Максим Линников: «Случается, услышишь хорошую песню и сожалеешь о том, что не ты её сочинил»
Популярный артист и ведущий со своей группой «Команда Макс» готовит к выпуску новый альбом. В амплуа музыканта актёр, известный своими театральными работами в Театре Наций и в сериалах «Глухарь», «Чернов», «Шуберт», «Притяжение», «Метро», предстаёт не впервые. Герой нашумевшего спектакля «Метод Грёнхольма» рассказал, когда слова в его жизни обретают драйв и мелодию.По словам Максима, в альбоме много стихии и романтики. Это рок, в котором лирику ведут динамика ударных, напористый бас, ритмичные акустика и электрогитара, разбавленные мелодикой клавишных. Чувства, солнце, воздух, птицы гармонично укомплектованы в плотный трек-лист из 16 синглов. Однако самого Максима стихийным человеком не назовёшь. С того момента как он взял в руки гитару, его творчество более чем последовательно. Максим Линников рассказал о том, как в столице уральского рока родился и уже в Москве набрал антидепрессивных оборотов новый альбом.– Максим, с чего началась история «Команды Макс»?– Мы начинали в Екатеринбурге. Я учился на втором курсе Екатеринбургского театрального института, и у моего друга появился выход на студию известного шансонье Александра Новикова «Новик-рекордз». Зная о том, что я пишу, товарищ предложил записать песни на кассету, чтобы показать директору студии Алексею Хоменко – в прошлом клавишнику первого состава «Наутилуса Помпилиуса», с которым были записаны «Я хочу быть с тобой», «Скованные одной цепью», «Шар цвета хаки». Я взял в руки гитару, на диктофон записал несколько песен и отдал кассету. Вскоре меня пригласили в студию. Алексей Павлович сказал, что мои песни ему понравились, и предложил поискать музыкантов, чтобы услышать, как они зазвучат в исполнении профессионалов. Это сейчас, не выходя из дома, практически всё можно написать на компьютере, а тогда мечту могла осуществить только профессиональная студия. Через несколько дней я пришёл на первую репетицию, на которую вместе со мной Хоменко пригласил гитариста, клавишника, барабанщика и басиста. Я заиграл, а они подхватили и тут же начали импровизировать и аранжировать. Я пришёл в полный восторг. Когда услышал, как могут звучать мои песни, мне даже стало сложно петь, потому что с лица не сходила улыбка: настолько музыка преобразилась. А спустя некоторое время мы выступили в большом сборном аншлаговом концерте вместе с известными в то время поп-группами – «Стрелки», «Неигрушки», Mr. Credo… Мы единственные играли вживую рок-музыку, чем здорово от всех отличались. Вышли, бахнули и имели большой успех. Это выступление стало отправной точкой. Мне было 19 лет. С тех пор сменилось много составов. Неизменными участниками оставались только я и ударник Юрий Буюклян. Потом оба, друг за другом, переехали в Москву. Я устроился в Театр Наций актёром, начал сниматься в кино и продолжал писать песни. Параллельно с Юрой в своих домашних студиях работали над аранжировками и сведением. А через какое-то время возобновили и нашу концертную деятельность. К нам присоединились Иван Викторов (гитара) и Саркис Мовсесян (бас). Мы стали собираться, репетировать, выступать в клубах и теперь в издании «Рэй Рекордс» готовим альбом. В него войдут как сочинённые в Екатеринбурге, так и совершенно новые песни.– Так понимаю, вы задаёте тон коллективу как автор песен и идейный вдохновитель?– Да. Песни мои. Обычно сочиняю песню, делаю набросок аранжировки. Мы её разучиваем, начинаем играть, и по ходу, как правило, каждый привносит в инструментал что-то своё. А бывает, придя на репетицию, просто играю под гитару написанное, после чего уже все вместе думаем, как интереснее это подать. Юрий Буюклян приложил руку к очень многим аранжировкам. У нашего гитариста Вани Викторова очень быстро рождаются идеи, и он сходу начинает что-то предлагать. Саркис добавляет что-то своё. В общем, это такой творческий процесс, в котором все очень важны. Иногда высылаю материал почтой Алексею Кирьянову в Екатеринбург. Очень крутой музыкант, который раньше у нас был клавишником. Теперь работаем с ним дистанционно. Он делает аранжировку, как говорится, под ключ. Вообще, о работе над диском мы всё подробно напишем в буклете к нему.– Вы музыкой с детства увлекались?– У меня нет специального музыкального образования, я не заканчивал музыкальной школы. Отец слушал битлов, которые в доме служили неким фоном. Но я увлёкся ими, когда прочитал книгу. И уже после неё по-настоящему проникся творчеством Маккартни и Леннона. А первая группа, которая на меня повлияла, – Roxette. Я был классе в девятом. Помню, читал книгу, в комнате негромко работал телевизор, по MTV о них шла передача. И в какой-то момент на английском прозвучала «Sleeping in My Car». И я абсолютно обалдел от гитарного рифа во вступлении песни! Она меня так задела своим драйвом, что про книгу сразу забыл. Я застал последние 10 минут полуторачасовой программы, но их вполне хватило, чтобы мне захотелось научиться играть на гитаре. Позже в палатках я скупил все альбомы группы Roxette, вышедшие к тому времени. Я отправился в кружок игры на гитаре, где мне показали три аккорда и список бардовских песен. Конечно, это было не совсем то, но я начал осваивать гитару и, выучив несколько аккордов, как-то сразу наряду с разучиванием чужих стал сочинять свои песни. Мне тогда очень нравился «Чиж и Ко». В 11-м классе понял, что хочу быть актёром, и к обучению предметам, не имеющим отношения к культуре и искусству, потерял интерес. И хотя учился в физико-математической школе и неплохо решал задачи, жил другим: ходил в театральный кружок, ездил на гастроли с детским театром. Понимая, что параллельно смогу заниматься музыкой, решил стать актёром. После первого курса отправился в детский летний лагерь поработать преподавателем театрального кружка, где познакомился с Сергеем Лавровым. Он учился двумя курсами старше. В лагере мы устраивали для ребят праздники, на которых я выступал со своими песнями. Дети стали первыми поклонниками моего творчества, знали наизусть мои песни и хором подпевали мне на концертах. Когда вернулся в Екатеринбург, у меня сложился репертуар, и Серёга привёл меня в студию.– На концерте Roxette были?– Да! Моя сестра работала на Екатеринбургском радио. И к ним в прямой эфир приходил солист Пер Гессле. На работе ей дали несколько билетов, и мы с ней пошли на концерт. Сбылась мечта детства. И хотя Мари (Фредрикссон, вторая участница шведского дуэта, скончавшаяся в конце прошлого года. – Прим. ред.) на сцену помогли выйти, пела она, как всегда, очень круто. Я даже поймал медиатор Пера. Теперь лежит у меня в домашней студии.– Екатеринбургская школа для вас не прошла бесследно?– На самом деле для Екатеринбурга мы стали необычным явлением. На Урале ребята, как правило, пишут депрессивные социальные тексты. Мы немного выбивались из ряда уральского рока.– Быстро ощутили разницу выступлений там и здесь? Наверняка возникли сложности, прежде чем закрутилось колесо?– Главное поставить перед собой задачу, увидеть цель, а дальше всё начинает само собой появляться на пути. Конечно, в Екатеринбурге, где нас знали, было проще. Там мы собирали полные залы. В Москве сначала было непросто выйти на площадки. Одних не устраивала стилистика, другие просили включить в программу больше каверов, которые я не играю, потому что не интересно. Но постепенно у нас появилась своя аудитория. Правда, сейчас мы перестали выступать на клубных площадках. Стало скучно играть одну и ту же программу для одних и тех же посетителей. Пока сосредоточились на студийной работе.– Какие впечатления от работы на студии «Рэй Рекордс»?– На самом деле я обожаю студийную работу. Раньше мы записывали сами. Юра, барабанщик, был и аранжировщик, и звукорежиссёр. Мы ставили микрофоны, барабаны, играли, сводили, записывали. Сейчас всё проще. В студии работают профессионалы, техника настроена: ты просто садишься и записываешь. Звукорежиссёр всё свёл и показал результат. Это очень тонкая работа.– Сколько треков планируете включить в диск? Есть видение расположения?– На данный момент записано около 16. В плане расположения могу быть предвзятым. Мне, как автору, видится одно, слушателям – другое. Поэтому соберём фокус-группу и посмотрим, что другие выделят. Всё-таки мы для людей выпускаем.– Не жалко весь объёмный материал пустить в один диск? Придержать для нового не думали?– Самый оптимальный вариант – 12. Но жалко от каких-то песен отказываться. Я бы их все выпустил. Не знаю, насколько это правильно. А по поводу того – приберечь или нет, отвечу так: у нас много хорошего материала, который пока не записан.– Как рождаются песни? По наитию или всё-таки что-то должно произойти?– Каждая по-разному. Чаще всего сочиняется фраза вместе с музыкой и от неё уже раскручивается тема. Эта фраза становится отправной точкой. Толчком может послужить то, что меня вдохновляет. Источник песни – это эмоции, которые испытываешь в жизни. Что угодно им может стать, но какой-то импульс, безусловно, есть. Чужое творчество тоже рождает эмоции. Фильмы, книги… Но не могу сказать, что какой-то фильм конкретно вдохновил к написанию песни. Случается, услышишь хорошую песню и сожалеешь о том, что не ты её сочинил.– В песне «От солнца» есть слова: «Сквозь слёзы не видно неба…» Что может заставить плакать?– Глаза слезятся, когда смотришь на солнце. Это образ. Эту песню я достаточно давно сочинил. Не хотел бы вдаваться в подробности того, что происходило тогда в моей жизни и почему это сочинил. Ты сочиняешь, а люди вкладывают в услышанное что-то своё. Думаю, у каждого были такие моменты. Поэтому такие песни близки всем. Кстати, аранжировку создавали целый год. Но в первом варианте я не угадал с тональностью и мне тяжело было её петь. Поэтому песню отложил, как говорится, в долгий ящик. Потом переехал в Москву и про неё забыл: недавно вспомнив, поднял из архива. Изменил тональность, перепел, переаранжировали её немного и заново записали. Но ничего особенного в этом не вижу. Это обычный рабочий момент.Виталий Лесничий