«Зелимхан был против моего ухода из «Спартака». Почему разошлись пути братьев Бакаевых

До недавних пор в «Спартаке» было два Бакаева. Родные братья, воспитанники клуба. Но если Зелимхан стабильно получал практику в первой команде, то Солтмураду доставались крохи игрового времени. 59 минут за три выхода на замену — не наиграешься. С его стороны решение покинуть клуб выглядело одновременно смелым и оправданным. Когда Тедеско с Цорном осознали, что теряют талантливого вингера, было уже поздно — Бакаев-младший дал добро на трансфер в «Рубин». О чём теперь совершенно не жалеет — поводов нет. У Слуцкого он реально пользуется доверием — играет, забивает, раздаёт передачи. В мечтах (планах) — сборная и Европа. И есть ощущение, что у него всё получится. При личном знакомстве Солтмурад произвёл впечатление очень серьёзного, целеустремлённого молодого человека. Убедитесь сами.

— У нас дедушка — любитель красивых историй. Меня с братом он назвал в честь известных абреков — Зелимхана и Солтмурада. Они были кем-то вроде Робин Гудов на Кавказе. Грабили богатых, помогали бедным.

— Для нас — в первую очередь футбольной школой, которую мы год назад открыли. Но вообще Ингушетия славится гостеприимством. Душевные люди. Там любого человека, даже незнакомца, приютят, накормят.

— Да, конечно. В тот день, когда произошло нападение, я проснулся один в комнате дедушки с бабушкой. Пока шёл по дому, слышал стрельбу, шум на улице. Боевики проезжали рядом с нашей улицей. Было страшно. Потом дядя Илез посадил меня на плечи и отнёс в комнату к родителям. При этом старший и младший братья, Зелимхан с Магомедом, как ни в чём не бывало, спали. Естественно, в 5 лет я не осознавал, что происходит — только со временем узнал подробности. В интернете легко найти, что тогда творилось в Назрани. Если одним словом — бардак.

— В нулевые на всём Кавказе было тяжело в этом плане. Сейчас, слава богу, подутихло, жизнь налаживается, но осадок с тех времён у людей всё равно остаётся.

— У отца поначалу, наверное, только на Зелимхана были планы как на футболиста. Он и начал раньше. Но я хорошо запомнил день, когда папа впервые предложил мне пойти по стопам брата.

Мне 7-8 лет. Дождливая погода. Я ношусь по дому, а он подзывает меня и спрашивает: «Не хочешь тоже попробовать себя в футболе?». Я сперва задумался. После паузы пообещал подумать — и убежал по своим делам. А спустя какое-то время мы оказались на том же самодельном поле, на котором начинал брат. Папа расставил фишки, а я их змейкой обводил. С этого всё и началось. С полгода, наверное, позанимались с ним индивидуально и поехали в Москву на просмотр.

— В «Локомотив». Но там у меня ничего не получилось — теперь думаю, что это судьба была, и мне суждено было стать воспитанником именно «Спартака». Мы немного опоздали на первую тренировку в легендарном спартаковском манеже, но меня запустили в игру — 4 на 4 или 5 на 5. И я сразу взял мяч в центре, обыграл всю команду и забил! А потом ещё 2-3 гола. Но закончилось всё печально: наступил на мяч, поскользнулся — сломал руку.

— Не то слово! Уже в «скорой» тренер Ивакин успокоил: «Не переживай, мы тебя берём». Пока вылечился и вышел из больницы, команду принял Евгений Васильевич Сидоров. Пришлось заново проходить просмотр, но, мне кажется, Сидоров сразу во мне что-то разглядел, я у него чуть ли не любимчиком был. Пять лет я у Сидорова занимался и сохранил о том времени только тёплые воспоминания. Мы и сейчас на связи — обязательно поздравляю его с днём рождения, с Новым годом.

— Первым переехал брат. А потом и мы с родителями подтянулись. Жили все вместе на съёмной квартире.

— Такого у нас не могло быть — я отдавал себе отчёт, что проиграю. Голову включал. Соперничество между нами всегда было, есть и будет, но драк — никогда. Могли зарубиться на тренировке один в один или на Play Station — у нас одинаковый менталитет, победителя. Оба ненавидим проигрывать.

— Ха! Тяжело сказать, чтобы его не обидеть. Но, думаю, я. Меня с первого дня в академию взяли, а его просматривали пару месяцев.

— Я могу всё что угодно говорить — он наверняка не согласится. Мои сильные качества — резкость, работа на скорости с мячом. Может быть, искусство паса у него получше развито, но всему своё время. Мне в каждом компоненте надо прибавлять, и я думаю, что буду прибавлять. Да, Зелимхан сейчас от меня оторвался — игрок сборной России. Но я буду работать и обязательно его догоню!

— Это нормальная практика — на следующий год уже нашему 1999-му помогали игроки 2000 года рождения. А тогда 1998-му не хватало людей из-за травм. С нашей помощью эта команда впервые прошла дальше 1/4 финала и выиграла первенство. Я ходил, рассказывал парням: «Вот видите, какой я фартовый!». Хотя, по правде говоря, четвертьфинал я провалил. В следующем матче тренер, Мелёшин, оставил меня в запасе. И тут Ломовицкий удаляется с поля. Меня выпускают на замену, и я попадаю под послематчевые пенальти. А для меня тогда не было ничего страшнее.

— Ну как, ответственный момент, полуфинал. Пробил по центру, но забил. На финал уже вышел в старте. Мы выиграли. Приятно вспомнить.

— Хорошая, сильная команда была. После первого круга проигрывали ЦСКА 10 очков, но как-то умудрились взять золото. В решающем матче, осенью, их устраивала ничья, а нам нужна была победа. Мы вели и пропустили под конец. Они так радовались ничьей, будто уже стали чемпионами. Но не тут-то было. «Рубин» отнял у них очки, а мы выиграли, вышли на первое место и удержали его.

— Безусловно. Как он работал ногами, как разводил мячи – по всему было видно: уровень. Я был уверен, что Саша дойдёт до основной команды.

— Пару тренировок провел с ним и всё. Никакого общения не было. Я в молодёжке был, только-только начинал свой путь. Уже при Олеге Георгиевиче [Кононове] меня начали привлекать в основу. Он меня подключил к тренировкам, взял на первые сборы. Кто бы что ни говорил о нём, у меня остались только приятные впечатления от работы с Кононовым и его тренерским штабом. Искренне благодарен ему за то, что взял меня в большой футбол. Выпустил в важном матче, с «Брагой». Эмоции тогда были противоречивые. С одной стороны – вышел в Лиге Европы. А с другой — проиграли, вылетели. Тяжело было. В ту ночь я не спал вообще.

— Да, первый тайм мы 0:2 проиграли, а второй — 1:0 выиграли. Но в любом случае это неважно. Проиграли, вылетели.

— «Брага», «Ростов», «Крылья Советов»… Против Самары я вышел на 5-10 минут. Зелимхан тогда обыграл двоих-троих, выкатил Тиллю, и тот забил. Мы вырвали победу на последних минутах. Это был мой дебютный матч за «Спартак» — эмоции просто потрясающие.

— Дважды, да. С Казанью. Оба раза проиграл. На «Открытии» еще не играли.

– Общались после того, как меня перевели из «Спартака-2» в основу. Могу сказать о нём, что это сильный специалист и откровенный, честный человек. Всё говорит в лицо. Я рад, что поработал с Тедеско. У меня с ним сложились хорошие отношения. Уже когда против них играли, Доменико здоровался, спрашивал: «Как дела?».

— Возможно, они были в шоке и удивлены. Я тоже долго думал, остаться или уйти, копался в себе. Выслушал, что брат думает, отец. Но окончательное решение принимал я. Никто за меня последнее слово не говорил. Я даже немножечко заболел на нервной почве. После 10-12 лет в структуре клуба поменять город, команду, уехать от семьи – очень непросто. Но, в любом случае, я сам принял это решение. У меня были родители рядом, я мог продолжать получать практику в «Спартаке-2», тренироваться с основой и ждать своего шанса. Но я принял решение выйти из этой зоны комфорта, поменять местоположение и почувствовать тяжесть самостоятельной жизни. И не жалею о нём. Я счастлив в «Рубине» и вижу, что прогрессирую, расту как игрок, как личность.

— Были разговоры. Он, конечно же, хотел, чтобы я остался. Но я ему объяснил своё решение. Мы с ним на хорошей ноте расстались, Томас пожелал удачи. Кто бы что ни говорил или ни писал, а в тот период, при Кононове, при Тедеско Цорн всегда со мной общался. Помню, после «Браги» подошёл в раздевалке, сказал не расстраиваться, не опускать голову, что всё нормально, всё впереди. Поэтому и расстались мы очень хорошо. Спасибо за то, что они пошли навстречу и отпустили меня ещё зимой, хотя могли спокойно до лета оставить.

— Вроде как нет. Брат и сам не хотел, чтобы я уходил. Но он понимал, что для меня это, возможно, будет лучше, и не мог решать за меня. Последнее слово было за мной.

— Да, звонил. Для меня было важно, чтобы лично тренер был заинтересован во мне. Чтобы видел меня на какой-то позиции, чтобы позвонил и сказал: «Ты мне интересен. Я хочу, чтобы мы поработали». Леонид Викторович позвонил, всё объяснил – это и зарешало.

— Этого я не знаю. Я в денежные и трансферные вопросы не лез и не лезу. Для меня деньги — не главное в жизни. И уж точно не ради них я пришёл в «Рубин». Я здесь для того, чтобы расти и прогрессировать.

— Писали и говорили, что да. Но правда ли это — не знаю.

— Есть желание уехать в Европу играть. Если бы я был маленьким, ответил бы, что мечтаю об этом. А сейчас правильнее сказать: ставлю перед собой такую цель. А чтобы её добиться, надо каждый сезон играть в еврокубках, попасть в основную сборную, на Евро, на чемпионат мира. Показать себя скаутам. Тогда и возможности уехать появятся.

— Ещё как вдохновляют! Слежу за ними, болею, переживаю и радуюсь, когда Головин две голевые выдаёт с углового, Миранчук забивает. Это не только восхищает, но и поднимает уровень моей мотивации. Я уже полгода учу английский, на сборах каждый день по часу занимаюсь. Чтобы потом, когда поступит предложение, не паниковать: «А, я не знаю языка – что делать?!» Думаю, в этом плане я вообще буду спокоен.

— Думаю, испанский чемпионат. Контроль, передачки — мне всё это нравится.

— А я планирую в любом случае. Если позовут в Испанию, выучу испанский. Если в Германию — немецкий. Это респект той стране, куда ты едешь.

— Не только. Ещё первый матч против брата, против ЦСКА и «Зенита».

— Против ЦСКА? Прошлое не изменить в любом случае. На эмоциях показал, передал привет болельщикам «Спартака».

— Это точно не физика. Её у меня предостаточно, и я буду ещё больше работать. У нас очень серьёзная конкуренция на флангах. На данный момент мы с Макаром [Макаровым] конкурируем, хотя я могу и слева выйти. Конкуренция — она только на пользу идёт. Мы друг другу помогаем прогрессировать. По минутам, думаю, мы плюс-минус одинаково сыграли с ним и Кварой [Кварацхелией].

— Зелимхан Бакаев, Квара и, думаю, Влашич.

— Он, кстати, неплохо его знает. Намного лучше, чем раньше. Бывает, одно слово неправильно скажет, и мы начинаем его немного цеплять этим на обеде, на завтраке. Но это ненадолго — один день и всё.

— Каждый день и при каждой встрече. Но они не обидные, нормальные. У нас очень хорошие отношения с Леонидом Викторовичем. Он может пошутить, а я осторожно отвечаю. Так воспитан, что над старшими некрасиво, неправильно прикалываться. Обычно просто посмеюсь над его шуткой. У него бывают удачные, хотя в основном неудачные, хаха! Но в любом случае, чтобы Викторовичу не было обидно, я делаю вид, что смешно, и смеюсь.

— По сценарию я там лежу, надеваю наушники и слушаю песню, которую перепел Леонид Викторович. Может, я не дописал, но смысл был в том, что меня заставили слушать, как именно Слуцкий поёт. Вот этого я не хотел! Пришлось показать, как я балдею, кайфую от его пения, хотя на самом деле было не так.

— Кому как. Не мой формат (смеётся).