«Я бы не хотела, чтобы за моё сердце бились трое»: Милославская о работе актёра, мужском внимании и фильме «Рашн Юг»

Актриса театра и кино Стася Милославская известна аудитории по фильмам «Бык», «На острие», «Огонь», «Стрельцов», сериалам «90-е. Весело и громко» и «Конная полиция». В четверг на большие экраны выходит ещё один громкий проект с её участием — комедийная мелодрама «Рашн Юг». В интервью RT артистка рассказала о съёмках этой ленты и сложностях, с которыми пришлось столкнуться при подготовке «водных» сцен. Кроме того, Милославская вспомнила свой самый отчаянный поступок и призналась, что не готова рисковать здоровьем ради роли.

— В прошлом году вышло сразу несколько фильмов с вашим участием, связанных со спортом. Ваша героиня в ленте «Рашн Юг» также не обошла его стороной — она занимается прыжками в воду. А вы как относитесь к спорту? Что-то делаете для поддержания физической формы?

— Я не спортивный человек, в моей жизни спорт как нечто постоянное отсутствует. Только сейчас мне дали тренера, чтобы я была в хорошей физической форме. Как так получается, что в фильмографии присутствуют спортивные драмы, не знаю. Это просто совпадение.

— Как вы готовились к съёмкам в этом проекте? Пришлось ходить на тренировки?

— Нет. Единственное, чему меня учили, — это прыгать. Я очень боюсь нырять рыбкой и вообще прыгать головой вниз. Поэтому у меня были тренировки в бассейне. Ещё меня учили плавать, чтобы в кадре я смотрелась как профессионал.

— Герои фильма выполняют небезопасные трюки. Вы прибегали к помощи дублёров?

— Конечно, мы прибегали к помощи дублёров, потому что с яхты прыгать рыбкой, например, небезопасно без длительной подготовки: можно сильно травмироваться. Каждый должен делать свою работу. А всё остальное я делала сама — водила картинг, стояла на маяке на высоте 15 м.

— Что в работе над этим фильмом было для вас сложнее всего?

— Наверное, сцены в воде. Вот один случай, когда меня снимали в воде, в открытом море. Оператор находился на глубине, я должна была проплыть вниз на камеру.

На мне было свадебное платье с четырёхметровым подолом. Этот подол обернулся у меня вокруг ног, связал, как мумию, меня потащило на дно. Было ужасно страшно.

Конечно, там присутствовали водолазы, которые в любую секунду могли меня вытащить. Но, когда ты тонешь, начинается паника, ты забываешь о том, что тебя могут спасти, начинаешь инстинктивно вырываться... Я очень перенервничала в тот день. Сперва кричала, потом ревела, потом опять кричала. А потом уже смеялась. Я всё равно не утонула бы — за безопасностью там очень хорошо следили.

— Вы долго находились под водой в таких сценах?

— Нет, буквально по несколько секунд. Но нужно ведь не просто находиться под водой! Вот ты еле-еле увидела камеру в воде, надо платье поправить, волосы с лица убрать — и красиво поплыть, ещё и выполняя при этом режиссёрскую задачу.

Или ещё случай, когда мы снимали первый прыжок с вышки. Там тоже был дублёр, но меня всё равно одевали в какие-то крепления, поворачивали вниз головой и отпускали с шестиметровой высоты. Это тоже отдельная история. В первый раз я сразу же словила истерику. Видимо, я такой человек: мне нужно сначала выкричать это всё, проплакать — и потом я сделаю. Но это было и страшно, и больно: тросы жмут, давят, натирают...

— А в жизни как вы относитесь к экстриму? Любите экстремальные развлечения?

— Люблю парки аттракционов. И всегда, если приезжаю в страну, где есть какой-то знаменитый парк, обязательно туда еду.

Но в том году в Кабардинке, где мы снимали фильм... Там есть парк с очень страшными аттракционами. Я, конечно же, потащила туда с собой ребят. И мне стало плохо, начало укачивать. Я подумала: неужели этот момент настал, так быстро? Я надеялась ещё покататься.

— В вашу героиню влюблены сразу трое молодых людей. Каково это — купаться в таком внимании, оказаться в центре войны женихов?

— Мне кажется, не очень. Я не понимаю девушек, которым это нравится. Да, я сама люблю внимание, естественно. Но я бы не хотела, чтобы за моё сердце бились три человека, ведь кто-то из них обязательно страдает! Зачем быть катализатором чужих негативных чувств?

— Как вы считаете, чем обусловлена популярность вашей героини? Чем она отличается от других девушек?

— Честностью, характером. Если она чувствует, что сердце стучит в какую-то сторону, то за этим импульсом бежит. Мне кажется, парни таких девчонок любят. Они гораздо интереснее, чем куклы, которые постоянно в какой-то маске, что-то из себя строят. Сейчас такие девчонки, как моя героиня, — редкость.

— По словам режиссёра фильма Антона Федотова, «Рашн Юг» — история о поступках, о том, на что люди готовы для достижения своих целей. Можете вспомнить свой самый отчаянный поступок?

— Есть у меня история.

Это было в конце первого курса. В Школе-студии МХАТ не приветствуются съёмки, потому что они мешают учёбе. Но иногда педагоги отпускают. И у нас случилось недопонимание с моим мастером. Может, я не так что-то сказала или он неправильно понял. Я отпрашивалась на съёмки на осень, и мне казалось, он меня отпустил. Но я не принесла в учебный отдел подтверждающие бумаги. В конце августа мне позвонила одна из наших педагогов и сказала, что мастер не в курсе, что осенью меня не будет. А это отчисление.

Я ему написала, говорю: «Может быть, мы с вами поговорим, мы неправильно друг друга поняли». Он сказал: «Нет, встретимся 1 сентября в кабинете у ректора и там всё обсудим». Я не стала ждать сентября. Пошла к нему в театр, а там КПП, никого не пускают. И вообще, приходить к художественному руководителю театра без разрешения неправильно. Но я наплевала на всё, потому что речь шла о моей жизни, моём студенчестве. Вломилась к нему в кабинет практически без стука и сказала: «Евгений Александрович, давайте поговорим».

На первом курсе мы так боимся педагогов! Они для нас взрослые дяди, тёти, а мы пока — никто. И прийти к своему мастеру, будучи такой наглой первокурсницей... Мне кажется, это повлияло на него, показало, что я с характером. И он меня как-то отбил, вымолил у учебной части, чтобы меня помиловали и не отчисляли.

— В одном из интервью вы говорили, что не готовы ради работы идти на кардинальные перемены во внешности...

— Я должна понимать, для чего это делаю. Грубо говоря, не хочется побриться налысо для плохого сериала, бестолкового, неглубокого. Зачем мне это — терять и другие проекты, и настроение?

Однажды меня утвердили в кино, и режиссёр сказал: «Тебе нужно будет прямо в кадре побриться налысо». Мне нравилась история, сценарий, но смущал режиссёр. Это было на уровне интуиции, я чувствовала, что у него не получится снять тонко и глубоко. Он может эту историю опошлить, перевернуть и превратить в дешёвую мелодраму. Я колебалась, думала: надо мне, не надо? Это был конец института, и я представляла, что на выпускной лысая пойду. А ради чего? В конечном счёте отказалась. Переживала по этому поводу, потому что тогда было не так много больших ролей, а эта — интересная. Но недавно я посмотрела тот фильм. Во-первых, его никто так и не увидел. Во-вторых, это очень-очень плохое кино. Слава богу, я отказалась!

Конечно, я готова к экспериментам. Но всё зависит от режиссёра. Если я ему доверяю, не будет стоять вопроса — надо, не надо...

— Где для вас грань допустимого в деле радикальных перемен во внешности?

— Я не готова рисковать здоровьем. Например, я от природы очень худая, это моя конституция, гены. И я не готова поправиться ради роли, потому что знаю: будет большой стресс для организма, гормональный сбой. Я восхищаюсь артистами, которые на это способны. Но мне кажется, обязательно должна быть предрасположенность. Я со своими 45—47 кг не смогу поправиться никак.

— За прошедший год с вашим участием выходили преимущественно полнометражные фильмы, тогда как раньше вы больше снимались в сериалах. Это стечение обстоятельств или осознанное решение?

— Стечение обстоятельств. Кино делается дольше, чем сериалы, и если посмотреть — «На острие», «Один вдох», «Бык» снимались параллельно, в 2018 году. После начались съёмки «Стрельцова». И только потом — сериала «90-е. Весело и громко». Он появился первым, «Бык» вышел на «Кинотавре», «Стрельцов» попал в пандемию, перенёсся. И всё остальное друг на дружку наслоилось. А уж «Огонь» вообще был через год после «Стрельцова» и всего остального.

Мне это тоже не очень нравится. Мне кажется, нужно такие вещи разбавлять. Чтобы, скажем, с одним артистом раз в месяц не выходила спортивная драма.

— А личные предпочтения относительно формата у вас есть?

— Нет, всё зависит от истории и режиссёра. Больше меня ничего не интересует.

— Случается ли вам отказываться от предложений?

— Меня не то чтобы приглашают на роль, я пока до такого уровня не дошла. Меня зовут на пробы. Там мне интересно и важно познакомиться с режиссёром, поговорить с ним лично, почувствовать его, понять, чего он хочет. Иногда приходят истории, на которые я сразу говорю: «Нет, даже на пробы не пойду». Но чаще всего хожу, даже просто познакомиться, на будущее.

— Было такое, что вы пришли на пробы, познакомились, пообщались и передумали?

— Было. Но это нормально. Я стараюсь прямо говорить. Мне как-то сказали, что так нельзя, нужно всегда придумывать отмазки. Но я за честность. Могу режиссёру сказать, что пришла познакомиться, интересно поговорить про сценарий. И начинаю разбирать, что мне не нравится. Не то что я такая крутая пришла — просто честный диалог.

Однажды мне очень не понравился сценарий, но захотелось обсудить его с режиссёром. В итоге мы классно пообщались, а в конце он сказал: «Блин, ты крутая». Хотя я, по идее, ругала его сценарий. Но пыталась это делать обоснованно и в дружественной манере.

Я не пошла к этому режиссёру сниматься — и надеюсь, он не затаил на меня обиду. Когда в следующий раз он будет придумывать какую-то историю, если она мне понравится, я с удовольствием к нему пойду.

— Вы дебютировали в кино шесть лет назад, и за это время с вами вышло уже два десятка лент. Вы часто вспоминаете свой дебют? Первый фильм, первый режиссёр — это как первая любовь, незабываемый опыт на всю жизнь?

— Да. У меня такие ощущения от «Красных браслетов». Мы так классно нашлись с ребятами, до сих пор дружим, снимаемся в разных проектах. С Филиппом Ершовым выпустили несколько премьер в театре Ермоловой. И в кино вместе снимались неоднократно. 

Этот проект я всегда вспоминаю с какой-то невероятной теплотой — и правда, как первую любовь. Там ещё такая сказочная история моего попадания туда...

— Расскажете?

— После первого курса мы с друзьями улетели отдыхать. А перед этим я сходила на пробы, но ещё не поняла, что это вообще такое — «Красные браслеты». Улетела в Таиланд, и мне туда позвонил один человек (не буду называть его имя), убедил в том, что нужно завтра же лететь обратно в Москву и сняться в этом проекте. В общем, вытащил из Таиланда. Меня из аэропорта сразу повезли в павильон, где была читка. Я ничего не понимала: была в другом конце земного шара — и тут такое! Огромное спасибо этому человеку за то, что он всё-таки меня убедил.

— В прошлом году вы исполнили на сцене первую большую драматическую роль, в спектакле «Дачники», а перед премьерой писали в Instagram, что очень волнуетесь. Как далась вам эта постановка?

— Она тяжело далась в физическом смысле. Это всё было параллельно с «Рашн Югом», поэтому я туда-сюда летала. Самолёт Москва — Геленджик или Москва — Анапа был для меня как маршрутка. А в остальном работать с Евгением Жозефовичем Марчелли — одно сплошное удовольствие. Он режиссёр, у которого спектакли рождаются исключительно от любви, из любви и в любви. Первый месяц, например, мы просто сидели в репетиционном зале, ели клубнику, шоколад, пили чай и обсуждали пьесу.

Я рада, что первый опыт большой серьёзной роли (не в комедии, это классика, и героиня такая сложная) прошёл под его руководством. Потому что иначе я бы не справилась, у меня постоянно был бы стресс. Он очень любит своих артистов, направляет их, но не ругает, не уничтожает самооценку. Это круто.

— Утихает ли со временем волнение перед выходом на сцену или каждый раз — как впервые?

— Как впервые. Я думаю, за этим люди в артисты идут. Это же такой наркотик! Кто-то заранее нервничает, а я из тех людей, которые нервничают за минуту до. Меня начинает крыть, я никак не могу собраться. У меня может икота начаться, глаз задёргаться, ещё что-нибудь... Но мы все за это и любим нашу профессию.

— В кино, наверное, не так страшно...

— Перед первым съёмочным днём я ужасно нервничаю! Это для меня всегда стресс. Я могу заболеть перед съёмками, или какая-нибудь простуда на губе выскочит... Первый день всегда самый важный. Все люди новые, хочется не ударить в грязь лицом.

— В этом году вы получили вторую номинацию на премию «Золотой орёл»...

— Бог любит троицу! Я думаю, что так...

— Как много значат для вас премии и признание со стороны профессионального сообщества?

— Когда меня первый раз номинировали на «Золотого орла» и его не дали, я плакала. Была такая детская обида. Видимо, в тот момент я ещё боролась с какими-то комплексами. Но тогда не дали, а теперь и не надо! Я уже не испытаю эмоций, которые могла испытать от своего первого раза. Сейчас это не имеет для меня никакого смысла, к сожалению. Статуэтка просто будет стоять и пылиться — или родителям подарю, им будет приятно.

— Думаете, эти эмоции не вернутся в момент, когда со сцены назовут ваше имя?

— Не знаю. Но помню, кто-то рассказывал, как Наташа Мещанинова на одном из «Золотых орлов» произнесла речь о том, что премию нужно давать молодым, как аванс. Это окрыляет. Мне кажется, это правильно! Меня бы год назад это очень сильно окрылило. А сейчас никаких эмоций я не испытывала. Я и церемонию не смотрела.

— Это касается всех премий?

— Лукавить не буду. Нет, если говорить про Берлинский фестиваль и Канны. А здесь я сходила, посмотрела, поняла, как всё устроено... Давайте дальше, покажите мне что-нибудь ещё!