Дмитрий Орешкин: "Мы ставим на Лубянке не памятник человеку, а памятник идее"

Российские власти озабочены возвращением к идеографии, когда во главе государства стоит идея, говорит политолог Дмитрий Орешкин. Об этом говорит начавшееся в Москве голосование по возращению на Лубянскую площадь памятника Дзержинского или установке там нового памятника Александру Невскому.

- Как вы оцениваете инициативу проведения голосования по поводу установки памятника Дзержинскому или Александру Невскому на Лубянской площади? Почему тема памятника так внезапно возникла в общественном дискурсе? - Во-первых, очень странная сама по себе альтернатива. Почему двое? А если мне не нравится ни тот, ни другой. Да и сама идея голосования мне кажется ущербной. Я думаю, что значительной части москвичей ни тот, ни другой не интересен, а элитам и кремлевскому начальству это интересно. Голосовать будет меньшинство, и победит, если не брать и не иметь в виду неизбежные, не скажу фальсификационные, но манипулятивные технологии, я думаю, победит тот, кто интересен верховному руководству, потому что манипулятивные технологии – это когда людям активно рекомендуют проголосовать. - Вы думаете, будут фальсификации? - Я не хочу сказать, что там будут заливать по голосованию, но просто проведут мобилизационную кампанию, как в свое время было электронное голосование по выборам в Совет по правам человека. Я там участвовал и с интересом наблюдал – там проходила за сутки до окончания с отрывом больше 2000 голосов Шибанова от «Голоса», и было понятно, что она побеждает, а в последний день грохнулось 3000 голосов за Игоря Борисова, который представляет ФСБ. Все понимают, чем он занимался в ЦИКе. Короче говоря, не нужно фальсифицировать результат. Достаточно мобилизовать военную часть, или несколько в/ч, велеть им проголосовать, и они проголосуют так, как надо. Военнослужащие имеют право голосовать? Имеют. Заключенные, которые не лишены еще избирательного права, имеют право. Победит тот, кто нужен. Проблема электронного голосования в том, что как и ГАС "Выборы": система сама не перебрасывает голоса. Она легитимирует голоса, которые организовал административный ресурс на местах. Фальсификат происходит не в ГАС "Выборы", а до того. И тут то же самое. Поскольку голосование будет не очень массовое, достаточно будет 50 тысяч людей, бюджетников, пенсионеров, представителей домов престарелых, сотрудников и пациентов некоторых клиник, военнослужащих, мотивировать голосовать, заставить голосовать – и они проголосуют. Все, вопрос решен. Демократичен? Демократичен. - Кто победит? - Моя гипотеза: я не думаю, что будет Дзержинский, я скорее думаю, что будет Александр Ярославович, потому что его образ гораздо ближе к системе приоритетов кремлевских насельников. Ноя думаю, что Александру Невскому приличнее был бы памятник в Пскове. - Интересно, почему вообще затеяли этот разговор? - Это симптом того, что государственные люди серьезно озабочены возвращением к тому режиму управления, который Александр Дугин, выдающийся философ Лубянской школы, назвал идеократией. Идеократия – это когда есть некоторая группа продвинутых просвещенных мудрецов, которые знают смысл жизни, которым ведома великая истина, и они профанное население к этой идее продвигают с помощью власти. То есть, их власть одухотворена некой идеей. Идеи бывают разные – например, идеократический режим в Иране, где есть лишенные критики аятоллы, которым ведома святая истина, и они ведут непросвещенный иранский народ к светлым вершинам шариатского государства. Или абсолютно идеократическое государства Ватикан. Или СССР, где была элитная группа, называлась Политбюро, которое понимало великий смысл учения Маркса и Ленина, интерпретировало это учение и с его помощью вела народ к светлому будущему. Система опры на собственные силы – чучхе в Северной Корее. - Что такое идеократия? - Идеократия – это идея во главе государства. Ельцинская конституция прямо ставила государство отдельно от какой-нибудь идеи. Нет государственной идеологии. И в этом смысле ельцинская Россия была гораздо ближе к современным развитым странам. Потому что есть люди, которые веруют в коммунистическую идею. Есть люди, которые веруют в единое общенародное государство. Есть люди, которые верят в либеральную идею, в христианскую идею. В нормальных условиях баланс сил и приоритетов может определяться только с помощью голосования. Кто в данный момент люб, того и избирают. Но это чуждый нам западный вариант. А идеократия однозначно устанавливает, что это правильная линия, а все остальные – неправильные. У Путинского корпоративного государства обозначился, осознался кризис легитимности, и надо вернуться к идеократической ценности. Путин симпатизирует дореволюционным ценностям, хотя он чекист, он пытается сплотиться под какую-то идею, которая определяет и чекизм, и русское мифологическое, героическое прошлое. Фигура Невского ближе, но и Феликс тоже не плох. - В чем проблема этого памятника? - Проблема яйца выеденного не стоит. Ну, стоит на Октябрьской площади товарищ Ленин, на людей не бросается, есть не просит. Его даже краской не пачкают, хотя очень многим он не симпатичен. Его просто не замечают. Почему такой шум вокруг феликсов? Потому что наши элиты хотят вернуться к сверхзначимому символизму. Эпоха идеократии всегда связана с символами. По-видимому, в Кремле решили, что нам не хватает. Это один из четко выраженных шагов в отказе от деидеологизированного государства. Они пытаются сшить, придумать, сметать на живую нитку общенациональную идею, что противоречит букве и духу конституции, какой она была до минувшего лета. Начинается эпоха символов. - В чем это проявляется? - Все идеократии внешне проявляются тягой к величественным могучим символам. Сталин созидал образ такого языческого величия, строил мавзолеи, ворота ВДНХ, подземные дворцы метрополитена, когда вся страна голодала, потому что это был символ величия. Так же делал Гитлер, также Муссолини любил монументальную архитектуру. Это симптом возврата к идеологическому государству, и совершенно неважно, кто эту идеологию будет собой олицетворять – Александр Невский, Феликс Эдмундович, или Владимир Ильич. Это попытка вернуть вчерашний день. В конце концов, что-то там поставят, земля на небо не упадет, нового общества не появится, Все равно Москва будет критически относиться к Путину и его вертикали. Это отражает устройство главных мозгов России. Главные мозги решили, что разговоров про скрепы недостаточно. Нужно это как-то символически затвердить и сузить понятие. Что такое скрепы – не очень понятно. Значит, их нужно наполнить живым смыслом. Кто у нас будет главной скрепой – Феликс Эдмундович или Александр Ярославович? Это признак немощности. Реальная динамика идет к разнообразию. Люди разные, люди конкурируют. Либо есть конкуренция идей и скреп, или есть попытка создать одну доминанту. Какая это будет доминанта, как ее будут звать, будет ли у нее отчество Эдмундович или Ярославич – это вопрос вторичный. Невторичным становится то, что эта тема становится серьезным обсуждением, причем на федеральном уровне. - Почему? - В принципе, это московский вопрос, решается московскими властями, в достаточно рутинной процедуре: вам кто нужен, памятник чижику-пыжику, бременским музыкантам или какому-то великому деятелю прошлого. Давненько я не наблюдал в мире сооружение памятника не просто людям, Черчиллю, например, а самой идеологии. В данном случае, мы ставим не памятник человеку, а памятник идее. Мы ехали-ехали и доехали до антиконституционного стремления дать России объединяющую идею. Это печальный знак того, что наши элиты завершили цикл блуждания по кругу и сейчас пытаются вернуться к дореволюционной идее «православия, самодержавия, народности» или еще что-то такого. Но это способ консервации социальной жизни, но не ее развития. Развитие проистекает из конкуренции, как нас учил Ленин. А здесь нам хотят сделать нетленку. Не потому что Невский плох или Дзержинский, а потому что власть пришла к мысли поставить памятник идее. И неважно, какая идея. Она всегда антидемократична и элитарна. Есть группа товарищей лубянских, партийных или в рясах, которые навязывают всем остальным единственно правильную идеологию и заставляют ей подчиняться, и таким образом гарантируют сохранение себя во власти как единственно оправданных носителей этой великой идеи. Почему дискуссия о возвращении памятника Феликсу Дзержинскому или установке памятника Александру Невскому началась сейчас, читайте в аналитике "Новых Известий" здесь.