Беспомощная «скорая» Себежа: взгляд на российскую медицину из глубинки

Оценим ситуацию с медпомощью в регионах и столице.

Степень развития государства определяется по двум аспектам, которые отражают все остальные показатели, включая и экономику – это уровень образования и медицины. Если государство социальное, то они ещё должны быть доступны всем слоям населения и в полном объёме. И именно в этих двух областях в России в последние десятилетия больше всего экспериментировали и не всегда удачно.

Если результаты в образовании становятся видны и понятны спустя годы, то в медицине они обнаруживаются почти мгновенно. Каждый из нас болеет и ему необходима помощь, нужна она родственникам, друзьям, близким, без которых мы не мыслим свою жизнь. И крайне несправедливо, когда их теряем в условиях, когда вовремя оказанная помощь могла бы спасти, но не дошла по воле каких-то бюрократов или организационных ошибок как на региональном, так и федеральном уровнях.

Ровно такая история произошла не так давно в небольшом городке Себеж Псковской области, о которой ГлагоL рассказал Владимир Бумаков – полковник в отставке, активный участник и организатор поискового движения. 

У одного из его друзей случился инфаркт. Родные срочно вызвали скорую помощь, но она почему-то выехала из соседнего района. В результате добиралась невероятно долго, а когда прибыла, то повезла больного в Псков, что тоже не ближний свет – почти 200 км. И недовезла. Человек скончался на руках у медиков, но так и не получив никакой помощи. Ему был всего 51 год. Бумаков считает, что его друг именно погиб.

«Скорая помощь ехала два часа, думаю если бы приехала как положено по нормативам через 20 минут, то исход был бы совсем иной. К тому же это УАЗ-буханка, где не было никакого реанимационного оборудования, только ящичек с красным крестом. И потом она ехала 200 км по не самому лучшему асфальту, где больного кидает из стороны в сторону. Человек с инфарктом вряд ли переживёт такие временные промежутки. Поэтому я это расцениваю именно как гибель человека, который оказался в руках медицины».

Владимир Бумаков, полковник в отставке

При этом ранее людей с инфарктом спасали прямо в Себежской больнице, а сейчас этого нет. По словам Бумакова, эта история не единичный случай. После проведения реформы и «оптимизации» некогда довольно стройная, хоть и не без проблем, система оказания медицинской помощи оказалась фактически разрушена. Сегодня в центральной районной больнице почти нет никакой медицинской техники. Даже рентгенаппарат постоянно не работает и выходит из строя и тогда снова надо садиться в транспорт и ехать либо в областной центр, либо в другие города. И так по многим показателям.

А это значит опять терять драгоценное в случае любой болезни время, да и не у всех есть личный транспорт, а общественный точно не выход, особенно со сломанными ногой или рукой. Как говорит Бумаков, получается, что гарантия оказания медицинской помощи есть, а вот вероятность ее получения невысока. 

«У нас в больнице нет даже медицинского кислорода. Многих специалистов, которые были раньше, теперь просто нет. Рентген по факту не работает. Да, он старый, но почему не предпринимаются меры, чтобы обновить оборудование? В региональных медучреждениях это все обновляется, а почему-то до нас не доходит. У нас что, слишком мало людей живет? Большие проблемы с лекарствами, несмотря на уверения чиновников, что все нормально. Да даже горячей воды уже нет, хотя когда-то была».

Владимир Бумаков

В Себежской ЦРБ нет многих специалистов или их недостаточно. К окулисту едут в Великие Луки или тот же Псков, УЗИ вроде есть, но там только один врач и он не справляется с потоком пациентов несмотря на все переработки. Физически это невозможно. 

Но самая изумительная ситуация со скорой помощью. Станция находится во дворе ЦРБ, но не имеет к ней никакого отношения. Каким-то невероятно хитровыгнутым способом систему построили так, что себежская скорая не подчиняется ЦРБ и никак с ней не связана. Она часто несется на вызов в соседний район, а к больному в самом городе едут из другого района. Кстати, все машины там УАЗ-буханка – не самый скоростной вид транспорта.

Наблюдения и выводы Владимира Бумакова подтверждает ректор Высшей школы организации и управления здравоохранением России, доктор медицинских наук Гузель Улумбекова.

«Псковской области не повезло. Ожидаемая продолжительность жизни населения, а это ключевой показатель здоровья населения, по данным Росстата, сейчас там составляет 68 лет. То есть он на два года ниже, чем в среднем по Российской Федерации. А если говорить об их системе здравоохранения, то государственные расходы на нее там тоже самые низкие — в 1,7 раза меньше, чем в среднем по стране. По обеспеченности врачами всех профилей тоже меньше примерно в полтора раза. Думаю, что такая же ситуация с врачами и фельдшерами скорой помощи». 

Гузель Улумбекова, ректор Высшей школы организации и управления здравоохранением России, доктор медицинских наук

Оно можно было бы сказать, что до глубинки просто не дошли руки, но люди живут достаточно долго и помнят, что еще недавно все это было и худо-бедно работало. А меняться в худшую сторону стало после начала так называемой «оптимизации», когда некие реформаторы решили, что можно сократить врачей и медсестер, а наличие техники определяют по количеству жителей без какого-либо учета расстояния от нее до пациента.

Если так пойдет дальше, то возможно скоро медоборудование будет только в областных центрах – исходя из количества выживших в регионе.

Гузель Улумбекова и этот факт со «скорой» подтверждает, хотя нормативы доезда, как говорят медики, скорой помощи остались неизменными – 20 минут.

«Нормативы скорой помощи сейчас почему-то уменьшились, хотя люди меньше болеть не стали. 10 лет назад норматив рассчитывался исходя из того, что один человек вызывает скорую 0,32 раза в год. В 2023 году этот показатель 0,29, то есть уменьшился на десять процентов. Чтобы зарплата медиков на скорой была нормальной, надо, чтобы норматив финансирования одного выезда был не три тысячи рублей, а 4-5 тысяч, тогда и дефицита врачей и фельдшеров не будет».

Гузель Улумбекова

Проблема, действительно, системная и касается всей страны. Ситуации подобные сенежской происходят регулярно в разных ее уголках и не только в глубинке. В Казани притчей во языцех стала поликлиника в Азино – огромном спальном районе с сотней тысяч жителей. Там очень сложно попасть даже к терапевту – их просто не хватает. А вызвать на дом вообще почти не реально, особенно жителям поселков, которые тоже к ней относятся. Кстати, рентген там на данный момент тоже не работает.

Да что говорить о регионах, если даже в благополучной Москве тоже проблем масса. Хотя, справедливости ради, тут многое делается хоть для какого-то ускорения прохождения процедур, а персонал стал вежливым и внимательным к пациенту, техника имеется. 

Но в рамках федеральной оптимизации в Москве районные поликлиники объединили, и они стали филиалами. Формально в такой объединенной поликлинике есть все специалисты, но раньше-то они были в каждой, что ныне обзываются филиалами. И все они раскиданы по районам. Терапевт сидит в ближайшем филиале, а вот к хирургу едешь в один район, на УЗИ в другой, драгоценные анализы тащишь в третий. 

И везде очередь, хоть и записаться сейчас стало просто, но иногда, как флюорографию, приходится «ловить». В результате элементарный обход специалистов может занять месяц и более, поскольку не все пенсионеры и на работу тоже ходить надо. Кому как повезет. В этих условиях призыв медицинских чиновников не тянуть и немедленно обращаться к врачу звучит как издевательство – все равно же медпомощь сразу не получишь.

Машины скорой помощи вроде современные, но, судя по разговорам в очередях поликлиники, ее даже в Москве можно дожидаться часами – а, как сказал один пациент, ему все равно «буханка» это или мерседес, если ждать их одинаково. Возможно, это связано с тем, что врача на дом по факту вызвать уже нельзя, только через скорую и она перегружена.

На все эти перекосы еще в 2019 году, а потом и позже, обратил внимание президент России Владимир Путин. Тогда он заявил, что оптимизация «не должна быть вредительской». И призвал вернуть больницы и врачей в деревни и поселки. Было бы хорошо, если б теперь туда еще и специалистов с медтехникой вернули. 

Гузель Улугбекова рассказывает, что все пути исправления ситуации известны, есть конкретные предложения как у нее, так и ее коллег.

«Я сторонница централизации всей системы здравоохранения на федеральном уровне. Прямо по военному типу и увеличения финансирования здравоохранения с нынешних 4% до 5,5%. Что касается предложений по скорой помощи, то они сформированы обществом «Скорой помощи» во главе с академиком Сергеем Багненко: это объединение скорой помощи и службы медицины катастроф, внедрение экстерриториальности (например, если скорой из соседнего региона до конкретного населенного пункта быстрее доехать, то так и должно быть), проведение информатизации центров скорой помощи. Надо создать систему отслеживания бригад в реальном времени, как это сделано в такси, а также увеличить количество стационарных отделений скорой помощи в больницах, где пациенту могли бы оказать экстренную медпомощь».

Гузель Улумбекова

У Владимира Бумакова из Себежа нет претензий к медикам – они реально самоотверженные люди, работают с полной отдачей и многократно больше всех установленных норм. Нет их и у пациентов в Казани или Москве – доктора и медсестры действительно пытаются помочь, но они часто физически это не успевают или вынуждены придерживаться обязательного бюрократического протокола. Значит проблема не в них.

Прошедшая пандемия показала это с большой наглядностью, медсистема ее в целом выдержала, но такое ощущение, что произошло это на остатках былой прочности. Советская медицина была построена таким образом, чтобы бороться с двумя обстоятельствами – эпидемиями, которые косили население на протяжении веков, и на случай войны. 

Поэтому она строилась на резервах, немецкие генералы не зря говорили, что войну выиграли русские врачи, которые вернули в строй больше солдат, чем германские. Такой закладывался запас прочности. А теперь он уже на исходе и если не принять срочных мер, то последствия предсказать трудно. Ну или совсем не трудно. Сейчас главное то, что все еще можно исправить.

Олег Павлов