http://www.youtube.com/watch?v=JAf6u6w5VnY

М.Майерс― 19 часов, 6 минут в Москве. Добрый вечер! У микрофона — Маша Майерс. И гость «Особого мнения» — журналист Максим Шевченко. Максим, здравствуйте!

М.Шевченко― Здравствуйте, Маша, здравствуйте, дорогие радиослушатели и YouTube-зрители.

М.Майерс― Давайте я попрошу вас несколько новостей прокомментировать, а потом уже будем более подробно их обсуждать. Вот самое свежее: Кунцевский суд Москвы, который запретил Варваре Карауловой находиться вне дома ночью до 29 года. Собственно, мы начали обсуждение этой истории с Виктором Шендеровичем в предыдущей программе «Особое мнение», которую вы можете на YouTube посмотреть. Тогда решения еще не было. И его позиция сводится к тому, что девушка уже 2 года отсидела и, наверное, можно было бы уже оставить ее в покое. Тем не менее, она будет до 29 года находиться под административным контролем. Как вы думаете, почему такое внимание неослабевающее.

М.Шевченко― Я бы вопрос по-другому поставил: А почему именно ночью?

М.Майерс― А почему именно Караулова? Тут можно, наверное, почему к любому слову.

М.Шевченко― Что за интерес такой органов правопорядка к ночной жизни студентки философского факультета Варвары Карауловой? Даже любопытно, правда? Как-то так странно. Или по ночам какие-то страшные вещи им приходят в голову? Короче, я не знаю, что тут комментировать. У нее статья была тяжелая. Она сама полностью раскаялась во всем. Наверное, там какие-то нюансы, потому что я не думаю, что она имеет к чему-то отношение. Она во всех пабликах публикует свои фотографии, говорит, что выходит замуж. Дай ей бог здоровья, счастья, естественно. За адвоката своего, по-моему, которого тяжело заподозрить в том, что он является каким-то экстремистом.

Я не могу объяснить, чем вызван такой интерес к тому, что Варвара Караулова делает ночью. Может быть, к тому, чтобы семейная жизнь была еще крепче, как говорится, в интересах мужа, который должен следить за ней, по ночам по крайней мере.

М.Майерс― Теперь это будут делать следственные органы, судя по всему.

М.Шевченко― Так как муж адвокат, тут есть очень интересная юридическая коллизия.

М.Майерс― Еще из новостей: Следственный комитет провел обыск в квартире политика Николая Платошкина. И ни много ни мало по нему сейчас возбуждено уголовное дело: «Публичное распространение ложной информации об обстоятельствах, представляющих угрозу жизни и безопасности граждан, и склонение и вербовка, вовлечение лица в совершение массовых беспорядков.

М.Шевченко― Прямо уже уголовное дело завели, да?

М.Майерс― Возбуждено уголовное дело. В связи с этим задаю вопрос в той же формулировке: почему у правоохранителей такое внимание к Николаю Платошкину, и насколько он серьезная фигура для российской оппозиции?

М.Шевченко: Это репрессии против левой оппозиции, достаточно очевидные

М.Шевченко― Во-первых, я хочу сказать, что я выражаю возмущение тем арестом. И это, конечно, репрессии против левой оппозиции, достаточно очевидные. А вызвано это, я думаю, тем, что сегодня КПРФ опубликовало свою позицию по голосованию 1 июля, и эта позиция очень жесткая. На сайте КПРФ.ру всем могут ознакомиться с заявлением руководства КПРФ. Это позиция прийти и решительно сказать — нет. КПРФ говорит — нет. Причем там несколько пунктов, в которых говорится и о Конституции 93-го года, что КПРФ всегда была против этой Конституции. И что ни одна из поправок серьезных — 108, по-моему, поправок КПРФ внесла — не принято. Что «Единая Россия» протащила свое в думу. Что сами по себе так называемые поправки были приняты в нарушение юридической процедуры. И поэтому крайне негативное отношение крупнейшей левой оппозиционной партии к этому спектаклю, который 1 июля будет, я думают, что это, конечно, позиция всего левого фланга, так или иначе.

И я думаю, что репрессии против Николая Платошкина, который как комета внезапно появился на левом фланге, как бы так ярко засиял в прошедший год-полтора. В частности, это сигнал для левой оппозиции из-за жесткой позиции КПРФ. Потому что я уверен, что власть, конечно, крайне недовольна, что КПРФ призвало к такому жесткому сопротивлению.

М.Майерс― Вы простите мою безграмотность, но вы не могли бы чуть подробнее рассказать о Николае Платошкине просто как о политике. Потому что я не очень понимаю. Это все-таки не КПРФ, это «За новый социализм». Насколько я понимаю, он глава этой партии.

М.Шевченко― А это партия? Я просто не в курсе. Уже стало партией?

М.Майерс― Движение, я прошу прощения.

М.Шевченко― Я не очень хорошо об этом знаю, в этом разбираюсь. Я так понимаю, это общественное движение. Сам Платошкин — яркий работник дипломатического фронта. Работал в Германии, работал в США, занимался департаментом Армении в МИДе, в общем, всегда был на передовой невидимого и видимого фронта интересов стратегических российских.

И, мне кажется, что об этом лучше всего спросить у членов этого движения. Вот, в частности, депутат Мосгордумы Севастьянов, который прошел по спискам КПРФ, он, по-моему, является членом движения «За новый социализм». Вам лучше ему позвонить, он, наверное, компетентно расскажет об этом. Зачем мне?.. Там такие, знаете ли, нервные члены этого движения. Там чего-нибудь не то скажешь, какое-нибудь движение вправо-влево сделаешь — на тебя сразу набрасываются в интернете. Я, честно говоря, зарекся это комментировать.

С самим Николаем Николаевичем у нас достаточно хорошие, ровные отношения. Мы с ним сначала заочно спорили, потом встретились, поговорил. Мне он показался очень образованным человеком, очень умным человеком.

Но вот то, что в этом движении существует, тот антураж, который они создают, очень такой нервный ажиотаж вокруг этого существует. Поэтому, знаете, я воздержусь от высказываний о движении. Книги Платошкина стоят у меня в библиотеке. Я читал его книги по Латинской Америки, по Мексике. Мексиканская революция. Интересные исследования, очень интересные, полезные книги.

Я считаю, что в целом этот арест и это давление на левую оппозицию из-за принципиальной позиции, которую заняло — тавтология: оппозиция, позиция — из-за принципиального заявления ЦК КПРФ о невозможности поддержать путинский этот референдум о Конституции. Я думаю, что для власти это очень серьезная проблема.

М.Майерс― А претензия в основном связана с той формой, которая выбрана — датой или тем, как это будет проводиться или это будет растянуто во времени?

М.Шевченко― Я могу конкретно просто сказать, что общероссийское голосование Центризбирком организует по юридически сомнительной процедуре: «Каждая конкретная поправка отдельно не голосуется. За или против изменений можно высказаться только оптом. Открыта безграничная возможность для подтасовки. — это я читаю просто заявление КПРФ. — Голосование становится многодневным. Власть усиленно проталкивает электронное и почтовое голосование, за которым нет формы общественного контроля. Оно служит полигоном для отработки новых приемов фальсификации на будущих выборах. Происходящее заведомо подрывает легитимность результатов голосования».

Вот этот вот позиция. То есть отсутствие легитимности результатов голосования не позволяет это дело поддержать. И в целом это очень жесткое заявление. Мне лично это очень приятно, потому что я тоже склонился к этой позиции «нет», хотя я бы принял как член левой патриотической позиции, как глава фракции КПРФ, в том числе. Позицию бойкота да, я не ожидал совершенно.

Мне приятно, в частности, что это совпало с письмом муниципальных региональных депутатов, которое инициировала, по-моему, Юлия Галямина, которое тоже подписал. Депутат от Владимирской области, от КПРФ. Вот подписал в индивидуальном порядке. Это было не партийное событие. Мне позвонила Галямина, предложила это письмо посмотреть, если я согласен… Я посмотрел, понял, что я согласен. И мне приятно, что и у либеральной оппозиции и у коммунистической оппозиции общие подходы к этому вопросу.

Это поддержать невозможно. Жесткое нет. Я думаю, это очень серьезное, важное политическое заявление.

М.Майерс― А как вы думаете, это может каким-то образом повлиять на формальную сторону вопроса, я имею в виду изменение процедуры или перенесение даты, или на что это может повлиять? На то, что, допустим, будет большее количество тех, кто бойкотирует или проголосует — «нет».

М.Шевченко: Власть достаточно серьезно боится именно левого фланга

М.Шевченко― Я думаю, что «нет», конечно, проголосуют. У КПРФ очень серьезный мобилизационный ресурс. И членов КПРФ и членов левых организаций, которые сомневались, какую занять позицию: «нет» или «бойкот». Я думаю, это и те патриотические организации, которые сотрудничают с КПРФ. Потому что КПРФ является на левом фланге крупнейшей системной оппозиционной силой, центром лево-патриотической достаточно серьезной копали, которая по всем неформальным опросам сейчас набирает очень большую популярность. И власть достаточно серьезно боится именно левого фланга.

Но я полагаю, что при всем при этом, если власть перенесет с 1 июля еще куда-то, то это вообще будет цирк, какая-то клоунада. И 1 июля-то взывает хохот и улыбки по большому счету, потому что ясно, что бюджеты потрачены, деньги выделены, деньги надо как-то освоить.

М.Майерс― Только поэтому?

М.Шевченко― А какой смысл в проведении этого голосования, Маша, когда уже Конституционный суд даже одобрил, обе палаты парламента кроме фракции КПРФ, естественно, одобрили? А в КПРФ в сенате, по-моему, сенатор Мархаев голосовал против тоже.

Поэтому в чем смысл этого голосования? Показать, как в опере «Борис Годунов» единение народ, общий хор, что ли? Зовем тебя на царствие, Борис. В чем смысл. Поэтому нет, это уже та политическая реальность — заявление КПРФ, — с которой власти придется считаться. Я уверен, что это создает платформу для широкого оппозиционного диалога между левой, либеральной и так называемой демократической и либерально демократической оппозиции.

М.Майерс― Вы думаете, демократы даже между собой не могут договориться?..

М.Шевченко― А здесь «не договориться». Здесь есть платформа конкретная по повестке. О чем договориться? Об объединении никто договариваться не будет. И нет смысла договариваться ни о каких политических абстрактных вопросах. А по конкретной повестке, по тактике — очень даже хорошо. И это абсолютно ленинская позиция. Знаете, «бить вместе — двигаться врозь», — это Ленин адресовал, между прочим кадетам и эсерам. Так и получилось.

М.Майерс― Если представить себе — наверное, это фантастика, а, может быть, и нет, может быть, реально, — что до 1 июля будет выработана единая позиция между правой и левой оппозицией.

М.Шевченко― Прекрасно. Я это приветствую целиком и полностью. И для меня «Эхо Москвы» за столько лет стало просто моими близкими друзьями, многие сотрудники «Эха», хотя я знаю, что «Эхо» в целом, там люди такие, скажем, либерально-западнического настроения…

М.Майерс― Разные у нас есть, Максим Леонардович.

М.Шевченко― Я вот принципиально левый человек. И у нас абсолютно нормальный диалог, прекрасный диалог. Мы о чем-то спорим, о чем-то разговариваем. Но в целом наша платформа общая, ее можно описать так: Так дальше жить нельзя. Надо вырабатывать какие-то общие принципы гражданского демократического национального общежития. Власть хочет уничтожить всякое свободное, всякое нормальное дыхание на левом фланге, на либеральном фланге. Только «Единая Россия» должна дышать тут широкой грудью под руководством администрации президента.

Мы этого не хотим. Мы считаем, что общество наше может само, конкурируя между собой на рынке идей — левых, либеральных, каких-то — двигаться вперед. Власть этого не хочет. Она хочет нас законсервировать, заморозить. Они же консерваторы. Вон они, как говорится… Победоносцев, советник Александра III, которого они так обожают просто — Путин обожает Александра III, ведь он же предлагал подморозить Россию. Вот они хотят сейчас тоже подморозить Россию. А нам зачем подмораживаться?

Я и так тут, понимаете, выехал в город Юрьевец, на родину Андрея Тарковского. Тут оказался рядом, просто заехал. Всё заморожено как в небытии. Несмотря YouTube-канале я выставил короткий ролик просто своего ощущения от этого. Все дома заколочены. Всё на продажу. Жизнь в России просто умирает, она и исчезает. Единственное здание, на котором большая красивая вывеска, это здание «Единой России» в центре.

М.Майерс― Я думала, это с коронавирусом связано, с карантином. Нет?

М.Шевченко― Нет, это не с коронавирусом связано. Люди сказали — я поговорил с людьми — работы нету. Старейшая школа №1 имени Пушкина, в которой учились Герои Советского Союза, учился, по-моему, чуть ли не создатель Горьковского автозавода ГАЗа или первый директор. Она заколочена. Я говорю: «А чего школа заколочена? Детей нету?» — «Да нет, в две смены дети учатся в соседней школе, просто школа в аварийной ситуации». А она сама по себе памятник архитектуры в Юрьевске. Эта не та школа, в которой Тарковский учился маленький — в той музей. Там как раз всё хорошо. Там всё, что связано с именем Тарковского Андрея (и Арсения), как говорится, блестящий кирпич везде. а за рамками этого вы узнаете дома, которые принадлежат, скорей всего, каким-то начальникам, а всё остальное просто кошмар и разорения. То есть Арсений Тарковский переживал, что Юрьевск пребывает в упадке. Сейчас это просто смерть. И видно только, что набережная сделана. Спецпроект, там выделели какие-то деньги на инвестиции. То есть видно, как подплывает пароход из Москвы с гостями на дни Тарковского, творческой интеллигенцией. Как они сходят там, выпивают, поднимают рюмочку в память Андрея Арсеньевича, и вот им показывают: Посмотрите город. И они садятся и плывут себе дальше.

М.Шевченко: Они хотят сейчас тоже подморозить Россию. А нам зачем подмораживаться?

Вот это тот образ России, который они хотят видеть. Нам это зачем? Нам не надо этого подмораживания. Мы хотим движения вперед. Мы хотим национальной независимости, прекращения оккупационного колониального режима, каким является современный российский режим политический в государством и экономическом смысле. И мы хотим национального суверенитета, национальной независимости нашей родины.

А дальше, уверен, в нашей нормальной дискуссии между демократами, левыми, консерваторами мы договоримся о том, как нам двигаться дальше.

М.Майерс― А чего раньше-то не договорились? Вы сейчас апеллируете к власти. Может быть, надо апеллировать друг к другу. Собственно, этот диалог, он то ли не начинался за эти 20 лет путинских, то ли не получился.

М.Шевченко― Я к власти вообще не апеллирую. К власти апеллировать я вообще смысла не вижу, потому что власть полностью отказалась от какого-нибудь диалога с обществом. И позиция КПРФ, в частности, вызвана по голосованию 1 июля невозможностью вести какой-либо диалог с властью

М.Майерс― Это я поняла.

М.Шевченко― Поэтому, как говорится, всё. Я считаю, что это заявление КПРФ, оно историческое по-настоящему. Крупнейшая сила, которая делала ставку на системный диалог, которая пыталась изнутри, как говорится, исправить власть, за что ее многие критиковали, разрывает с властью отношения фактически, таким образом. Потому что это голосование по поправкам крайне важное для Путина и для всех его политтехнологов мероприятие. Поэтому мне очень радостно, что левая оппозиция придерживается такого взгляда на этот вопрос.

М.Майерс― У меня тогда вопрос. По следующим ступеням пройдем. Если вы полагаете, что сейчас настал момент, когда две оппозиции — левый фланг и правый фланг — как минимум могут начать диалог и даже договориться о некой общей стратегии, может ли это всерьез повлиять на вот эту самую…

М.Шевченко― Секунду. С правым флангом нам разговаривать не о чем. Правый фланг — это Чубайс, люди, которые ответственны за приватизацию, гибель и уничтожение нашей страны. С той враждебной системной силой, которые на самом деле являются оборотной стороной путинизма, потому что путинизм и чубайсизм — это близнецы братья. Путин не антитеза Ельцину, Путин — продолжение ельцинизма. Это надо просто понимать. Я говорю не о правом фланге, ни о Кириенко, ни о Чубайсе, которые уже как заявили о себе. С ними говорить просто не о чем.

М.Майерс― Но они не действующие политики.

М.Шевченко― Я говорю о том молодом поколении, которое требует демократических реформ.

М.Майерс― Навальный?

М.Шевченко― Демократических перемен. А не о том поколении, которое под лозунгом «Союза правых сил». А мы прекрасно помним лидирующую тройку «Союза правых сил». Там был и, конечно, покойный Борис Немцов, царствие ему небесное. Но в целом это силы, которые стоят за разграблением и уничтожением нашей родины, которые передали просто часть наследия Путину. Вот путинцы — абсолютные продолжатели приватизаторов 92-го года. Просто они у них часть отобрали, вот и всё. Но у них общий консенсус. Это одна власть, одна сила, Семья и силовики — это две составляющих российской власти, два орла, если угодно, российского герба. А мы, общество — демократы, левые, либералы — это совсем другое.

Я говорю про тех, кто сегодня требует свобод и демократического развития, а не про тех, за чьей спиной стоят вот эти люди из 90-х.

М.Майерс― Хорошо, выкинули людей из 90-х годов. Если объединяться другие, которые правильные, с вашей точки зрения.

М.Шевченко― Объединяться не надо…

М.Майерс― Хорошо. Договорятся об общей стратегии. Перевернут они эту путинскую историю про поправки? Есть ли порох в пороховницах или ничего не получится? Чтобы повлиять на исход голосования 1 июля достаточно ли этого диалога?

М.Шевченко― Я считаю, повлиять нельзя на итог голосования, поскольку уже власть нацелилась на подтасовки и мошенничество, поэтому даже если все проголосуют против, они все равно напишут, что за. И у нас нет механизма, чтобы проконтролировать, как на самом деле было.

Я думаю, что сейчас гораздо важнее заявить свою позицию. Мы на процедуру повлиять не можем, поскольку власть в лице администрации президента приложила все усилия, чтобы юридическая процедура, которая является основной для либерального демократического общества, для западного общества, была уничтожена. Процедуры больше нет, потому что 6 дней в масках, не давая данные паспорта, можно проголосовать — это не процедура, а это шоу, перформанс, как угодно это назовите — демонстрация, символическая акция. В символической акции по собственной воле участвовать может только сумасшедший, как бы становясь частью этой символической акции.

Поэтому я считаю, что сейчас голосование «нет» и публичное заявление позиции «нет» — наша символическая акция. Я считаю, что каждый в своем дворе может поставить урну и провести в своем дворе голосование по Конституции. Там же нет порога явки. Вот у вас явится дядя Вася, дворник, начальник ТСЖ и вы с соседями. И вот у вас уже как бы есть явка. Вот сколько из них проголосует за эту Конституцию? Давайте считать.

М.Шевченко: Сейчас голосование «нет» и публичное заявление позиции «нет» — наша символическая акция

Я вообще считаю, что власть создала прецедент своим безумием, своими увертками — запараллеливание или даже создание трех, четырех параллельных каких-то голосований, конкуренции голосований и их итогов. Я лично смотрю на это с интересом.

М.Майерс― Я просто думаю, что если вы выйдете с этой урной в свой двор, то чем вы будете отличаться от Ильи Азара, например, который вышел со своим плакатом или даже с пустым плакатом? Думаю, что у вас будет точно такая же история.

М.Шевченко― Я отношусь с огромны уважением к Илье Азару, к Николаю Бондаренко, к людям, которые громко заявляются свою позицию, к Сергею Удальцову, которого абсолютно незаконно задержали перед Белым домом и оштрафовали якобы за нарушение, что якобы без маски был Сергей на одиночном пикете. Я с огромным уважением и поддержкой отношусь к тем журналистам — к Тане Фельгенгауэр, другим, — которые вышли в поддержку Ильи Азара.

Да, я считаю, что это сопротивление гражданское, абсолютно законное, мирное, разрешенное сопротивление. А то, что власть так действует против него, это показывает страх просто власти, страх и неуверенность. «Юпитер, ты сердишься — ты неправ» — это как раз про то, что сейчас происходит.

М.Майерс― Скажите, а история с коронавирусом, вообще всех странных внешних обстоятельств, в которых мы существуем, они скорее власти на руку или во вред, на ваш взгляд? В политическом смысле.

М.Шевченко― Есть две ветви власти. Дело в том, что российская политическая ситуация является отражением того, что существует в Америке и в мире в целом. Мы видим, что в Америке борется две серьезные силы. Первая сила, которая делает ставку на бюрократию как носителя национального суверенитета и, стало быть, как на держателя контрольного пакета экономического и так далее, говорящего от имени народа. А вторая — это сила глобалистская, которая поверх границ с помощью всякого рода фондов и так называемой трансляции и трансферта ценностей демократических, либеральных, каких угодно, навязывает свою повестку.

М.Майерс― Простите, что я вас перебиваю, Максим. Мы продолжим этот разговор сразу после новостей.

НОВОСТИ

М.Майерс: 19―34. Продолжаем. В этой студии Маша Майерс в роли ведущей. Максим Шевченко, журналист — гост наш сегодня. Я вас прервала на довольно интересном. Вы стали говорить о концепции бюрократов против глобалистов, которые противостоят друг другу в Америке, при этом то же самое происходит в России. Правильно я вас поняла?

М.Шевченко― Ну, конечно. Потому что все же подверстано под американские финансовые экономические и политические интересы. Элиты в России являются же просто группами Компрадорской элиты, которая ориентируется по любому на Белый дом. И именно в зависимости, с кем у них партнерские отношения — с демократами или с республиканцами, — у них выстраивается некая позиция, в том числе, внутри России конкуренция. Детали только в том, что глобального конфликта в России между ними нету, потому что у них вполне налаженное взаимодействие в целях ограбления нашей родины, перекачки за границу сырья, полезных ископаемых, ресурсов развития России. И тут между сторонниками демократов и республиканцев в российских властных структурах нет разногласий принципиальных?

М.Майерс― А Путин где в этой схеме?

М.Шевченко― Путин, конечно, союзник Трампа и республиканцев, понятно. Потому что при Буше он стал президентом. При Обаме у него начались проблемы. При Трампе он эти проблемы решил снять эти проблемы. Но даже сам факт назначения Медведева президентом при Обаме говорит о том, что российский политический Солярис, он как бы выталкивает политические фигуры, которые были бы ментально и как бы дискурсивно ориентированы на старшего партнера в Вашингтоне. Вот как сказал Буш: «Я посмотрел в глаза Путину и увидел там душу». А Медведев с айфоном ходил там перед Обамой, смотрел, показывал, что он такой прогрессивный туземный вождь, которого интересуют блестящие бусики, который белый господин ему показывает.

М.Шевченко: В российской власти, несмотря на формальные две группы, серьезных противоречий между ними нету

В этом вся проблема. То есть на самом деле вся эта власть уже настолько законсервировалась в своем благополучном бытии в небытии, как стоял Григорий Нисский, определяя дьявола как бытие в небытии. Такой был святой, философ, мыслитель, теолог. Их бытие в небытии — это продавать туда, гнать туда наше сырье, наше богатство любое, всё, что только можно. А тут народу говорить внутри про государство, патриотизм, про то, что наши танки быстры, броня крепка, мы чтим память предков, заветы предков и так далее. В этом вся суть.

Поэтому в российской власти, несмотря на формальные две группы, серьезных противоречий между ними нету. Это общий консенсус, установившийся между сынами анархии майянсами, понимаете? Это герои знаменитого сериала «Сыны анархии».

М.Майерс― Просто я вас слушаю внимательно. И у меня ощущение, что мы могли бы с вами о том же самом разговаривать году так в 2005 или в 2007-м или в 8-м.

М.Шевченко― Так правильно, эта система законсервирована, поэтому они с таким ужасом смотрят на то, что сейчас происходит в Америке. Потому что в Америке конфликт обостряется, потому что понятно, что Трамп просто невозможен для значительной части американского либерального демократического истеблишмента, который разжигает эти страсти на улицах американских городов. Ну, и для Трампа невозможно, чтобы они победили, а он проиграл. Это кончится для него и для тех, кто стоит вместе с ним в одном ряду… может кончиться очень тяжело. Но как это кончится для наших, это вообще непонятно.

М.Майерс― К Америке мы сейчас еще вернемся. Я просто обращаю внимание: Платошкин заявил о создании собственной партии. Ей стала зарегистрированная в Минюсте. И речь идет о партии «Социалистический выбор», хотя движение «За новый социализм» сохраняется. Собственно, история…

М.Шевченко― Я сейчас от вас это впервые услышал.

М.Майерс― А я от Венедиктова.

М.Шевченко― Если у него есть какая-то партия «Социалистический выбор», я желаю ему удачи. Если эта партия будет действовать против КПРФ, против левой коалиции, против Левого фронта, ну что же, мы будем полемизировать с этим со всем.

М.Майерс― Да, а мы будем это освещать. Давайте в Америку вернемся. Собственно, вы довольно внимательно за этим следите. Я просто читаю ваш Телеграм и в Фейсбуке то, что вы пишите. На ваш взгляд, что все-таки сейчас происходит в стране?

М.Шевченко― В стране происходит борьба очень серьезных сил за контроль над самой могущественной державой мира. Причем можно отследить влияние двух, в том числе, на улице… на то, что там происходит. Идет мобилизация электората, идет мобилизация групп населения. Потому что понятно, что при всей своей трагедии убийство Флойда — это убийство именно полицейским — явно не является масштабом такого общенационального уровня, который вызвал бы такого рода погромы и беспорядки.

Да, конечно, народ устал. 40 миллионов безработных. Неспособность явная власти справиться с коронавирусом, смерти (преувеличенные, не преувеличенные, мы сказать не можем). СМИ это раздували, СМИ демократические раздували. Демократическая пресса постоянно писала об этом. Понятно, что тема коронавируса, так или иначе, используется и там и в России в интересах каких-то политических групп. Это был, собственно, ваш вопрос, который вы задали перед новостями.

Да, я считаю, что мы не знаем настоящей правды об этом. Мы можем посмотреть на проблему коронавируса просто как на проблему сложного заболевания, которое не требует разрушения, уничтожения экономической жизни.

Вот я проехался по Центральной России. Закрыто просто всё. Как людям жить просто непонятно. Закрыты какие-то маленькие кафе, которые кормились вдоль дороги. Просто жизнь как будто остановилась. Как будто речь идет о чуме, правда, а не о десятках людей, которые заражены и которых, в принципе, можно вполне контролировать с помощью нормальной работы санитарно-эпидемиологического надзора и медицинской системы.

Как в Америке, я могу судить только дистанционно, по Телеграм-каналам, что пишет Карина Орлова, что пишут другие Телеграм-каналы. Карина пишет с либеральной точки зрения. Но есть Телеграм-каналы про Трампа, которые пишут с республиканской точки зрения. Мы можем смотреть и, слава богу, владеем английским языком тоже.

Поэтому я считаю, что там идет очень серьезное столкновение, очень серьезная схватка. Я говорил о том, что для того, чтобы мобилизовать, консолидировать американскую нацию, Трампу нужна была война. И был кандидат уже на эту войну — Иран. Эта война должна была начаться в июле примерно, летом, чтобы к ноябрю достичь апогея патриотической мобилизации такой. И, возможно, демократы, то есть те кто ненавидит Трампа просто фибрами своей души, как мало кого кто ненавидел в истории, решили превентивно создать такую прокси войну на территории США. Я не исключаю.

М.Шевченко: Это политтехнологическое мероприятие. Белые становятся на колени, просят прощения. За что?

Мне видно, что это политтехнологическое мероприятие. Все эти акции — белые становятся на колени, просят прощения у темнокожих. За что? Возможно, предки этих белых были солдатами янки, которые под Геттисбергом разгромили генерала Ли. Кто? И каким образом люди, живущие через 170 лет после событий гражданской войны или рабства, могут иметь хоть какую-то вину? Вообще, меня поражает в либералах вот это абсолютно тоталитарное представление о каких-то общих принципах, которые обязаны разделять все люди. С их точки зрения Трамп при всех его минусах является носителем такого популизма человеческого, такой свободы: вот хочу за красных, хочу за белых, хочу за зеленых, хочу либерал, хочу консерватор. А эти выступают… вот ты должен обязательно. Ты должен разделять эту скорбь, ты должен извиняться перед афроамериканцами. Ты должен еще что-то такое делать.

Так что, мне кажется, что тоталитарная мобилизация есть как раз на либеральном фланге. На фланге протрампистских сил… Я вот видел видео очень интересное: идут там ребята темнокожие на мирную демонстрацию вдоль забора, а вдоль забора стоят белые НРЗБ, они дружелюбно качают головами, но у каждого в руках автоматическая винтовка.

М.Майерс― Это не русская мафия, которая ресторан зачищала?

М.Шевченко― Нет, это не русская мафия. Это такие американские как бы… белый электорат Трампа. То есть они показывают, что «если вы сунетесь сюда, или кто-то сунется, то мы начнем стрелять». В Америке 2 миллиарда стволов оружия на руках в свободном пользовании в совокупности. И мы до конца не понимаем, как устроена эта американская вселенная, конечно. Она бесконечно богата на эмоции, на возможности, на влияние церквей самых разных, которые имеют огромное влияние.

Я думаю, что даже если сейчас по опросам Трамп проигрывает — вот если посмотреть формально, то Байден его опережает на 6, на 7 процентов по региональному рейтингу, — но в целом система выборщиков, которая не позволяет большинству доминировать однозначно над меньшинством и многое другое… Я думаю, что эти события настолько отмобилизовали электорат Трампа, как это не было до начала всего этого дела. Потому что, конечно, эти все сцены погромов супермаркетов, магазинов — это, конечно, впечатляет.

Я еще не могу понять просто — это может понять человек, который находится в Америке, хорошо ее знает, — как это воспринимается самими американцами. Я опосредовано только могу судить об этом. Но понятно, что там есть, конечно, социальная ненависть очень серьезная. Понятно, что есть пропасть между богатыми и бедными. Понятно, наверное, что есть расовые проблемы, которые существуют в социальной сфере, потому что темнокожие бедные в основном, в нищете. Вот это я видел. Вот я, когда был в Нью-Йорке, видел эти гетто. Ты проезжает мимо них, и ты видишь, как оттуда волна ненависти идет. Видно, что там у людей нет никакой возможности, только две: либо идти в криминальные группировки, либо в менты, либо просто сидеть и находиться в тихом безвременье. Но сейчас не про Америку.

Вот это конфликт глобальный, который разрешится в ноябре или как-то трагически до ноября — я хотел бы, конечно, американскому народу пожелать, чтобы он разрешился мирно — он отражается и на всем остальном мире, потому что элиты всего мира выстроились, так или иначе, и уже присягнули или Трампу или его оппонентам из глобалистского лагеря. И в случае победы того или иного, расправа-то будет по любому. Так и в России то же самое. Однозначно обвинения, которые звучат со стороны демократов в адрес Путина, что он поддерживает Трампа, и вот то, что, по-моему, советница Обамы сказала… — это все недвусмысленные намеки, что «Ребята, как говорится, война идет и вам не удастся отсидеться под крылышком Китая в этой войне».

В этой ситуации мы просто обязаны — все, кто выступает за независимое национальное развитие нашей родины — требовать от власти нормального национального диалога с оппозицией, а не навязывания нам этих своих бутафорских конституционных декораций.

М.Майерс― Спасибо, Максим! К сожалению, у нас время истекло. Слушайте в 8 часов, сразу после «Особого мнения» программу «Блог-аут» Майкла Наки. Меня зовут Маша Майерс. Это было особое мнение Максима Шевченко.