«Многовекторность» по-африкански: к вопросу об отмене Суданом военного соглашения с Россией

Водной из наших предшествующих публикаций мы уже обращались к теме соглашения о создании в Порт-Судане на побережье Красного моря пункта базирования ВМФ России, всерьёз обеспокоившего зачастивших в африканскую страну американских партнёров. И вот некоторое время назад начальник штаба суданской армии генерал Мухаммад Усман аль-Хусейн заявил о «процессе пересмотра соглашения, подписанного между бывшим правительством Судана и Россией, в отношении базы ВМФ в Порт-Судане на суданском побережье Красного моря».

Генерал пояснил, что упомянутое соглашение между Хартумом и Москвой (подписанное в декабре 2020 г.) (1) не было утверждено законодательным советом страны «в эпоху прошлого правительства». В более широком контексте, в военной сфере Судан может следовать принципу прозападной «многовекторности»: «Раньше Судан ограничивался военным сотрудничеством с Россией и Китаем, но в нынешнюю эпоху, после того, как Судан был исключен из списка пособников терроризма США (с марта 2021 г. – прим. ВПА), мы можем сотрудничать с США и странами Запада».

По словам источника телеканала Al Arabiya, договоренность с Москвой «была достигнута с уже не существующим режимом», в то время как «Правительство и армия не принимали никаких решений относительно военных соглашений с Россией, любые такие документы должны утверждаться парламентом. Мы ясно дали понять Москве, что договоренность о Центре поддержки военно-морских сил не является обязательной к исполнению». Утверждается, что в Хартуме продолжают диалог с Москвой, однако реализации предшествующих договорённостей не будет.

В комментариях многих экспертов в связи с этой вновь возникшей ситуацией отмечается, что российская сторона не проработала вопросы военного сотрудничества с новыми властями во главе с премьер-министром Абдаллой Хамдоком и председателем Суверенного совета Абдель Фатаха аль-Бурханом должным образом. Между тем, США и остальные страны НАТО с 1 июня с. г. сняли все ограничения на торговлю с Суданом. Понятно, что совокупные экспортные и финансовые возможности «коллективного Запада», равно как и возможности по оказанию политического влияния несоизмеримо значительнее, нежели таковые у РФ / ЕАЭС. Тем более, если учесть ещё и растущий интерес США к побережью Судана на Красном море, расположенному посередине стратегической линии, связывающей Суэцкий канал и Индийский океан. По берегам и на островах Индийского океана американцы располагают «ожерельем» военных объектов, от Джибути и до Диего-Гарсиа в сопровождении средств радиоэлектронной борьбы на базе посольства в столице Судана. В пользу очевидного «прозападного» крена политики Хартума (как бы там его ни отрицали) свидетельствует и то обстоятельство, что при посредничестве администрации Трампа в 2020 г. Судан нормализовал отношения с Израилем и стал наращивать поставки своей нефти Израилю (2). В этой связи, не исключено, что Судан стремится сократить транзит своей нефти через египетский Суэцкий канал. Таким образом, растущие поставки этой нефти Израилю могут включать также и её транзит по трансизраильскому 340-километровому нефтепроводу Эйлат – Ашкелон между Красным и Средиземным морями. Как известно, в странах ЕС и НАТО с апреля 2021 г. сняты все ограничения на импорт суданской нефти. Учитывая же перманентную напряжённость в диалоге между западными странами и Россией, власти Хартума избегают каким-либо образом раздражать вновь приобретённых «партнеров», некогда способствовавших отделению в 2011 г. от Судана его южной, богатой энергоресурсами части.

Компании из США, Франции, Италии в ближайшие несколько лет планируют достроить Трансафриканский нефтепровод: из Габона и Камеруна через Чад в Порт-Судан, с южным ответвлением через Южный Судан на порты Индийского океана (на побережье Кении). Цель очевидна – переброска западно-, центрально-, восточноафриканской, а также аравийской нефти в обоих направлениях, в том числе – с целью обхода Суэцкого канала. Очевидно, наличие в Судане пункта базирования ВМС России сильно бы нервировало заказчиков данного проекта, имеющего, как водится в подобных случаях, не только экономическую, но и геополитическую подоплёку…

В этой связи нелишним будет заметить, что этот проект «сопровождают» поныне сохраняющиеся военные базы Франции в Габоне, в соседних с Северным и Южным Суданами Чаде, Джибути, а также в Центральноафриканской Республике. Учитывая набирающую силу пропагандистскую истерию относительно «русского проникновения в Африку», резонно предположить, что Парижу, стремительно теряющему своё влияние на «Чёрном континенте», российская база в каком-либо виде в Судане, мягко говоря, не импонирует. Едва ли случайным видится и то, что первые вбросы об отмене соглашения с Москвой появились ещё в мае, накануне отъезда делегации из высокопоставленных суданских чиновников на Парижский «Саммит по проблеме финансирования африканских экономик». А 17 мая входе конференции в поддержку «переходного периода» в Судане затеявший её Эммануэль Макрон объявил о списании долга африканской страны почти на 8 млрд. евро.

Противоречия в судано-египетских отношениях увеличивают напряжённость на Африканском Роге, и без того подпитываемую строительством крупной ГЭС на территории Эфиопии, введение которой в строй, чреватое обмелением Нила, встречает резкие возражения со стороны соседей. Опасения Хартума обусловлены, в том числе, исторической памятью: до 1955 г. Судан (включая Южный) был совместным протекторатом Лондона и Каира. В период Г.А. Насера и А. Садата (1950-е – начало 1980-х гг.) в Хартуме имели место попытки «проегипетских» и «просоветских» переворотов, которые удавалось купировать при помощи, в частности, китайской разведки.

Определённое недовольство возможной военно-морской базой РФ в Порт-Судане могло исходить и из Каира, ибо она располагалась бы вблизи десятилетиями оспариваемого Хартумом египетского пригранично-портового района Халаиб (северо-восточный район суданской границы). 8 января 2018 г. министр иностранных дел АРЕ Самех Шукри подтвердил позицию Каира по этому спору: «Судан на постоянной основе и в ООН выступает с претензиями к Египту по данному вопросу, но Каир всегда подтверждает свою твердую позицию: район Халаиб является неотъемлемой частью египетской территории».

Несмотря на дружественные отношения с Каиром, в отличие от Советского Союза, Российская Федерация не выражает официального согласия с позицией Египта в приграничном споре с Суданом, заинтересованном, в свою очередь, в этом портовом районе, ибо располагает он только одним портом (Порт-Судан).

Напомним, что СССР располагал в 1970-х – начале 1980-х гг. крупными военно-морскими базами в Южном Йемене, Эфиопии, Сомали. Однако ошибки брежневского руководства в отношении этих стран привели к постепенному нивелированию военного присутствия СССР, на смену которому пришли НАТО и Китай. Что же касается неустойчивых и переменчивых местных «правительств», каждое из которых отвергает обязательства предшественника, то, как и в советские времена, они стремятся эксплуатировать идею небезвозмездной «дружбы» с Москвой едва ли не исключительно получения экономических и политических и экономических преференций от Запада. А с некоторых пор – ещё и от «китайских товарищей».

Алексей Балиев, Дмитрий Нефёдов

Примечания

 (1) Согласно документу, Судан обязался передать российской стороне в безвозмездное пользование на весь срок действия соглашения территорию этого пункта и его недвижимое имущество, включающие в себя береговую зону и водную акваторию с зоной причального фронта (зону стоянки плавсредств). Максимальная численность военного и гражданского персонала пункта МТО не должна превышать 300 человек, а её увеличение возможно по согласованию с Суданом.
Срок действия соглашения предполагался в 25 лет с автоматическим продлением на 10-летние периоды в случае, если ни одна из сторон – не менее чем за год до истечения очередного периода – письменно не уведомит другую сторону о намерении прекратить действие соглашения.

(2) Поговаривают, что условием исключения Трампом Судана из американского списка стран-спонсоров терроризма стало требование об отсутствии российского присутствия в Красном море в любой форме.