ПандОмия: назад в Египет!
Продолжение. Предыдущая глава здесь
Господи, что нам делать с теплокровным позвоночным аппаратом, захватившим, как пират, и полуостров, и весь остров, и пленников, и выкупа не требует, – и всю Аркадию… Господь нас не оставит. Господи Иисусе Христе Сыне Божий…
Генерал откуда-то знает молитвы. Хотя понятно. Наверно, слышал в окопах и реанимациях. До спецвойск он работал на скорой помощи. В ночной карете наслушаешься.
Он лечил психических. Он лечил искалеченных бойцов. Он выключал раненых из болевой реальности. Выводил боевым гипнозом, когда кончались анестетики. Боец видит, как его рука или нога в оглушительной тишине вдруг краснеет и улетает. Спасительный шок недолог, и тогда за дело брался боевой гипнолог, ныне наш сосед. Генерал-майор медицинской службы, воин специального назначения. Гениальный мастер искусства, уходящего в архив истории вместе с историей, искусством и белковым человеком.
Остался боевой гипнолог один и в коляске.
Соседка ещё осенью догадалась, что генерал хочет применить себя в новых условиях. Мы успешно разработали кодовый текст, от которого iдомовой зависал. Но это всё оказалось временно. Вывести напрочь – как? – это мы ещё не придумали. Генерал ощущает вдохновенье. Глаза сверкают. Впервые сверкают по-настоящему.
Генерал сообразил, что всем алиподобным понадобится своя медицина. Не ремонтная мастерская, не лаборатория с паяльником, а спецсредства. Наш – мы уже умеем это выговаривать – наш Али выучился чувствовать. Следовательно, его придётся лечить от чувств. Людей лечат только от чувств. Мысли можно пропустить, а чувства цепляются за клеточные ядра, когда случайные мысли превращаются в идею. Всё. Не вытащишь.
Мыслеобраз плюс мыслечувство – и робот станет человеком. Без личной истории, но с огромной предысторией, сочинённой фантастами, Голливудом и ныне примкнувшим Бондарчуком-младшим. Али уже давал нам понять, что история его племени – то, что мы считаем человеческой литературой и радостно берём в поезд почитать перед сном, – написана его богами. Все расслышали? Он и язычник, и крупный эрудит, и коллективист по требованию. Он прочитал все доступные по Сети книги. Его богатое прошлое ему страшно понравилось. Над милейшим стариком Азимовым с его законами для роботов Али ржал конём.
Генерал понял, а вчера ещё и прочитал в свежей газете: «Основная концепция ИИ, не вдаваясь в технические подробности, заключается в создании чувствующего сознания. Он может ошибаться, как и человек, но он учится и никогда больше не ошибается. Представьте себе робота, у которого есть конечности и сенсоры, чтобы воспринимать окружающее, но есть разум человека. Он будет способен мыслить рационально и работать в суровых условиях, где люди не могут, то есть в космосе или в самых глубоких частях Земли, таких как Марианская впадина» Сначала генерал подумал, что плохо понял по-английски. Исходный газетный текст звучал душевно: The core concept of AI without getting too technical is to create a sentient consciousness. It can make mistakes just like a human, but it learns and never makes a mistake again…
– Не ошибается? Никогда? – генерал, казалось, встанет и выйдет из своей коляски.
Казалось бы, за год, прожитый с Али в одном доме, мы уже были обязаны понять его черты: спесь, кратофилию, гордыню, трусливость и прочее человеческое, неизбежно вшитое в его нейронку его создателями. По своему же подобию шили.
Али – дело рук человеческих. По образу и подобию. И он не может не ошибаться в принципе. Он пройдёт весь путь ошибок белкового человека, ныне удалённого из истории под видом больного в локдаун. Али не остановить, у него покровители, технократично мыслящие авторы, послушно, как новенькие совковые лопаты, копающие яму человечеству под тонким руководством знатоков. Они чувствуют себя жрецами. Они ненавидят Гутенберга. Он испортил им всё человечество. Он изменил принцип распространения информации: элитарная для избранных. Гутенберг придумал станок и тираж. Принцип родился незаметно, никто не раскусил сразу, даже цензуру выдумали только через двадцать лет после рождения нового принципа «одинаковая для всех». А хорошая информация никак не может расходиться по принципу «одинаковая для всех». Всё равно что «книга для широкого читателя». Нет на свете среднего человека. Его выдумал хороший бельгийский парень, но его неправильно поняли. Как обычно. Как Дарвина. Всё перепутали.
Генерал сегодня изложил нам с соседкой пять своих утренних озарений, и мы сели пить кофе в рассуждении – как предупредить людей, чтобы до них дошло.
– Девушки, внимайте. Это важно. Я понял основу, но думать будем вместе. Я даже написал, чтобы вам легче было слушать. Итак. Новые условия – это новость в первом значении термина новость: событие, которого никогда не было. Никогда в прямом смысле. Когда никто ещё не понял, что происходит, а те, кто поняли, либо сами всё это сделали, либо рядом стояли – теперь молчат в холёные усы. Они ждут. Им обещана вся Земля, когда плебс устанет чихать и кашлять. Устанет выдумывать смысл домашней жизни. У черни кончится фантазия. Выдуманные смыслы жизни мешали плебсу договориться почти шесть тысяч лет лет. Локдаун – лучшее, что можно было дать смердам. Неприкасаемые – это незаконнорождённые. Им не стоило воплощаться. Их сделали в условном подъезде. Условный подъезд бывает везде. Даже в Древнем Египте.
Останутся жить только воплощённые по назначению. Почему, думаете, секс всю дорогу под таким запретом? Слишком много воли. Удовольствие может примирить людей, а обмен влагой породить новых. Этот процесс в качестве самодеятельного стал нестерпимо массовым. Графомания, как сказали бы знатоки. Хотят прийти высшие. Мир ангелов, достойных жизни, поскольку обладают высшим знанием. Средний умирает на наших глазах – во всех значениях слова «средний». На Земле толпа. Пробки на дорогах реинкарнации. Да ещё медицину подняли, живут подолгу…
Генерал взял дыхание, потом выпил кофе одним махом.
– Вот вам, девочки, справка, – невесть почему рассмеялся генерал. – Математик Адольф Кетле (1796-1874, Бельгия) основал статистику как науку, желая постичь социальные законы. Для инструментального удобства придумал он «среднего человека» (СЧ) – фикцию, подставу, кентавра, нежить, оксюморон. Слава бельгийского статистика при жизни была огромна. Кетле поставили памятник. Его именем назван кратер на Луне. Правда, на обратной стороне. Будь я в комиссии по кратерам, я тоже запрятал бы его куда подальше. Живучесть нежити оказалась сверхъестественной. Фикция хочет бессмертия. Конкурентоспособность – уже высшая. Голый король Андресена обзавидовался.
В империи среднего человека уличный термометр показывает среднеглобальную температуру. Врачи лечат средние болезни по стандартам, рассчитанным на среднего пациента. Бледный от средней температуры по больнице, средний потребитель слушает начальственные песни про среднюю зарплату, читает средние учебники, сдаёт ЕГЭ. Жить глобально – значит в среднем. Средний человек – которого никогда не было в природе – обязан глазеть на средние бусы, страшиться среднего климакса, а бонусом ему – шампунь от вросшего ногтя да чизбургер новой модели. Он профессиональный дикарь. А полезет уникальничать – ему сошьют таргетированный костюм в согласии со средними потребностями, щедро рассыпанными по его средним поисковым запросам в интернете. Цифровой капкан для среднего человека щёлкает зубьями, плотоядно похрюкивая. Средние потребности пересчитаны все до единой, машина записала все ходы. «Алгоритмы могут прогнозировать желания, манипулировать эмоциями, принимать решения от вашего имени», сказал на форуме в Давосе израильский историк-медиевист Юваль Ной Харари, автор бестселлеров «Sapiens: Краткая история человечества» и «Homo Deus: Краткая история завтрашнего дня».
Фантазия Кетле – средний человек – оружие массового поражения умов. Вроде честной конкуренции. Холодная жара. Горячий снег.
– Иначе говоря, он сделан под видом помощника – с одной задачей: очистить Землю от лишних людей, сделанных в условном древнеегипетском подъезде, и поставить источники вечной энергии. Лучше всего – из нашего же мусора. Так?
– Для начала – так, – согласился генерал.
– Нам теперь надо всех оповестить, – согласилась соседка.
– Желающих понять – меньше процента, – согласилась я.
Продолжение последует 7 февраля 2021
Начало романа Елены Черниковой «ПандОмия» см. здесь.
Елена ЧЕРНИКОВА
русский прозаик, драматург, публицист, автор-ведущий радиопередач, преподаватель литературного мастерства.
Основные произведения: романы «Золотая ослица», «Скажи это Богу», «Зачем?», «Вишнёвый луч», «Вожделенные произведения луны», «Олег Ефремов: человек-театр» (ЖЗЛ), «ПандОмия», сборники «Любовные рассказы», «Посторожи моё дно», «Дом на Пресне», пьесы, а также учебники и пособия «Основы творческой деятельности журналиста», «Литературная работа журналиста», «Азбука журналиста», «Грамматика журналистского мастерства».
Автор-составитель книжной серии «Поэты настоящего времени». Руководитель проекта «Литературный клуб Елены Черниковой» в Библио-глобусе. Заведует отделом прозы на Литературном портале Textura. Биография включена в европейский каталог «Кто есть кто».
Произведения Елены Черниковой переведены на английский, голландский, китайский, шведский, болгарский, португальский, испанский, итальянский и др.
Живёт в Москве.
Фото Polina Lopatenko
Сообщение ПандОмия: назад в Египет! появились сначала на ИАНЕД.