Кто виноват в гибели линкора «Новороссийск»?
Даже спустя 64 года гибель «Новороссиска» остается, самой мрачной и загадочной страницей в истории ВМФ СССР…
По оффициальной версиии, под днищем корабля взорвалась старая немецкая мина, находящаяся на дне со времен Великой Отечественной войны. Но существуют и другие версии произошедшего, согласно которым ответственность за гибель линкора несут английские или даже итальянские диверсанты. До сих пор специалисты так и не пришли к единому мнению о причине гибели флагмана Черноморского флота.
29 октября 1955 года после взрыва на борту, в Северной бухте Севастополя затонул линкор «Новороссиск». Эта катастрофа унесла жизни 609 моряков. По странному стечению обстоятельств корабль погиб на том же месте, где в 1916 году взорвался линкор «Императрица Мария» — история как бы повторилась через 49 лет!
Вечером 28 октября корабль вернулся в порт из морского похода и встал на якорь в полумиле от Графской пристани, но вот только пришвартовался он не совсем удачно. Управляемый молодым старпомом, проскочил нужное положение на добрую половину корпуса. Исправить ситуацию моряки решили утром. А пока на борту продолжилась обычная жизнь, согласно корабельному расписанию: часть экипажа ушла в увольнение на берег, на борту осталось более полутора тысяч моряков.
В 1 час 30 минут в носовой части заполненного людьми «Новороссийска» прогремел оглушительной силы взрыв. Он был такой мощности, что пробил насквозь многопалубный бронированный корпус линкора. По оценкам экспертов, сила взрыва была эквивалентна взрыву 1000–1200 килограммов тринитротолуола. Если бы взрыв такой силы задел один из артпогребов «Новороссийска», на воздух взлетели бы еще и пять крейсеров, стоявших рядом. В громадную (160 квадратных метров) пробоину хлынули потоки воды, перемешанные с мазутом. Началась борьба за корабль и подготовка к буксировке линкора на отмель.
Прибывший на гибнущий корабль командующий Черноморским флотом вице-адмирал В. Пархоменко приостановил начатую буксировку. Это решение стало роковым. Адмирал то и дело требовал докладов о состоянии корабля, а линкор тем временем уходил под воду. Запоздалое приказание Пархоменко о возобновлении буксировки оказалось бессмысленным: носовая часть корабля уже осела на грунт. Не сразу удалось уговорить адмирала и на эвакуацию не занятых в спасательных работах моряков — к этому моменту их на юте скопилось до тысячи человек.
Когда решение об эвакуации наконец приняли, крен корабля начал стремительно нарастать. Моряки, построившиеся на юте в ожидании баркасов, стали скатываться за борт — в темноту. На них, калеча и убивая, полетели сорвавшиеся со своих мест зенитные установки и механизмы. Всего лишь несколько десятков человек успели перебраться в шлюпки и на соседние корабли. В 4 часа 14 минут линкор лег на левый борт и через мгновение вся эта стальная громада длиной 168 метров и массой 24 600 тонн перевернулась вверх килем.
Во внутренних, наглухо задраенных помещениях гибнущего линкора остались сотни людей, которых можно было еще спасти. Но и этот шанс не был использован. Как потом объяснял адмирал Пархоменко, он «не счел возможным заблаговременно приказать личному составу оставить корабль, так как до последних минут надеялся, что корабль будет спасен, и не было мысли, что он погибнет». Эта надежда стоила жизни сотням людей.
Перевернувшись вверх днищем, корабль довольно долго был на плаву, возвышаясь над водой на 2–3 метра. Моряки, оставшиеся внутри корпуса корабля, длительное время держались в воздушных подушках отсеков, но спасти удалось только девять человек: семь вышли через прорезанное автогеном в кормовой части днища отверстие спустя пять часов после опрокидывания, еще двух спасли через 50 часов.
По воспоминаниям спасателей, замурованные и обреченные на смерть моряки держались очень мужественно. Один из водолазов, принимавший участие в спасательных работах, И. П. Прохоров, рассказывал: «Меня с несколькими другими водолазами вызвали к „Новороссийску“ на второй день после трагедии трагедии, и мы сразу же приступили к подводным работам. Под водой картина была страшная… Мне по ночам потом долго снились лица людей, которых я видел под водой в иллюминаторах, которые они силились открыть. Жестами я давал понять, что будем спасать. Люди кивали, мол, поняли… Погрузился глубже, слышу, стучат морзянкой, — стук в воде хорошо слышен: „Спасайте быстрее, задыхаемся…“ Я им тоже отстукал: „Крепитесь, все будут спасены“ И тут началось такое! Во всех отсеках начали стучать, чтобы наверху знали, что люди, оказавшиеся под водой, живы! Передвинулся ближе к носу корабля и не поверил своим ушам — поют „Варяга“!».
Всего при катастрофе «Новороссийска» погибло 609 человек, включая моряков, прибывших с других кораблей эскадры. Непосредственно в результате взрыва и затопления носовых отсеков погибли от 100 до 150 человек — разрушения пришлись на самую заселенную часть корабля. Остальные погибли при опрокидывании линкора и после него.
Взрыв корабельного боезапаса — такова была первая версия случившегося. Но она не нашла подтверждения, поскольку сразу после обследования корпуса был сделан вывод, что «характер разрушений указывает на то, что взрыв был наружным». К тому же было точно установлено, что 320-миллиметровые снаряды линкора остались в целости и сохранности. По официальной версии, выдвинутой правительственной комиссией, линкор подорвался на донной магнитной мине. Установлено, что мины такого типа были выставлены немцами в 1944 году при уходе из Севастополя в его бухтах.
Однако критики минной версии заявляют, что к 1955 году источники электропитания всех донных мин были разряженными, а взрыватели почти у всех — неработоспособными. К тому же до трагедии на месте взрыва многократно швартовались «Новороссийск» (10 раз) и линкор «Севастополь» (134 раза) в разное время года — и ничего не взрывалось. К тому же выяснилось, что на самом деле было два взрыва, причем такой силы, что на дне возникли две большие глубокие воронки, которые взрыв одной мины оставить не может.
Неудивительно, что у официальной версии было много противников, многие из которых не исключали возможности диверсии. Дело в том, что линейный корабль «Новороссийск» большую часть своей жизни носил другое имя — «Джулио Цезаре» («Юлий Цезарь»), плавая под флагом итальянских ВМС. После окончания Второй мировой войны вместе с другими трофейными кораблями он достался Советскому Союзу в счет репарации. Накануне его передачи СССР на Апеннинах открыто звучали призывы не допустить того, чтобы гордость итальянского флота оказалась под советским флагом — вплоть до его потопления.
До 1948 года «Джулио Цезаре» находился на стоянке но законсервирован не был. После капитуляции Италии по решению Тройственной комиссии 1948 года он был передан ВМФ СССР. В феврале 1948 г. линкор уже под военно-морским флагом СССР вышел в Севастополь. Вскоре после прибытия приказом по Черноморскому флоту ему присвоили название «Новороссийск».
Хотя версия об итальянских диверсантах не нашла официального подтверждения, многие до сих пор уверены, что гибель «Новороссийска» на их совести. Водолаз И. П. Прохоров, тщательно обследовавший пробоину в линкоре, говорил: «У меня не вызывало ни малейшего сомнения, что линкор взорвали морские диверсанты, итальянские, конечно. И они подвели под днище сравнительно небольшой заряд, прикрепив его не к „погребам“, а к замурованным заранее мощным фугасам изнутри и тщательно замаскированным в период подготовки корабля к передаче нам, с этим „сюрпризом“ он и плавал до поры до времени в наших водах…»
В подрыве «Новороссийска» подозревали не только итальянцев, но и англичан: после выхода Италии из войны англичане долгое время удерживали «Джулио Цезаре» на Мальте и проводили на нем тренировки совместно с итальянцами. В пользу этой версии выдвигается еще один аргумент — якобы советское командование хотело оснастить «Новороссийск» ядерным оружием. Атомной бомбой СССР обладал с 1949 года, но морских средств применения ядерного оружия тогда не было. Решением могли могли стать только морские крупнокалиберные пушки, стреляющие тяжелыми снарядами на большое расстояние. Итальянский линкор для этой цели подходил идеально. Великобритания, представляющая собой остров, в этом случае оказывалась наиболее уязвимой мишенью для советских ВМС. Такой поворот событий не устраивал ни англичан, ни их союзников.
В журнале «Слово» были опубликованы мемуары адмирала Н. Г. Кузнецова «Крутые повороты». Он до самой своей кончины не сомневался, что гибель «Новороссийска» — это тщательно подготовленная операция. Вот что он об этом пишет: «До сих пор для меня остается загадкой: как могла остаться и сработать старая немецкая мина, взорваться обязательно ночью и в таком самом уязвимом для корабля месте? Уж слишком невероятное стечение обстоятельств. Что же тогда могло произойти? Диверсия».
Существуют и другие подтверждения «диверсионной» версии, которую советские власти старались не комментировать. Сразу же после катастрофы в Севастопольской бухте попал под следствие начальник шумопеленгаторной станции, контролировавшей вход в гавань, снят с должности и понижен в воинском звании командир соединения кораблей, отвечавший за охрану рейдов главной базы.
На момент взрыва корабли дивизии охраны водного района, чьей обязанностью было стеречь вход на главную базу Черноморского флота, действительно находились совсем в другом месте. В ночь катастрофы внешний рейд никем не охранялся; сетевые ворота были распахнуты, а шумопеленгаторы бездействовали. Таким образом, Севастополь оказался беззащитен. Видимо, поэтому активно обсуждалась также версия о торпедировании линкора неизвестной подводной лодкой. И хотя при изучении характера повреждений, полученных линкором, комиссия не нашла характерных примет, соответствующих удару торпеды, теоретически чужая подлодка вполне могла войти в бухту и нанести торпедный удар. Тем более советским военным было известно, что на вооружении некоторых западных флотов уже стояли малые или карликовые подводные лодки. Так что на внутренний рейд главной базы Черноморского флота теоретически могла проникнуть карликовая субмарина…
Только в 1990-х годах имена погибших моряков «Новороссийска» появились на двух ранее безымянных братских могилах. В 1999 году, согласно указу президента России, 716 моряков были награждены орденом Мужества, причем более 600 — посмертно.
Будет ли когда-нибудь окончательно найден ответ на вопрос, что именно погубило «Новороссийск»? Вероятнее всего, уже нет.