1 и 2 октября артисты театра "Балет Москва" презентовали в ШДИ пластический спектакль "История одной комнаты". Всех персонажей спектакля объединяет одно — они ищут способ выбраться из мрачного закрытого помещения, символизирующего то ли Ад в глобальном смысле, то ли бездну пороков каждого из них. Хореографом спектакля выступил Артём Игнатьев. В интервью INC-News он рассказал не только о процессе работы над постановкой, но и о том, как могут трактовать увиденное зрители:

— Артём, расскажите, как возникла идея постановки балетного спектакля в очень ограниченном, маленьком пространстве? Ведь репетиционные залы и сцена дают возможность артисту двигаться более свободно и раскованно, а маленькая комната — мягко говоря, нетипичное для балета пространство.

— На самом деле, мы не ограничиваем себя маленькой комнатой. Мы используем всю сцену, а это 12 на 10 м. Да, есть небольшое разграничение — пространство внешнего мира и пространство комнаты, но всё же не могу сказать, что комната прямо совсем маленькая, она достаточно большая. Когда мы репетировали спектакль в зале, мы также делали это, что называется, на полную катушку, распределяясь по всему пространству зала.

— Сталкивались ли артисты с какими-либо сложностями психологического характера во время работы над спектаклем? Ведь непросто вживаться в образы людей, переходящих грань между земным и загробным мирами.

— Сложности были связаны в основном с тем, чтобы вжиться не столько в образ, сколько в перформанс в целом. В этот раз я поставил себе сложную задачу, сделав некоторые сцены, некоторые истории не танцевальными, а перформативными. И некоторым актёрам было сложно «не танцевать». Понятно, что любое движение артиста на сцене — это в какой-то степени танец, но иногда бывает проблематично не танцевать в буквальном смысле этого слова. А что касается двух миров — с ними не было сложностей, поскольку истории в спектакле не совсем про мертвецов. Подавляющее большинство историй — о живых людях.

— Отсутствие предметов быта в комнате, где происходит действие, позволяет каждому зрителю наполнить это пространство своим смыслом. Но все ассоциации с данной комнатой, как правило, нерадостные — тюремная камера, пыточная… Найдётся ли в столь напряжённой с эмоциональной точки зрения обстановке место для радости? Или герои обречены на вечные муки?

— Предметов быта крайне мало: шкаф, кровать табуретка, стол. По ходу действия их расположение в комнате меняется, сама комната трансформируется. Зритель может трактовать эти трансформации как угодно, доработка пространства воображением — тоже важная часть перформанса. Поэтому светлым эмоциям точно найдётся место. Мы предлагаем зрителю полный спектр эмоций: это и радость, и грусть, и светлая печаль…

— В «Истории одной комнаты» Вы делаете упор на изолированность героев спектакля от мира. Будучи в изоляции (в закрытом помещении, камере тюремного заключения или в стенах собственной квартиры в период неблагоприятной эпидобстановки — где угодно), человек, как правило, ощущает бессилие, страх. Те, кто оказался взаперти в облицованной плиткой комнате, чувствуют то же самое? Или их охватывают другие эмоции, неведомые жителям внешнего мира?

— Изолированность от внешнего мира в нашем спектакле действительно имеет место, но находясь в этом помещении, герои продолжают решать какие-то свои проблемы. То есть, на глазах зрителя будто бы разворачивается история, не завершённая в какой-то другой локации. Герои оказываются в комнате таинственным образом — мы не знаем, как и откуда они туда попали. Зритель видит срез какого-то действия; видит, как герой решает какие-то актуальные для себя задачи. Поэтому эмоции обитателей комнаты могут быть разными. И вовсе не обязательно депрессивными.

— Вы отметили, что каждый из запертых в комнате предопределяет вектор своего существования. Верите ли Вы в то, что человек изначально предопределяет свою судьбу и способен влиять на неё?

— Да, безусловно, наши действия могут влиять на ход событий. Хотя иногда всем нам кажется, что в нашей судьбе уже всё предопределено и мы не можем ни на что повлиять. Но человек, который не мог найти выхода из какой-то ситуации вчера, завтра может пребывать в полной уверенности, что он способен изменить мир, повлиять не только на собственную судьбу, но и на участь окружающих. Герои «Истории одной комнаты» порой испытывают то же самое, их настроение и мироощущение меняется. Именно поэтому некоторые истории в спектакле имеют завершение, а некоторые — без начала и конца. Это своеобразное отражение нашей жизни.

— Через танец можно передать любую эмоцию. Какова главная эмоция, которую транслируют герои «Истории одной комнаты» — безысходность или всё-таки надежда на спасение?

— В человеке постоянно действуют два полюса, две стороны — светлая и тёмная. Поэтому хотелось показать и надежду на спасение, и безысходность. Но лично мне кажется, что «История одной комнаты» в большей степени позитивна, все истории движутся к благоприятному финалу, несмотря ни на что. К тому же, наблюдая за нынешней обстановкой в мире и состоянием людей, не хочется нагнетать атмосферу в театре, дополнительно омрачая настроение зрителей. Да, они хотят задуматься над спектаклем, но вряд ли они хотят получать от спектакля негатив. Мне кажется, это важно учитывать.

— Чего, на Ваш взгляд, больше в человеческом сознании, натуре — силы или слабости?

— Я до сих пор не дал себе точного ответа на этот вопрос, хотя много размышлял о дуальности человеческой натуры. Меня всегда волновало, кто/что нами управляет, слабы мы или сильны. Думая об этом, прихожу к выводу о том, что, наверное, поодиночке мы все слабее. Наше сознание слабее, когда мы одни. Если мы объединим наши стремления, желания и силы в правильном направлении, то мы сможем свернуть горы (разумеется, в хорошем смысле). К сожалению, пока я наблюдаю в обществе обратное явление — разобщённость. Это несколько печалит.

В человеке должны быть развиты обе эти грани: он может быть слабым — почему бы и нет? Но он должен знать, что способен быть и сильным. Это вопрос баланса. Нужно уметь правильно распределить свои внутренние ресурсы — суметь понять, в какой момент ты должен активировать свою сильную сторону, а в какой будет уместна слабость.