Преданная дивизия. Трагическая судьба русских солдат во Франции

В 1915 году Первая мировая война была в разгаре. К этому времени стало ясно, что российской императорской армии не хватает боеприпасов и вооружения. Военная промышленность Российской империи не смогла оперативно перейти на такую мощность работы, которая бы удовлетворяла потребности сражающейся армии в вооружении и боеприпасах. И тут на помощь, как казалось на первый взгляд, пришел главный тогдашний союзник Российской империи по Антанте – Франция.


Представитель военной комиссии сената Франции Гастон Думерг выдвинул властям Российской империи очень интересное предложение – Франция предоставляет России необходимое количество боеприпасов и оружия, а взамен российская императорская армия направляет на Западный фронт 400 тысяч военнослужащих – офицеров, унтер-офицеров и рядовых. Ведь во Франции недостатка вооружения не было, зато требовались боеспособные и смелые солдаты, а качество российских воинов всегда было известно в Европе.

Царское правительство, для которого простой народ всегда был расходным материалом, с предложением Думерга сразу же согласилось. Уже в январе 1916 года была сформирована 1-я особая пехотная бригада. В ее состав входили 2 пехотных полка, а командиром бригады был назначен генерал-майор Николай Александрович Лохвицкий (на фото), командовавший бригадой в составе 24-й пехотной дивизии. В то время ему было 48 лет, а генеральский чин он получил годом ранее – в феврале 1915 года.

Выпускник 2-го Константиновского военного училища, Николай Лохвицкий был кадровым офицером, в 1900 году окончившим Николаевскую военную академию, а в 1906 году уже получившим чин полковника. За время Первой мировой войны Лохвицкий зарекомендовал себя способным и смелым командиром, что и послужило, судя по всему, поводом для того, чтобы выбрать именно его командиром бригады, отправлявшейся на Западный фронт.

Поскольку через Восточную Европу, где шли бои с немцами и австро-венграми, перебросить бригаду на Западный фронт не представлялось возможным, пехотные полки бригады по железной дороге из Москвы через Самару, Уфу, Красноярск, Иркутск и Харбин доставили в порт Далянь, а далее на французских кораблях через Сайгон, Коломбо, Аден и Суэцкий канал в Марсель. В порт Марселя русские солдаты прибыли 20 апреля 1916 года. Из Марселя их перебросили на Западный фронт.

В июле 1916 года на Салоникский фронт, где сражались войска западных союзников, была направлена 2-я особая пехотная бригада российской армии в составе 3-го и 4-го особых пехотных полков и Маршевого батальона. Командиром бригады был назначен генерал-майор Михаил Константинович Дитерихс. Выпускник Пажеского корпуса, Николаевской академии генерального штаба, Дитерихс был участником Русско-японской войны, а в годы Первой мировой войны состоял начальником штаба 3-й армии. Бригада под командованием Дитерихса была направлена на помощь сербской армии и нанесла серьезные поражения сражавшимся на Балканах против сербов болгарам.

В августе 1916 года через порт Архангельска во Францию была направлена 3-я особая пехотная бригада российской армии, которой командовал генерал-майор Владимир Владимирович Марушевский — тоже опытный офицер, участник Русско-японской войны. До назначения на бригаду Марушевский командовал 7-м Финляндским стрелковым полком.

Наконец, в середине октября 1916 года в Салоники из Архангельска прибыла 4-я особая пехотная бригада под командованием генерал-майора Михаила Николаевича Леонтьева. До назначения командиром бригады он исполнял должность генерал-квартирмейстера генерального штаба.



Таким образом, в Европу из России были переброшены 4 пехотные бригады. Естественно, ни о каких 400 тысячах человек речь и не шла. Несмотря на внушительные мобилизационные ресурсы Российской империи, столько солдат перебросить на помощь французам российские власти не могли при всем своем желании. Поэтому всего в Европу было переброшено 45 тысяч солдат и унтер-офицеров и 750 офицеров российской армии. Из них 20 тысяч человек сражались во Франции, а остальные – на Балканах.

Прибытие российских войск во Францию вызвало большой ажиотаж. Французы уже тогда не отличались высокими боевыми качествами и страшно боялись поражения от немцев, поскольку на их памяти уже было поражение в войне с Пруссией. В русских солдатах французский обыватель видел куда более надежного защитника, чем в собственно французской армии. Но у властей Франции отношение к российским войскам было скорее как к дармовому «пушечному мясу». И хотя первое время Париж это отношение успешно скрывал, в конечном итоге оно проявилось. Но об этом позже.



Русские солдаты героически сражались за Шампань-Арденны, обороняли форт Помпель, воевали под Верденом. Неоценим вклад двух пехотных бригад российской армии в предотвращение германского наступления. При этом русские бригады несли большие потери. Наши солдаты гибли на чужбине, защищая Францию.

Весной 1917 года французская армия начала масштабное наступление на немецкие позиции. В этом наступлении, названном по имени командующего французской армией генерала Робера Нивеля «наступлением Нивеля», войска Франции несли огромные потери – французская армия потеряла более 180 тысяч человек. Естественно, очень сильно «бойня Нивеля» потрепала и русские бригады. Примерно 4500 человек потеряли 1-я и 3-я особые пехотные бригады российской армии во время «наступления Нивеля». В итоге русские бригады отвели на отдых и переформирование в военный лагерь Ла-Куртин в районе Лиможа. Там, в Ла-Куртине, две бригады были слиты в 1-ю особую пехотную дивизию. Командиром дивизии назначили генерал-майора Николая Лохвицкого.

Пока наши солдаты находились в лагере Ла-Куртин, среди них нарастало брожение. На родине уже произошла Февральская революция, прекратила свое существование трехсотлетняя монархия Романовых, и русские солдаты, да и офицеры тоже, все чаще задавались вопросом, для чего они вообще сражаются на территории Франции. В итоге, чтобы не допустить деморализации частей и подразделений особой дивизии, было решено неблагонадежные части оставить в лагере Ла-Куртин, а благонадежные, готовые воевать за Францию, перевести в лагерь Курно.



Тем временем, серьезно изменилось отношение к русским солдатам со стороны французского командования. После Февральской революции страны Антанты заподозрили Россию в желании заключить с немцами сепаратный мир. Французское командование было напугано революционными событиями в России и более не доверяло русским частям, считая их пораженными революционными и антимилитаристскими идеями. Поэтому, несмотря на просьбы генерала Лохвицкого направить его подчиненных на фронт, французское командование предпочитало «мариновать» русских солдат в лагерях Курно и Ла-Куртин. Ухудшение отношения к русским солдатам сказалось и на качестве их снабжения – существенно изменилось в худшую сторону питание. В итоге в сентябре 1917 года солдаты подразделений, дислоцировавшихся в лагере Ла-Куртин, потребовали немедленной отправки домой, в Россию. Они отказались подчиняться не только французским, но и русским офицерам.

От Временного правительства во Францию в качестве представителя Ставки Верховного Главнокомандующего был направлен генерал-майор Михаил Ипполитович Занкевич (на фото) – бывший генерал-квартирмейстер генерального штаба российской армии. Однако восставшие русские солдаты ни к Занкевичу, ни к командиру дивизии Лохвицкому прислушиваться не собирались.

В результате русские генералы позвали на помощь французскую жандармерию и русскую артиллерию из лагеря Курно. Бои в Ла-Куртине шли три дня. Во время боев погибли и получили ранения до 600 человек. Восстание русской дивизии было в буквальном смысле потоплено в крови. Хотя французские власти отчитались о 9 убитых, на самом деле их было гораздо больше. Генералов Лохвицкого и Занкевича считают героями Первой мировой войны, настоящими патриотами России, но предпочитают не вспоминать о таком эпизоде в их биографии как расстрел своих собственных солдат в лагере Ла-Куртин.

После подавления восстания в Ла-Куртин многие его участники, оставшиеся в живых, были брошены во французские тюрьмы. Поскольку в России в это время как раз произошла Октябрьская революция, французское командование приняло однозначное решение – расформировать особую пехотную дивизию. Русским солдатам и офицерам было предложено либо воевать дальше в составе французских частей и подразделений, либо трудиться на французских предприятиях, либо отправляться на каторжные работы во французские колонии в Северной Африке.

Но из всего состава дивизии лишь один батальон численностью около 300 человек изъявил желание идти на фронт и сражаться за Францию. Еще 5000 человек решили демобилизоваться и работать на французских предприятиях, а 1500 военнослужащих были отправлены на каторгу в Северную Африку, в основном в Алжир.

Конечно, в число «каторжников» попали прежде всего те солдаты и унтер-офицеры, кто участвовал в восстании в лагере Ла-Куртин. Но были среди них и просто активисты солдатских комитетов, и слишком «наглые», по мнению французского командования, солдаты. В Алжире русские солдаты и офицеры оказались в очень тяжелых условиях. Их разместили в труднодоступных и малонаселенных районах, на большом расстоянии друг от друга. Французские власти боялись нового восстания русских солдат, поэтому старались, чтобы «каторжники» находились в Алжире разрозненными группами.

Вскоре численность каторжников увеличилась – в Алжир направили и значительную часть тех русских солдат и младших офицеров, кто изъявил желание работать на гражданских предприятиях. Французские власти опасались, что русские работники из числа бывших военных могут оказать разлагающее влияние на французских рабочих и поэтому предпочли направить их в североафриканские колонии. До сих пор неизвестно, сколько же всего русских солдат полегло на алжирской каторге.

Лишь весной 1919 года в Россию были направлены из Франции первые железнодорожные составы с русскими солдатами. Сначала в Россию отправили инвалидов, получивших увечья на войне и более не интересовавших французские власти в качестве рабочей силы. К весне 1920 года в Россию были направлены и до половины русских солдат, находившихся в Алжире. Наконец, в апреле 1920 года правительства Франции и Советской России подписали соглашение об обмене гражданами, после чего было решено переправить в РСФСР оставшуюся часть солдат и офицеров, находившихся в Алжире. Лишь к концу 1920 года была завершена репатриация выживших русских воинов.



Из тех 266 солдат и офицеров, которые решили воевать за Францию, был сформирован «Легион чести», продолживший сражаться на Западном фронте, а затем, после начала Гражданской войны в России, переброшенный в распоряжение Вооруженных сил Юга России. Однако здесь более половины солдат и офицеров легиона подняли мятеж и перешли на сторону Рабоче-Крестьянской Красной Армии.

Пожалуй, самым известным русским солдатом, сражавшимся в составе экспедиционного корпуса во Франции, стал Родион Малиновский – будущий Маршал Советского Союза, министр обороны СССР. Служивший сначала в пулеметной команде 256-го Елисаветградского пехотного полка 64-й пехотной дивизии, Родион Малиновский попал во Францию в составе 1-й особой пехотной бригады, участвовал во многих боях, был ранен, а после лечения записался в Иностранный легион, а затем и в Русский легион чести, но затем с группой сослуживцев смог пробраться в Россию, где вступил в РККА.

История русского экспедиционного корпуса во Франции – это большая трагедия русских солдат и офицеров и членов их семей и большой позор для царского и Временного правительств, бросивших русских людей на чужбине на произвол судьбы. Кстати, оба генерала, командовавших расстрелом русских солдат в лагере Ла-Куртин – и Занкевич, и Лохвицкий, — после Гражданской войны жили во Франции и умерли в пожилом возрасте, в отличие от тысяч наших солдат, погибших во время боев за Францию или безвестно сгинувших на каторге в пустынях Алжира.