Всё идёт по плану. 10 аргументов в пользу плановой экономики

Плановая экономика – периферийная тема в российской экономической науке и системе образования. Учебники по экономической теории, информация из которых доходит и до школьников (на уроках обществознания), писались в 90-е и мало изменились за последние 30 лет. В них госплан – это понятие из прошлого, не более того. Далеко не в каждом современном учебнике делается обратный вывод, что рыночная экономика – однозначное благо, однако по мере обращения к материалам «элитных» экономических вузов типа НИУ ВШЭ, такое мнение вполне можно составить. Мы же попробуем зайти с обратной стороны – поговорить о том, о чём молчат «верные гайдаровцы», претендующие на звание светочей экономической мысли.

Для начала следует сделать важное допущение. Было бы ошибкой считать, что плановая экономика всегда больше способствует социальной справедливости, чем рыночная. Государственное планирование существует и при госкапитализме – экономической модели, в рамках которой локомотивом экономики выступают крупные компании, формально принадлежащие государству, но фактически управляемые узким кругом власть имущих. В России все более разрастаются сферы деятельности, где такая модель является господствующей. Государственные предприятия служат средством обогащения для правящей номенклатуры, обладающей сугубо капиталистической моралью, в основе которой лежит максимизация прибыли (ну или личного дохода).

Компании под контролем администраторов из правительства - это не всегда государство для людей труда, однако в рамках данной публикации важно другое: показать, что плановая экономика – это не только забытое вчера, но и сегодня, и таинственное завтра. Мировая экономика развивается по пути монополизации, укрупнения, расширения стратегирования, где становится всё меньше места для «невидимой руки рынка» и влажных фантазий лессеферистов. В какую бы сторону не двигалась глобальная капсистема, к окончательному триумфу или окончательному краху, она обречена превзойти саму себя, радикально снизив роль рынка как системы самоорганизации социума. Но обо всём по порядку.

Для начала стоит остановиться на терминологии. В учебниках по экономическим дисциплинам принято выделять рыночную, плановую и смешанную экономики. Считается, что рыночная экономика основывается на идеях свободного предпринимательства и укоренилась, прежде всего, в США и Западной Европе. Плановая экономика, как написано в рассматриваемой литературе, она же командно-административная – это та модель, которая существовала в Советском Союзы и подразумевала отсутствие частной собственности на средства производства. Смешанная экономика – это объединение двух систем. Подчеркивается, что стран с чисто рыночной экономикой практически не осталось.

Далее в учебниках обычно сообщается, хотя чисто рыночных систем в мире больше нет (кое-где даже написано, что капитализм – это «экономическая абстракция»), в основе роста благосостояния людей всё же лежит предпринимательство. Развитие частного бизнеса  как жизненно необходимый процесс проходит красной линией через всю российскую экономическую науку, которая, повторимся, мало изменилась с начала 90-х, со времен раннеельцинского романтизма. Соответственно, бизнесмен подаётся как локомотив развития, которому постоянно мешают административные барьеры, излишнее госрегулирование (пережитки плановой экономики), коррумпированные чиновники (люди из плановой экономики), а помогает свободная конкуренция. Забавно, что в нашей экономической литературе авторы ещё с 1991 года любят вставлять фразы в духе «российское предпринимательство находится в стадии становления». Уже 30 лет прошло, а эти фразы всё вставляет – догоняем, мол, Запад, да всё догнать не можем, изживаем в себе пятилетки.

На самом деле само противостояние рынка, как символа светлого будущего, и плана, как символа скверного прошлого, видится ложным. Планирование – это не только атрибут советского государства, планы есть в любой корпорации. Любая крупная корпорация действует сугубо командно-административно – чётко ставятся задачи, происходит жёсткий контроль за сроком выполнения, минимизируется использование ресурсов, кнутом и пряником руководители стимулируют работников (кстати, сталинские наркомы не додумались до KPI). Важно понимать, что кроме госплана есть ещё и корпплан (корпоративный план), который не ставится в один ряд с госпланом. «Это другое» – скажет рыночник. Собственно говоря, а почему?

Большие корпорации имеют планы на пять-десять лет вперёд, а отнюдь не пытаются как флюгеры каждый месяц уловить дуновение ветра. С крахом СССР в мировой экономике не стало меньше плановых элементов, просто надо сместить фокус с государства на бизнес, и всё встанет на свои места. И помнить, что размер активов крупных корпораций постоянно растёт, давно сравнившись с бюджетами государств. Но если правители государств подотчётны гражданам (по крайней мере формально) и хотя бы теоретически обязаны распределять вырученные государственной экономикой средства в пользу народа, то владельцы транснациональных корпораций таких обязательств не имеют и могут со спокойной совестью распределять барыши по своим карманам.

Предприятия в рамках логики рыночной экономики занимаются подсчетом прибылей и убытков, а компания озадачены вопросами поисков дешёвой рабочей силы или, наоборот, квалифицированных кадров, удобной логистикой, ёмкими рынками сбыта. Владельцам бизнеса нет дела, например, до развития тех или иных территорий, если это не целесообразно с точки зрения расчёта прибыли и убытка. Так получилось, что российскому капиталисту выгоднее найти упомянутые выше слагаемые успеха в городе Москва.

Рыночные реформы в РФ шла синхронно с гиперцентрализацией. Оказалось, что «делать дела» удобней, а главное – доходней, в столице, поэтому Москва начала разрастаться до неимоверных размеров при деградации (в большей или меньшей степени) остальных регионов страны. Сложилась ситуация, когда капитализму не выгодно, например, развивать Тверскую область, Хабаровский край или Чувашию – более 2/3 российских регионов не интересны крупному бизнесу. Зачем вкладываться в развитие Благовещенска или Пскова? Неудобная логистика, нет значимых природных ресурсов, зато есть бедное население, которое не способно покупать много потребительского барахла и при этом не хочет работать за копейки как гастарбайтеры.

В РФ сложилась ситуация, когда бизнес всё более завязывается на Москву, а органы государственной власти пытаются как-то изменить этот дисбаланс, направив инвестиционный потоки в глубинку. Слабые потуги. «Размосквичить» Россию способен только госплан – целенаправленное вложение средств в те уголки России, которые «не вписались в рынок». В конце концов, Благовещенск и Псков – это ещё полбеды на фоне угасающих малых городов и мрачных посёлков средней полосы.

Три ключевых изобретения второй половины XX века, определяющие нашу современную жизнь – детища плановой экономики. Это компьютер (привет, Алан Тьюринг), космические полёты (привет, Сергей Королев), интернет (привет, Arpanet). Прорывные проекты этого периода – это военные проекты, или направления, напрямую следующие из «оборонки». Излишне говорить, что в период Второй мировой войны и последующей за ней Холодной войны оборонная промышленность организовалась государствами на плановых началах без учета «невидимой руки рынка». Даже в государствах, где экономика была формально рыночной, военные ведомства работали на иных началах. Один из плюсов государственного планирования – возможность концентрации ресурсов для прорывных проектов, которые напрямую не приносят прибыль.

О, том как корпорации применяют командно-административное управление, мы уже поговорили, однако глобальный бизнес давно уже планирует не только производство, но и потребление. В лидирующих странах наблюдается кризис перепроизводства – в условиях, когда базовые жизненные потребности «золотого миллиарда», такие как еда, одежда, место для ночлега,  удовлетворены, бизнес научился фактически придумывать (то есть планировать) для покупателей новые нужды вроде регулярной смены личного авто или гаджета, заражая граждан потребительским энурезом. Обществу навязывается гонка за новым благами, обывателя убеждают, что нужно постоянно приобретать всё больше и больше. До такого не додумались большевики с их пятилетками.

Тем не менее, планировать рост аппетитов ширнармасс получается не очень. Треть произведённых в мире пищевых продуктов отправляется на помойку. Модные дома сжигают непроданную одежду на многие миллиарды долларов, а производители автомобилей складируют продукцию, не нашедшую спроса, прямо под открытым небом. Десятки тысяч машины гниют на этих стоянках годами, загрязняют окружающую среду, показывая всему миру весьма характерные штрихи к портрету современного капитализма и потребительского общества.

Получается, что люди не хотят покупать вещей в таком количестве, в котором их производит бизнес, стремящийся максимизировать прибыль. Однако мировой капсистеме по-прежнему нужны не только стахановцы производства, которые выполнят пятилетку в четыре года, но и стахановцы потребления – те, кто готов наращивать массовость своих покупок.

Командно-административную систему, которая была в СССР, принято критиковать за дефицит и очереди. Люди роптали – дескать, почему страна производила всё больше и больше, перевыполнялись планы, однако до прилавков товары в нужном количестве зачастую не появлялись. Можно долго рассуждать о причинах позднесоветского дефицита, но одна из них – проблемы в распределении. Централизованная система не справлялась с огромными потоками информации, в итоге, например, десятки тысяч тонн овощей гнили на овощебазах, доходя до прилавков в нетоварном состоянии.

Видя проблемы, учёные давно предлагали выход. Например, знаменитый кибернетик и советский академик Виктор Глушко (не путать и другим известным академиком – ракетостроителем Валентином Глушко) предлагал патч для госплана – систему ОГАС (Общегосударственная автоматизированная система учета и обработки информации). Иногда её называют советским интернетом, но это не совсем корректно  - ОГАС основывался на других принципах, он должен был стать сетью вычислительных центров для автоматизации советской экономики. Идеи создать большую общегосударственную ЭВМ и соответствующие разработки возникали в советской стране ещё в 50-е годы, но не встретили понимания у тупеющих партфункционеров. Проект ОГАС, среди прочих, также был не реализован.

Сейчас, когда рядовой пользователь способен наблюдать за траекторией движения вызываемого такси со своей гаджета, и государство, и компании могут легко решить проблемы с отслеживанием гниющих на складе помидоров. Технологические возможности для планирования распределения ресурсов и товаров имеются сполна.

Настоящая отдушина ультра-рыночников – это то, как развивается бизнес, связанный с развитием интернета. Вот уже где нет муравьиного коллективизма, зато каждый может устраивать жизнь по- своему – хочешь крипту майни, хочешь зарабатывай на SMM или монетизируй свой блог. Лепота. А самым башковитым предлагается не просто зарабатывать в сети, а развивать саму сеть – например, стать программистом и получать большие деньги в хорошей компании. Или даже сказочно разбогатеть таким образом. Стивен Джобс, Марк Цукерберг, Павел Дуров – идолы уже не одного, а двух поколений. Конечно, по законам современного времени их выстёбывают и критикуют, однако вряд ли кто-то может пошатнуть их трон, где они, небожители, воспринимают как те, кто «сделал себя» по законам рынка, став успешным благодаря правилам «старого капитализма» по Адаму Смиту и Джону Миллю, где талантливый человек имеет все шансы стать предпринимателем первой величины без помощи чиновников.

Естественно, и Джобс, и Цукерберг, и Дуров – глобалисты и сторонники экономики, не сдерживаемой тисками государства. Однако не так давно случился конфуз: либертарианец Дуров, который в 2012 г. призывал  «отменить прописку, загранпаспорт как отдельную сущность, въездные визы, воинский призыв и другие рудименты феодализма» в июле 2020 г. написал статью «Как Apple уничтожает стартапы по всему миру — и как это можно остановить». В ней автор отмечает, что «яблочные» злоупотребляют своими позициями, облагая конскими налогами разработчиков приложений. «Помешать двум наднациональным корпорациям собирать налог со всего человечества — непростая задача» – пишет Павел.

В качестве выхода из ситуации Дуров предлагает старое-доброе госрегулирование – проведение антимонопольных расследований,  законодательные ограничения для Apple со стороны государств (обязательства допустить альтернативы магазины приложений Appstore), наложение требований по установке российских приложений.

Предпринимателю не выгодно заниматься утилизацией мусора, созданием экологически чистой упаковки, снижением выбросов. Любые меры, направленные на повышение экологичности производства, несут издержки, а бизнес стремится издержки минимизировать. Загрязнение мирового океана, загрязнение воздуха, уменьшение биоразнообразия, опустынивание, недостаток питьевой воды – в решении этих проблем рынок не поможет. Следовательно, заставить бизнес не отравлять природу способно только внешнее принуждение, а это уже планирование, осуществляемой обществом.

Кстати, соцсети завалены демотиваторами, где европейские страны не только весь свой мусор перерабатывают, да еще и у соседей принимают. Мол, вот какой экологичный капитализм получился. Однако, этот манямирок далек от реальности, о чем можно узнать из видео канала «Выход есть».  С мусорной проблемой не справляются даже страны самого развитого капитализма.

Плановая экономика в обыденном сознании ассоциируется с СССР. С 1953 года пятилетки стали проводиться и в Китае, копируя экономические наработки красного соседа. В 1991 году Советский Союз рухнул, однако в КНР пятилетки никуда не делись. Так, в 2016 году в этой стране была объявлена XIII пятилетка. Можно долго спорить, является ли Китай в большей степени капиталистическим или социалистическим государством, однако государственные планы в Поднебесной никто не отменял. Реформы Дэн Сяопина, которые представляли собой активное внедрение частного бизнеса и рыночной экономики, также укладывались в пятилетнее планирование. С другой стороны, надо отметить, что китайские пятилетки меняют содержание – если во времена председателя Мао они представляли собой директивно установленные нормы производства различной продукции, то в последние десятилетия они больше представляют собой фиксирование определенных направлений и тенденций. Красивую инфографику по китайским пятилеткам можно посмотреть – здесь.

Понятно, что уровень жизни в Китае растёт, но надо понимать, что это не просто рост постольку-поскольку, а пример подъёма из бедности сотен миллионов человек, не имеющий аналогов в истории последних десятков лет. Подъем, осуществленный без перестройки, «демократии», гласности, криминальных залоговых аукционов.

Китайский реформатор Дэн Сяопин запомнился в России скорее как щуплый дедушка, выглядящий безобидно после Мао Цзэдуна. Между тем, Дэн - это не только партфункционер КПК, но и старый революционер, и диктатор, и глава целого генеральского клана. Более того, Дэн - это китайский военачальник, командовавший воинскими соединениями, не меньшим по численности чем армии маршала Жукова, имевший как большую хозяйственную практику, так и лихой опыт действий в экстремальных ситуациях (раскатал танками митингующих студентов на площади Тяньаньмэнь).

«Ну, хорошо, с Китаем всё понятно, там полурабский труд за миску риса, от забора и до заката – воскликнет критик - Но есть же пример главной экономики мира – американской». Вот там-то точно должен быть рынок и свободная конкуренция, где каждый может добиться всего сам, пройдя путь от чистильщика обуви до магната. Примерно так в США и было…, но давно. В двадцатом столетии американская экономика становилась вcё более зависящей от государства. В Америке на протяжении прошлого столетия как активно развивались меры  регулирования частного бизнеса (например, через антимонопольное законодательство или экологические стандарты), так и росла доля государственных предприятий. Госсектор в США составляет около 30% - это не так много, но в конце XIX века он не насчитывал и 5%. Вообще, грамотные сторонники «чистого рынка» давно не рассматривают то, что происходило в Штатах в прошлом веке (и происходит сейчас) как пример роста через развитие рыночных институтов.

Куда будет двигаться человечество? Ответов много, но один из трендов – «исчезновение труда». По мере автоматизации производства (можно здесь вставить модное словечко наподобие цифровизации) теряется потребность в многотысячных фабриках и классическом рабочем классе. Современный завод – это завод-робот, где меньше сотни человек могут обеспечивать выпуск десятков тысяч автомобилей в год. Люди, идущие каждый день на работу по графику 5/2 и работающие по 8 часов, с каждым десятилетием становятся всё менее нужны корпорациям. Вместо пролетариев, от которых кровно зависело функционирование предприятий, и которые за XX век сумели добиться в Европе значительный социальных прав, постепенно приходит прекариат – временно занятые и частично занятые люди, работающие не по профессии и часто испытывающие куда больший произвол со стороны начальства, нежели официально устроенные на полный день рабочие.

Исчезают рабочие, офисные клерки и даже солдаты (вместо колоссальных армий воюют ЧВКшники и дроны), а самые быстрорастущие компании – это бизнес, связанный с IT, где, опять же, дюжина программистов может создать прибыль сравнимую с той, ради которой в прошлом веке трудились десятки тысяч человек. В этих условиях развитые страны задумываются о безусловном базовом доходе (ББД) – фиксированной сумме, которую будут получать граждане страны, вне зависимости от того, работают ли они или нет. По-видимому, те или иные формы ББД – это будущее многих стран, если не всего человечества, хотя внедрить базовый доход пока что по силам лишь нескольким богатым странам с маленький численностью населения. В России до прямых регулярных денежных переводов всему населению тоже ещё очень далеко – даже если выплачивать по 10 тыс. в месяц всем жителям нашей страны, бюджетные деньги, а также финансовые резервы  улетучатся за короткий срок (срок будет идти на месяцы), о чем я уже писал.

Тем не менее, в мировой экономике складывается ситуация, когда добавленную стоимость в большей степени создаёт не труд человека, а технологии, а значит ставится вопрос, каким образом доходы компаний должны идти на благо народа (как минимум, в форме налогов). Следовательно, возникает потребность в государственном планировании – распределении финансовых средств в пользу населения.