Существует точка зрения – и у нее становится все больше сторонников – согласно которой мы все живем сейчас внутри наполовину невидимой Четвертой мировой войны, и что в этом конфликте одна из сторон обладает явным преимуществом. Необходимо взглянуть на эту концепцию более пристально, чтобы увидеть, соответствует ли она реальности и влияет ли упомянутое преимущество на глобальную обстановку. Первая мировая война была самым ужасным в истории столкновением между великими империями Европы, которое привело к их окончательному самоубийству. На их пепелище началась схватка трех главных идеологий двадцатого столетия – либерализма, коммунизма и фашизма – два против одного. Затем победители вступили в опосредованный конфликт между собой. Этот конфликт длился несколько десятилетий и вошел в историю как холодная война. Но в конечном счете, в силу его глобального масштаба и множества прокси-конфликтов по всей планете, нам, возможно, следовало бы начать называть холодную войну Третьей мировой в школьных учебниках. Коммунистические режимы, потерпевшие поражение в холодной войне, были реформированы и разграблены (Россия + Варшавский договор), либо превращены в вассалов (Китай), либо оказались в еще большей изоляции (Куба). Капитализм победил, и внешне все это выглядело мирно. Но потом кое-кто произнес историческую речь в Германии. Существует распространенное мнение, согласно которому Мюнхенская речь Владимира Путина в 2007 году была первым залпом, который привел мир к нынешней ситуации. Если Вторая и Третья (холодная) мировые войны были сражениями за доминирование той или иной политической и экономической системы, на этот раз вопрос гораздо более тонкий, но противоречия от этого не становятся менее острыми: как будет происходить глобализация, с какой целью и кто будет сидеть за столом переговоров, где решаются вопросы? Мюнхенская речь, произнесенная лидером одной из возрождающихся держав, потерпевших поражение в холодной войне, ясно дала понять, что Россия не намерена уйти в историю, тихо исчезнув под властью американоцентричного мира. Именно тогда впервые во всеуслышание была представлена концепция «многополярности». Российская сторона предложила идею, согласно которой на Земле может существовать множество великих цивилизаций, представляющих различные полюса силы, и при этом все они могут сохранять свою самобытную культуру и иметь право голоса по вопросам дальнейшего развития нашего глобализирующегося мира. Разумеется, Вашингтон своими действиями молча отклонил это предложение. У политических элит Америки совсем иное видение будущего. На первый взгляд, одним из объяснений нынешней напряженности между Вашингтоном и Москвой может служить возвращение России на мировую арену в качестве субъекта, способного балансировать действия «сильных мира сего». Это было отчетливо видно в Сирии, но, пожалуй, настоящая битва, внутри которой мы сейчас находимся, – это схватка между многополярным и однополярным видением будущего мира, даже если ее суть является гораздо более сложной для понимания, чем полузабытая холодная война. Разумеется, кто-то может полагать, что войны без объявления войны не бывает, но мы отчетливо видим, как в этой словесной войне образовались два лагеря. Запад (США, Британия, ЕС, НАТО) выступает против остальных (Китай, Россия, Иран, Турция и другие), и при этом существует идея, согласно которой многополярный лагерь победит за счет некоего «российского преимущества». Логика такова: если кто-то намерен построить однополярный мир, это потребует полного уничтожения всех его возможных противников, а также полной интеграции и установления контроля над всей планетой. Именно такое видение будущего выражено в проекте «нового американского века». Если появится новый соперник или соперники, однополярный мир просто не сможет существовать, или он будет отброшен назад на целые поколения, и во многих аспектах именно это происходит прямо сейчас. Вторая крупнейшая экономика мира больше не желает мириться с ролью дешевого производства для Запада, а Россия, столкнувшись с угрозой вымирания, восстала из пепла, чтобы обеспечить идеологическое ядро для многополярного мира. Турция смело проводит независимую внешнюю политику в отношении Кипра, Ливии, Сирии и Нагорного Карабаха, и, похоже, она уже почти превратилась в изгоя в рядах членов НАТО. Дело в том, что Турция при Эрдогане либо доказывает, либо опровергает теорию российского преимущества. Преимущество России состоит в том, что в этом сражении за многополярный мир любая цивилизация, которая встает на защиту собственных интересов, воспринимается как ее союзник, даже если на самом деле она будет враждебна России. Турция, безусловно, является наиболее ярким примером такого «союзника». Вашингтону для победы необходимо полное доминирование над всем миром, в то время как русским и их друзьям достаточно просто сопротивляться, выживая и ладя между собой до некоторой степени, что гораздо более реалистично. Одна армия должна штурмом взять все укрепления страны, а другой достаточно просто удержать некоторую часть из них. Впрочем, имеет право на существование и противоположная логика касательно российского преимущества, о которой почти никто не упоминает. Речь идет о том, что принцип «разделяй и властвуй» по-прежнему работает. Российское преимущество используется в качестве объяснения, почему Москва терпела различные акты агрессии со стороны Турции, снова и снова выбирая диалог и партнерство. С точки зрения Москвы, было разумно проявить терпимость и сыграть в долгую, поскольку независимая Турция, пытающаяся вдохнуть жизнь в свое османское прошлое, создает еще один полюс силы. Однако, что если Турция, в своих, казалось бы, сугубо индивидуалистических действиях в ближнем зарубежье на самом деле выполняет свои обязательства в рамках НАТО в гораздо большей степени, чем могло бы показаться? Россия и Турция веками враждовали из-за геополитических противоречий, и если есть страна, которую можно было бы разыграть в качестве «фальшивого» члена многополярного лагеря, это именно Турция, независимо от того, осознают этот факт сами турки или нет. Страх перед американским превосходством и базами НАТО, окружающими Россию, Китай и Иран, возможно, форсировал необходимость находить общий язык и фотографироваться, пожимая руки друг другу. Но многие другие возможные полюса силы, которые теоретически могут существовать в мире, такие как Центральная и Западная Африка, а также Центральная и Южная Америка, могут оказаться не готовы бороться за идеологическую победу так, как русские и китайцы, которые видят грозящее им «сдерживание». Возможно, если многополярный лагерь продолжит выжидать, пока другие восстанут, они так и будут ожидать целую вечность, позволив Вашингтону одержать победу. Больше того, Москва, возможно, обладает гораздо более глубоким представлением о перспективах Соединенных Штатов, чем я, но просто ждать, пока Вашингтон сам наконец расплавится – это не та стратегия, которая гарантирует победу. Апокалиптические пророчества по поводу государственного долга, разрушающейся инфраструктуры и прочих проблем США существуют уже несколько десятилетий, и все же Америка остается по-прежнему экономикой №1. Даже если, с точки зрения блогеров, Соединенные Штаты забивают гвозди в свой собственный гроб так быстро, как только могут, они все равно занимают самую сильную геополитическую позицию на планете, обладают полным господством над собственными СМИ, импортируют больше, чем любая другая страна, а кроме того, именно в США расположены крупнейшие транснациональные корпорации, от которых зависят как русские, так и китайцы. Все дороги по-прежнему ведут в американский «Рим». Итак, логика, на которую делают ставку многие российские мыслители, состоящая в том, что в нынешней идеологической войне можно одержать победу за счет простого выживания, имеет определенный смысл, но она не является безукоризненной стратегией. Пассивное и реактивное планирование ведут к тому, что контроль над ходом игры переходит к вашему противнику, даже если вам кажется, что он находится в невыгодном положении. Кстати, это рассуждение объясняет логику, стоящую за многим решениями Кремля в области внешней политики, – любой результат лучше, чем новый коллапс, — и время, похоже, играет на российской стороне.
