«Что-то изменилось?»: татарский режиссер поставил в Москве спектакль по картине Брейгеля
Инклюзивный проект Туфана Имамутдинова «Здесь больше, чем просто селедка» можно увидеть в столичном центре им. Мейерхольда
Совать палки в колеса. Сидеть как на иголках. Привязать Христу льняную бороду. Это лишь 3 из 100 старинных нидерландских пословиц со знаменитой картины Питера Брейгеля-старшего «Мир вверх тормашками». Одно ее созерцание может занять несколько часов, но Туфана Имамутдинова это не остановило. Режиссер попросил шестерых слепых и слепоглухих актеров выбрать несколько выражений и сделать по ним спектакль. На одном из первых показов в центре им. Мейерхольда побывал и «БИЗНЕС Online».
«БРЕЙГЕЛЬ ПЕРВЫМ ИЗ ВСЕХ ХУДОЖНИКОВ ИЗОБРАЗИЛ ЛЮДЕЙ С ОСОБЕННОСТЯМИ»
«Здесь больше, чем просто селедка» — именно так называется новый спектакль экс-главного режиссера Казанского ТЮЗа Туфана Имамутдинова, недавно появившегося в репертуаре одной из главных экспериментальных театральных площадок Москвы, центре имени Вс. Мейерхольда. Загадочное название постановки по не менее загадочной картине. Более 450 лет назад голландский мастер Питер Брейгель Старший создал свои невероятные «Фламандские пословицы» или «Мир вверх тормашками» (в альтернативном варианте). На небольшой, всего 117 на 164 см, деревянной поверхности художник вместил несколько десятков персонажей и сотню мудрых и ироничных изречений.
Часть из них давно вышла из употребления, поэтому полностью разгадать картину уже не получится. Однако в спектакле этого и не требуется. Вместо толкования художественного шедевра зрителям предлагают буквально перевернуть свое сознание, привычное мироощущение вверх тормашками и увидеть один из самых необычных спектаклей в жизни.
Сам Имамутдинов, недавний претендент на «Золотую маску» за спектакль «Аллюки» в содружестве с тем же центром творческих проектов «Инклюзион», объясняет выбор темы в разговоре с «БИЗНЕС Online» так: «С картинами я встречаюсь уже не первый раз. До этого ставил спектакль по раннему периоду Ван Гога, который мы делали в ТЮЗе с Анной Гарафеевой, потом была постановка по картинам русского художника Валентина Губарева и мусульманская живопись шамаиль. Поэтому идея работы с картиной Брейгеля „Фламандские пословицы“ возникла не из пустого места. Я примерно понимал, в каком направлении можно двигаться, и что мы еще не пробовали. Пожалуй, это была самая интересная из всех моих работ».
И дело здесь не только в теме, но и в героях. Особых героях. «Брейгель первым из всех художников изобразил людей с особенностями, — говорит Имамутдинов. — Им отведена какая-то крайняя точка на картине. Они будто незначительные. Их действительно трудно заметить, пока не приглядишься. А это, в свою очередь, очень образно и актуально. В нашем обществе все так и происходит».
ИХ ВСЕГО ШЕСТЕРО
Хотя у постановки есть вполне конкретная команда авторов-профессионалов: режиссер, хореограф, композитор, музыканты, плюс поддержка «Инклюзиона», ГМИИ им. А. С. Пушкина, благотворительного фонда «Искусство, наука и спорт», инклюзивного культурного центра «Тверская 15», каркас спектакля сооружали именно артисты. А точнее — незрячие и слепоглухие люди.
Их всего шестеро: трое слепоглухих, двое слепых и одна с остаточным зрением. С помощью тифлокомментатора они «рассмотрели» картину, выбрали фрагменты, соответствующие им пословицы, а затем написали тексты, которые и стали сценарной основой постановки. Все это говорит перед началом спектакля Татьяна Медюх, директор центра реализации творческих проектов «Инклюзион».
«Нам было важно показать, что люди с ограниченными возможностями не ограничены в творчестве. Им не нужны какие-то „костыли“, которые будут писать за них тексты, ставить танцы. Для меня было важно, что из шести артистов трое почти не выходили на сцену. Надежда Голован и Алексей Горелов на сцене уже года 3-4, поэтому им более привычно. Я преследовал еще и творческо-терапевтическую цель, чтобы они сами сделали спектакль. И если у них когда-либо возникнет желание самостоятельно ставить, чтобы не было мысли — я не смогу», — признается Имамутдинов.
На сцене — кромешная тьма. Требуется время, чтобы к ней привыкнуть. Слева от зала загорается слабая лампочка над пюпитром. Там сидят музыканты — Анна Тончева и Роман Ломов. Оба специалисты по исторической музыке Средневековья. Постепенно мягкий свет заполняет сцену, и зритель видит остальных участников перформанса. Все шестеро бок о бок сидят на сером диване и искренне улыбаются.
Внезапно самая старшая актриса Надежда Голован вскакивает с места и начинает экспрессивно дирижировать импровизированным оркестром — музыкантами, исполнителями и даже тифлокомментатором Верой Февральских, которая аккуратно расположилась на стульчике справа от дивана. «Кажется, скучно не будет», — слышится с соседнего кресла. Да, никто не собирает читать лекцию о голландской живописи или проводить семинар о проблемах слепых. Так что же это тогда?
Сначала — рассказ. Обаятельная блондинка Наталья Горох медитативно и по-хорошему буднично вспоминает о приятном летнем дне, о друге, который пришел ее навестить (кстати, он сидит слева от нее) и о его давней мечте — станцевать Спартака в балете Хачатуряна. Сам Алексей Горелов (тот самый друг) в спектакле не говорит. Зато танцует. Да так, что присутствующие расплываются в блаженной улыбке от происходящего.
«ЛЮДИ С РАЗЛИЧНЫМИ ОСОБЕННОСТЯМИ ИМЕЮТ ПРАВО ДУМАТЬ, О ЧЕМ УГОДНО»
Терапевтический эффект тоже сохраняется. Причем не только для актеров, но и для самих создателей. «Всегда, когда работаешь с особенными людьми, они тебя чему-то учат. Хотя бы тому, что привычные законы, по которым ты выстраиваешь спектакль, тут не работают. Даже элементарно выучить текст для слепого или слепо-глухого очень сложно. Они не привыкли запоминать визуально. У них другая выразительность слова, тела. И в этом их преимущество», — признается режиссер.
В спектакле нет ничего лишнего. Все просто, минималистично и в то же время детализировано и символично. Если музыка, то она будет написана гениальным русским композитором и философом Владимиром Мартыновым, если костюмы, то они перекликаются с цветовой гаммой картины Брейгеля, если отстраненные разговоры, то не о буквальном и ожидаемом, а о личном, прекрасном и искреннем.
А как непринужденно незрячие актеры ловят красный воздушный шар, заботливо сообщая о своих действиях легким хлопком по колену соседа. А потом снова танцуют, взлетают под сценой, опять же помогая друг другу, и делятся своим внутренним светом.
Не сразу замечаешь, как медитативные разговоры переходят в настоятельную просьбу «закройте глаза». Зал не реагирует, но свет гаснет. И снова — «закройте глаза». Часть послушно выполняет. «Откройте», — звучит со сцены. Кругом темнота. «Что-то изменилось?» — спрашивает голос. Вот только неясно — актер ли это или уже подсознание.
«У нас же только половина актеров была без драматического опыта. И это не помешало прекрасно создать атмосферу. Еще на начальном этапе мы быстро поладили, обсудили, почему именно они выбирают пословицы и пишут тексты, — рассказывает Имамутдинов. — Для нас было важно не педалировать тему слепоты. Не должно быть фраз из серии — „посмотрите, как мы видим мир“ или „пожалейте нас“. Спектакль вообще о другом. Люди с различными особенностями имеют право думать, о чем угодно. А нам кажется, что кроме их физических проблем — больше не о чем. Они готовы обсуждать все».