Мертвые помогают живым
Мертвые помогают живым.
Дух умершего помогает живым
Чтобы получить ответ на вопрос о том, живут ли души умерших после смерти тела, следует учесть случаи, когда мертвые неким образом оказывают влияние на жизнь живущих еще на земле людей. Таких фактов в литературе описывается все больше и больше.
• Несколько впечатляющих примеров привел в своей книге Рудольф Пассиан:
1. Во время приема у врача профессора Г.В.Шугарева к нему подходит девушка, одетая в розовое платье, и упорно просит немедля пойти с ней к ее больной матери. Врач колеблется, так как он не посещает больных в их квартирах: мать девушки должна прийти на прием. Но девушка оставила ему адрес и просила с большой настойчивостью. Потом вышла. Профессор пожалел, что отказал ей, вышел за ней в комнату ожидания и спросил находящихся там людей о девушке, которая только что вышла из его кабинета. Ему уверенно ответили, что никакой девушки не было.
Озадаченный доктор отправился по указанному адресу и нашел там больную женщину. Когда он рассказал женщине о посещении девушки, она была крайне удивлена и сказала, что никого за ним не посылала: ее единственная дочь умерла два дня назад и ее гроб стоит в соседней комнате. Профессор Шугарев направляется в эту комнату и со страхом узнает в покойнице ту девушку в розовом платье, которая приблизительно час назад была у него на приеме.
2. 1948 год — в некоторых немецких католических газетах появилось следующее сообщение французского аббата Лабюте об одном событии его жизни, происшедшем в 1944 г.
Как-то вечером он был крайне утомлен дневной работой и собирался в полночь молиться по молитвеннику. Вдруг дверной звонок так громко зазвенел, что он невольно вздрогнул. На пороге стояла женщина примерно 40-лет. Она умоляюще простерла руки и сказала: «Господин аббат, пойдемте быстрей. Речь идет о молодом человеке, который умирает». Аббат ответил: «Мадам, мне надо утром рано встать, чтобы успеть на мессу, назначенную на 6 часов». Тогда она сказала: «Господин аббат, я умоляю вас, будет очень поздно, решайтесь!» — «Хорошо, напишите, пожалуйста, адрес, название улицы, номер дома, этаж в моей регистрационной книге».
Женщина поторопилась в приемную. Только здесь аббат увидал ее при полном свете: ее лицо выражало крайнее страдание. Она написала свое имя в книге, а затем адрес: «37, улица Декарта, второй этаж». — «Вы можете идти, — сказал ей аббат. — Через 20 минут я буду там». Она тихо сказала: «Вы устали. Пусть за это Бог вас защитит в опасности!» Затем она вышла и исчезла в темноте.
Аббат пошел темными безлюдными улицами города. Он думал о причинах посещения незнакомой семьи. Он сожалел, что не всех своих прихожан знает. Не без труда он смог отыскать 37-й номер улицы Декарта. 5-ти этажный жилой дом, входная дверь которого, к счастью, еще не заперта.
Освещая своим фонарем свой путь, он поднялся на второй этаж и постучался в незнакомую дверь. Послышались шаги. Появился свет, и дверь открыли. На ночного гостя смотрел молодой человек около 20-ти лет с выражением почтительного удивления. «Я пришел к смертельно больному, — сказал аббат, — здесь он?» — «Нет, господин аббат, здесь какая-то ошибка». — Аббат показал написанный в своей книге адрес, где говорилось о молодом человеке. Смеясь, этот молодой человек ответил, что вот он стоит и не собирается умирать.
Аббат рассказал ему, что у него была женщина лет 40, которая собственноручно написала этот адрес. При этом показал написанное молодому человеку. «Да, господин аббат, мне кажется, что этот почерк мне знаком. Как он похож на почерк моей… но нет, этого не может быть! Я живу один с моим отцом, который сейчас находится в ночной смене на фабрике. Это, наверное, ошибка. Женщина, возможно, хотела написать „Рю Департ“, но по ошибке написала „Рю Декарт“. Но войдите же на минутку, господин аббат! Вы дрожите! Я быстро приготовлю для вас грог».
В элегантной маленькой комнате па диване лежали книги. «Я только что слушал венгерскую музыку», — сказал молодой человек выключая радио. Потом продолжил: «Господин аббат, вот уже два года я хочу с вами поговорить, но не нахожу в себе мужества прийти к вам». Он смущенно посмеялся и добавил: «Я был потерянным сыном». Послушав рассказ парня о своей жизни, аббат поспешно вышел, чтобы отыскать улицу Департ, но оказалось, что на нем нет 37-го номера, улица кончается на номере 16.
Вдруг начался вой сирены: воздушная тревога! Город подвергся сильной бомбардировке. Со многими другими людьми аббат провел полные страха 30 минут. Когда все закончилось, он пошел по улицам, видел разрушения, погибших людей. В одном дворе собрали уже многих убитых и раненых, главным образом женщин и детей. Вдруг он ошеломленно остановился. Один из врачей спросил его: «Кого вы ищете, господин аббат, родственника?» — «Нет, одного прихожанина». — Он стоял перед мертвым телом того молодого человека, которого только что посетил.
Поискав в его карманах, он обнаружил трудовую книжку на имя Б. Н., 21 года, нашел также пожелтевшее письмо со снимком. На нем — посетившая его 40-летняя женщина! Аббат от удивления вскочил: нет сомнения, что это та же женщина, которая посетила его и попросила спасти парня. На обратной стороне фото было написано: «Мама». На другом снимке эта женщина была снята на смертном одре, со скрещенными на груди руками, с розовым венком. Были написаны две даты: 1898 — 8 апреля 1939 г. Почерк на пожелтевшей фотокарточке сильно напоминал тог, которым ночная посетительница написала адрес своего сына.
«Думайте об этом случае что хотите, — заключает свой рассказ аббат. — Для меня же нет никакого сомнения. Это была мать молодого человека, которая вернулась из вечности». Аббат клялся, что все, что рассказал, — чистая правда.
Но бывают и другого рода посещения. Тот же Рудольф Пассиан приводит случай, рассказанный ему знакомым химиком.
3. Студентка института искусства, которая жила в одном из городов Германии, решила летом подработать и поступила на работу к одному фермеру. Ей предоставили маленькую комнату с окном, открывающимся в сторону двора. В первую же ночь пребывания в этой комнате и в последующие ночь, ровно в 23.45, со стороны окна до ее слуха доносился шум, напоминающий звуки тяжелых шагов. Звуки эти поначалу бывали слабыми, потом все более сильными, словно кто-то ходил под окнами. После шаги постепенно удалялись.
Всякий раз перед окнами проходила неясная тень мужчины. И каждый день призрак появлялся точно в одно и то же время. За два дня до окончания своей службы на ферме девушка первый раз — опять после того как была разбужена шумом шагов — ясно увидала лицо мужчины в рамке окна: он посмотрел в комнату и после исчез. Она так сильно испугалась, что больше не смогла заснуть.
Когда утром она рассказала обитателям фермы о своих ночных видениях и заявила, что больше не хочет жить в этой комнате, ей рассказали, что раньше в этой комнате жил брат фермера. В одно утро его нашли в той же комнате и на той же кровати, на которой теперь спала девушка, с перерезанным горлом. Без сомнения установили, что он совершил самоубийство. Это случилось очень давно, и с того времени в комнате никто не жил.
Заканчивая свой рассказ, этот химик предположил, что душа самоубийцы не могла найти покоя и, возможно, он был привязан к месту своей смерти. Может быть так, что каждую ночь он должен был снова и снова переживать свою смерть.
• Случай описанный в книге Фрэнка Эдвардса: «Покойный доктор С.Уэйр Митчелл, родом из Филадельфии, был одним выдающимся и уважаемым представителем своей профессии. За свою долгую карьеру ему доводилось быть и президентом Американской ассоциации врачей, и президентом Американского неврологического общества. Таких высоких почетных постов д-р Митчелл был удостоен за свои знания и профессиональную честность. Именно на фоне такого высокого общественного положения то, что произошло с д-м Митчеллом, заслуживает всяческого доверия, и просто так отмахнуться от этой истории нельзя.
Последний пациент вышел из приемной врача в половине одиннадцатого вечера. Рабочий день затянулся и был для доктора утомителен. Со вздохом облегчения, стареющий, он повесил стетоскоп, убавил газовый свет в приемной и прошел через холл в кухню, чтобы выпить стакан молока.
Проверяя спустя несколько минут, заперта ли парадная дверь, он заметил, что на улице идет снег. Крупные пушистые хлопья, кружась в воздухе, падали на тропинку перед домом, застилая ее толстым покрывалом. Д-р Митчелл убавил свет в холле и устало поднялся по лестнице в спальню.
Прошло полчаса. Он лежал в постели и читая книгу. Внизу в парадной двери негромко звякнул звонок. Или ему послышалось? Через минуту звонок повторился, на этот раз более настойчиво. Кто бы там ни был — уйдет, если не обратить внимания. А что, если потребовалась срочная помощь одному из тяжелобольных, которые оставались дома? Выхода не было, пришлось вновь накинуть халат, просунуть ноги в шлепанцы и спуститься вниз, несмотря на свою усталость.
Открыв дверь, он увидал совершенно незнакомую девушку. Одета она была довольно легко для такой ночи: без пальто, в обычных высоких ботинках, в толстом шерстяном зеленом платье, на голове тонкая серая шотландская шаль, застегнутая под подбородком голубой стеклянной брошкой. Доктор быстро сообразил, что девушка, должно быть, из бедных кварталов, расположенных внизу у холма.
— Заходите, пожалуйста, на улице снег.
Девушка вошла.
— Моя мать очень больна. Ей срочно необходима ваша помощь, сэр. Пожалуйста, пойдемте со мной.
Д-р Митчелл помедлил. Совершенно незнакомая девушка, да и вызов чисто в благотворительных целях. В такую погоду, усталому, выходить из дома, к тому же ночь. Доктор явно не хотел отправляться в дорогу.
— Разве у вас нет своего семейного врача, дитя мое?
Она покачала головой, и хлопья снега упали с шали на пол.
— Нет, сэр. Но моя мать серьезно больна. Доктор, пожалуйста, пойдемте со мной. Прошу вас, сейчас же, пожалуйста!
Бледное лицо, неподдельное нетерпение в голосе, навернувшиеся на глаза слезы побудили доктора не отказывать в просьбе. Он предложил ей сесть, пока он переодевается, но девушка ответила, что постоит. Д-р Митчелл поспешил наверх.
Несколько минут спустя из дома вышла странная пара и направилась сквозь метель в сторону холма, как и предполагал доктор. Девушка шла впереди. Доктор знал эти кварталы: в них ютились бедняки, рабочие с фабрики, жившие от зарплаты до зарплаты, перебивавшиеся с хлеба на воду. Ему пришлось много походить сюда в начале медицинской карьеры. Ничего с ним не случится, если еще раз сходит, а человека спасет.
Девушка не проронила по дороге ни слова. Она шла но мягкому снегу на два-три шага впереди, не оборачиваясь. В конце концов она свернула в узкий проулок между ветхими домами, или, верней, бараками. Держась почти вплотную, доктор поднялся за ней по темной шаткой лестнице, прошел по коридору, тускло освещенному желтым светом масляной лампы. Девушка бесшумно открыла дверь и шагнула в сторону, пропуская д-ра Митчелла.
Повсюду царила нищета. Сильно вытертый ковер прикрывал только середину пола. В углу небольшой буфет. Железная печка, давно не топившаяся. У стены на кровати лежала женщина среднего возраста и тяжело дышала. Доктор занялся делом.
У женщины была пневмония, и, как правильно сказала девушка, ее состояние было тяжелое. В таких условиях врач много сделать не может. Он ввел ей требуемые лекарства. Завтра он ее навестит. Доктор заметил с облегчением, что женщина приходит в себя, значит, есть надежда.
Д-р Митчелл обернулся, чтобы попросить девушку растопить печь: в таком холоде больной человек не может лежать. А где же она? Мелькнула мысль, что он не видел ее после того как он вошел в комнату. Он еще раз огляделся. Дверца старенького шифоньера была открыта. В нем висело одеяние, в котором он видел девушку некоторое время назад: толстое шерстяное зеленое платье, высокие башмаки на кнопках и серая шотландская шаль с голубой стеклянной брошкой. Когда же она успела переодеться? И даже в его присутствии?
Он подошел к шифоньеру и начал внимательно рассматривать одежду, больная следила глазами за его движениями. Д-р Митчелл потрогал ботинки и шаль. Они были сухие!
— Это одежда моей дочери, — произнесла женщина.
— Да, я знаю, — сказал д-р Митчелл. — Но где же ваша дочь? Мне надо с ней поговорить.
Наступило тягостное молчание. Больная женщина медленно повернула к нему лицо. Она плакала.
— Поговорить с ней? Доктор, вот уже два месяца, как она умерла!»