно этот тип знака, выпускала московская фабрика «Всехудожник», и был он утвержден в 1931 году.  У Вариных курсантов, на этом же фото, более поздняя разновидность - образца 1936 года, безномерные. Эти знаки, вместе с бланками удостоверений к ним, поступали в ОСАВИАХИМ. А из управления – уже по школам и аэроклубам всей страны. Да. Существовали списки, кому и когда они выдавались. На настоящий момент, в госархиве, есть много документов ОСАВИАХИМА. Но точного подтверждения о наличии таких списков – нет.

Остатки обуви, найденные в раскопе, я размачиваю в специальном растворе, предающим окаменевшей коже эластичность. Выясняется, что это два фрагмента от одной туфли. Собираю их по разрыву. Фрагменты не от стандартного армейского ботинка, а именно – от гражданской туфли. И я обращаюсь к своему давнему знакомому. Еврею. Старику, который всю жизнь тачал и ремонтировал обувь. Старик знает про то, что мы носили или носим на ногах – все. Буквально через пять минут после встречи, я получаю подтверждение, что эти куски – часть туфли, довоенного производства. С конструкцией, одинаковой как для мужчин, так и для женщин. И что ее размер был около 35-го.

Летчик-мужчина, в летних туфлях 35-го размера?
Раскладка останков на специальном поисковом баннере выявляет рост – 160-165 см. Фото останков, показанные специалистам, подтверждают вероятность принадлежности их к женским. Мы имеем уже несколько косвенных доказательств, что найденный нами летчик – женщина. И это может быть только Варвара Ляшенко. Но мы не имеем право ошибиться, мы не имеем права нагромоздить еще одну нелепость, которых с лихвой хватало за послевоенные десятилетия. Нам нужна истина.

Параллельно шел поиск сына Варвары – Саши Орехова. Нам удается проследить часть его жизненного пути. Он воспитан и поднят Александрой – сестрой Вари. Учеба в ФЗУ, спорт, работа тренером в Николаеве, служба на Черноморском флоте. Его следы теряются в Москве. Доскональный поиск ничего не дал. Его нет. Александр Орехов – 1942 года рождения. На настоящий день - 73 года. Вероятно, он уже умер… Удается выяснить, что у него была дочь. Названая Варварой, в честь бабушки. Но это – женская линия. И несомненно, она сменила фамилию по замужеству. В настоящий момент, разыскивается Варвара Александровна (Орехова). Может быть – кто-то знает ее, может быть – кто-то откликнется.

У нас был шанс точно узнать, где в последние годы жил сын Вари – Александр Орехов. Или ее родные. Это бы предельно облегчило дальнейший поиск. Я нашел в фотоархиве РИА Новости, фотографию Вари Ляшенко, датированную 1940 годом, и защищенную логотипом РИА. Поперек лица летчицы. Вне всяких сомнений, эта фотография появилась в РИА Новости не из военного архива, а из личного семейного собрания кого-то из родственников Варвары. Очевидно, много лет назад, РИА Новости готовилась статья, и кто-то из корреспондентов взял интервью, возможно, у сына Вари. И переснял ее фотографию. Статья не была опубликована. Фото и материал осели в архиве. Я обратился в медиагруппу РИА, с просьбой дать информацию, прислать электронную копию фото Варвары. При этом в письме объяснив кто мы, дав ссылки на наши материалы и статьи по поиску Варвары. Я приведу ответ.

Мы сотрудничаем только на коммерческой основе. Для уточнения стоимости укажите, пожалуйста…
С уважением,
Ахмедова Дарья Дмитриевна
Менеджер Управление продаж Дирекция развития бизнеса
МИА «Россия сегодня»

На мои повторные письма, с вежливым указанием на то, что торговля фоторгафией погибщей летчицы, в данном случае, как минимум некорректна со стороны РИА Новости, ответов не поступило. Вот такая, Россия сегодня. Где фотографии воевавших за нас, становятся собственностью. А новомодные менеджеры ими торгуют...
Я публикую фото Варвары Савельевны Ляшенко. Да. Я совершил серьезный проступок. Я украл фотографию из архива дирекции развития бизнеса. Мой сын, в графической программе, убрал с лица Вари логотип. Я не торгую Памятью. Я не получаю за это прибыль.

Пусть люди видят лицо Женщины. Героя. Матери. Кавалера двух орденов. В 26 лет погибшей, освобождая нашу землю от фашизма.
К моменту написания этого материала, останки пилота штурмовика Ил-2 находятся на генетической экспертизе. И совсем скоро, мы сможем сказать «да». Либо продолжить нашу работу.

Февраль 2016 года. Алексей Кривопустов, «Кубанский плацдарм».