Путчило три дня: какую роль в истории сыграл август 1991 года
Секретное совещание 17 августа 1991 года завершилось созданием ГКЧП — Госкомитета по чрезвычайному положению. Он действовал три дня, но историческую роль сыграть успел.
Секретное совещание 17 августа 1991 года завершилось созданием ГКЧП — Госкомитета по чрезвычайному положению. Он действовал три дня, но историческую роль сыграть успел.
Путч ГКЧП оказался последней каплей, которая подкосила советскую власть и привела к распаду Советского Союза. 19 августа 1991 года ранним утром по радио и телевидению было объявлено о введении в стране чрезвычайного положения. Впервые в истории Москвы на улицы вошли танки не для торжественного парада, а для наведения, как было объявлено, порядка.
ГКЧП в составе высших руководителей СССР объявил, что власть от якобы заболевшего президента Михаила Горбачева переходит к вице–президенту Геннадию Янаеву. Всем стало ясно, что это государственный переворот.
В феврале 1917 года Василий Розанов писал, что Россия слиняла в три дня. По символическому совпадению в августе 1991 года ГКЧП продержался тоже всего три дня. Но если Февральская революция укладывается в рамки исторического детерминизма, то судьба ГКЧП ни в коей мере не была предопределена. Если бы не трясущиеся руки Геннадия Янаева, которые весь мир увидел на первой и последней пресс-конференции ГКЧП, переворот мог бы закончиться иначе. Будь во главе путча решительный генерал с опытом Афганистана, а не вялые советские партаппаратчики, защитники демократии, собравшиеся вокруг Бориса Ельцина у Белого дома, могли бы дрогнуть. Вариант пекинского Тяньаньмэнь или Новочеркасска 1962 года, то есть жестокого подавления народного сопротивления, на московских улицах был совсем не исключен.
Но, слава богу, в эту сторону колесница истории не повернула.
Другое дело, как бы пошли события, если бы путчистам хватило духу закусить удила. Противоречивые попытки реформ, которые проводил Горбачев, надеясь вывести новую формацию под названием «социализм с человеческим лицом», привели к развалу экономики и бардаку во всех сферах.
ГКЧП, вдохновителем которого был глава КГБ СССР Владимир Крючков, без сомнения, закрутил бы гайки. Не было бы политических реформ, свободы слова, независимых СМИ. Свободный выезд и массовый туризм были бы невозможны. Интернет и мобильная связь появились бы позже и были бы ограничены. Но реформировать экономику, что необходимо было сделать еще 20 лет назад и на что догматики-марксисты не решились, все равно пришлось бы. В стране царил товарный и продовольственный голод, провалы в экономике были сокрушительные…
Потом ГКЧП пришлось бы постепенно отпускать вожжи, разрешить частную собственность, открыть валютный рынок и вывоз капитала для привлечения иностранных инвестиций. По такому пути пошли все страны, в той или иной степени следовавшие учению Маркса — Ленина, — Китай, Белоруссия, Куба и даже Северная Корея. Не исключено, ГКЧП удалось бы избежать холодного душа обвальных реформ 1990-х и предотвратить развал промышленности. На эти предположения наталкивает положительный опыт команды Примакова — Маслюкова после дефолта 1998 года.
Но самый важный вопрос — удалось бы сохранить СССР в случае победы ГКЧП? Горбачев утверждал, что заговорщики решили перехватить власть накануне уже согласованного подписания Союзного договора, который сохранял СССР в обновленном виде. Однако многие участники тех событий, включая Бориса Ельцина, были уверены, что президент СССР был поставлен в известность о ГКЧП и даже участвовал в подготовке документов для введения чрезвычайного положения. Но решил отсидеться в Крыму, ожидая развязки. Усидеть на всех стульях не получилось. В итоге Горбачев, не встроившись в бурный поток времени, потерял власть и оставил у сограждан недобрую, как показывают опросы, память…
Надо признать, лидеры союзных республик при известии о перевороте в Москве встали по стойке смирно. Даже вольнолюбивый грузинский лидер Звиад Гамсахурдиа был готов покориться новой власти. Но на деле ГКЧП оказался могильщиком СССР, проблемы которого после августа 1991-го увеличились многократно. Слабость и бессодержательность центра стала очевидна всем лидерам национальных республик. Если до ГКЧП они делали робкие попытки принять половинчатые декларации о суверенитете, то после августа скрепы нерушимой дружбы рухнули, и СССР стал трещать по швам. ГКЧП предрешил Беловежское соглашение. Янаев и Крючков, боровшиеся за СССР, парадоксальным образом сыграли на руку Ельцину и Леониду Кравчуку, которые вбили осиновый кол в могилу Союза.
Ради объективности надо сказать, что тогда все больше захватывала умы идея Александра Солженицына, что России необходимо отказаться от «среднеазиатского подбрюшья», которое обходилось слишком дорого. Прибалтика тоже казалась отрезанным ломтем. Однако исторически сложившийся союз России, Украины и Белоруссии нужно и можно было сохранить. Но лидеры этих республик использовали Беловежское соглашение в честолюбивых целях, чтобы окончательно свалить хлипкий трон президента СССР. Не случайно опросы показывают, что все больше граждан оценивают события той эпохи как борьбу за власть, а не за демократические идеалы.
Поражение ГКЧП было предопределено деградацией советской элиты, которая потеряла связь со страной и не знала своего народа. Лидеры ГКЧП пытались сохранить государство, созданное Лениным, но Ленин не подпустил бы таких вялых и недалеких людей к революции на пушечный выстрел. Ленин не признал бы в своих бесхребетных потомках большевиков.
Громадная пропасть между вождями Октября и ГКЧП — свидетельство вырождения партийной верхушки и, как следствие, истощенности государства, которым она управляла. Застой, охвативший СССР, наиболее выпукло проявился в дни ГКЧП. Даже на грани крушения самых святых, как они клялись, принципов, на краю гибели, никто из путчистов не повел себя по-комиссарски. Если Октябрь был трагедией, то ГКЧП обернулся фарсом.