Чем мы все обязаны Анастасии Кириленко
Вступать в полемику с автором этого выброса ни один уважающий себя человек, естественно, не может и не будет. Но, подумалось мне, возможно, не все читатели в курсе того, что делает Анастасия Кириленко, как она работает, чего ей удалось добиться, чем мы все ей обязаны. Не успел я подумать, как бы об этом лучше рассказать, как информационная лента принесла известие о публикации нового расследования Анастасии «Кандидат против чех. Как Москва подкупила чешского президента, и при чем здесь Чубайс и Кудрин»:
Пересказывать этот материал не имеет смысла – потому что его надо читать полностью – как впрочем, и любой другой текст Анастасии.
Читать его надо полностью, во-первых, потому что это песня, это ария, это настоящий жестокий романс:
«Проходит минут 20, выходят Кох с Евстафьевым из кабинета Кудрина, понурые: „Он не подписал“. Я спрашиваю: „Почему?“. Они отвечают: „Сказал, что он ничего не понимает в этом“. А ведь через пару месяцев Кудрин стал министром финансов! Я говорю: „Попросите секретаршу Кудрина напечатать всего одно предложение: РАО „ЕЭС“ России заинтересовано участвовать в процессе погашения внешнего долга Российской Федерации перед Чешской республикой в размере $3 млрд». А вдруг подпишет вот такое письмо? Ну, они заскочили в кабинет буквально на пару минут, выходят и говорят „О! Подпись есть“.»
Во-вторых, потому что никакая сокращенная версия этого текста не может заменить ни его стиль, ни его содержание – настолько оно плотно:
«...к сделке внезапно проявил интерес и Альфред Кох. «Из РАО „ЕЭС“ я поехал в аэропорт на рейс в Прагу, но в это время активизировался Кох. Он предложил мне, чтобы контракт подписал не Зелинский, но Андрей Раппопорт, который тоже имел право подписи в РАО „ЕЭС“. Я понял, что Кох и Раппопорт собираются перетянуть одеяло на себя. От Коха даже прозвучала такая фраза: „Слава, а ты кто такой?“ Но подпись Зелинского уже была получена, и им не удалось поучаствовать в сделке»».
В-третьих, потому, что если у читателя есть хотя бы минимальное представление о том, как именно добываются крупицы информации, на которых строятся расследования, и каких в этом и иных текстах Анастасии – эвересты, то только тогда он сможет хоть в малой степени оценить, какого труда, каких усилий, какой работы требует создание таких материалов:
«...в общей сложности 2 млрд минимум ушло в заработок на дисконтах», а на оставшийся миллиард состоялись поставки электроэнергии в Белоруссию и Украину: «Минфин заплатил Falkon $1,15 млрд, и все знали, что чешская казна получает только $400 млн. Оставшиеся $700 млн были уже распределены между участниками: у каждого была доля, у Меламеда и Чубайса. По моей информации, которую рассказал сотрудник Мамаладзе, Чубайс передавал часть денег от дисконта Земану. Это было не только в виде безналичных переводов, но и кэшем. Тогда Земан, по-видимому, и был взят на крючок»».
Обратите внимание – никаких истерик, никакого заламывания рук, никаких всхлипов про «ельцинских олигархов», «путинских силовиков», «публичный позор». Все строго по делу – факты, события, имена, цифры, документы, платежки. Вот тут – чекисты, там – сислибы, здесь – путинтерн. Сдержанно, без каких-либо эмоций, художественных тропов и апелляций к Уолтеру Уайту.
Вы думаете это исключение? Ничего подобного. Это фирменный стиль Анастасии.
Я впервые услышал о ней в марте 2010 года, когда на «Свободе» появилось ее интервью с Мариной Салье «Почему Марина Салье молчала о Путине 10 лет?» Только из него и (к своему стыду) только тогда я узнал о грандиозной путинской афере 1991-92 годов в Санкт-Петербурге по хищению десятков миллионов долларов в рамках т.н. бартера «нефть и редкие металлы в обмен на продовольствие», которое так никогда и не было доставлено петербуржцам.
Тогда я оказался не один такой. Статья, предложенная в то время «Ведомостям», редакцией была гневно отвергнута – как совершенно фантастическая. С точки зрения газеты, Путина можно было подозревать и обвинять почти в чем угодно – и в удушении внутренних свобод, и в разрушении демократии, и во внешней агрессии. Но представить себе, что он вовлечен в банальные хищения, коррупцию, осуществляемую вместе с обычными бандитами, – на тот момент было просто невозможно.
Вслед за серией интервью с М.Салье Анастасия сделала кое-что, до сих пор, кажется, не имеющее аналогов в бесконечной саге современных российских расследований, – она отсканировала и вывесила в открытый доступ чуть ли не все документы из архива М.Салье.
Но это было только начало.
За прошедшие годы Анастасия провела десятки расследований, распутывая деятельность российского мафиозного спрута и выявляя его связи по всему миру – от Петербурга до Испании, Монако, Франции, Лихтенштейна, Германии, Нью-Йорка, Японии. Между прочим, не пользуясь услугами посредников, поскольку она владеет и пользуется, если не ошибаюсь, шестью рабочими языками.
Сейчас мафиозный характер режима любому внимательному наблюдателю за российской действительностью кажется совершенно очевидным. Но все эти «очевидные» и ставшие теперь уже нарицательными наименования – от «друзей-дзюдоистов» и «Лени Усвяцова» до «кооператива «Озеро»», «ПТК», «Санкт-Петербургского порта», «Михаила Ивановича», «дворца в Геленджике» – все это стало известным позже. После того, как этой проблемой занялась Анастасия. И во многом благодаря тому, что именно она этим занялась.
Два года назад Анастасия стала главным автором современного шедевра документального кино (2,5 млн. просмотров), смогшего наконец-то, почти через 16 лет, все-таки ответить на вопрос, повисший в мертвой тишине (а молчание на него вызвавшее ироничное хихиканье) в январе 2000 года в Давосе: «Who is Mr. Putin?»
https://www.youtube.com/watch?v=azRiuBudWVc
Чуть более года спустя после выхода фильма на экраны, 6 марта 2017 г., Николай Андрущенко, бывший депутат Ленсовета, петербургский журналист-расследователь, один из главных героев фильма, с которым делала интервью Анастасия, был смертельно избит. Не приходя в сознание, он скончался 19 апреля 2017 г.
В течение многих десятилетий исследователи коммунистического режима занимались описанием его зверств и инвентаризацией его преступлений. Но лишь работы Милована Джиласа «Новый класс», Абдурахмана Авторханова «Технология власти», Михаила Восленского «Номенклатура» обеспечили качественный прорыв в научном понимании социологии тоталитарного режима.
За первое десятилетие существования путинского режима немало правильного и важного было сказано о его характере и сути, немало фактов и документов было собрано о его преступлениях. Но качественный прорыв в научном понимании социологической природы нынешнего мафиозно-коррупционного режима обеспечили прежде всего статьи, публикации, расследования, фильм, сделанные Анастасией Кириленко и ее коллегами, работы, сведенные затем в ставшем классическом труде Карен Давиша «Клептократия Путина». Именно Анастасия Криленко и Карен Давиша – наши современные Джиласы, Восленские, Авторхановы.
Кстати, о чеченцах и Чечне.
Анастасия не только не раз бывала в Чечне (подчеркиваю: в нынешней (!) Чечне), но и вела там свою журналистско-расследовательскую деятельность, брала интервью, собирала материалы. Причем не только о сегодняшнем дне, но и о чудовищных преступлениях прошлого – о сожжении сотен людей в ауле Хайбах в ходе операции «Чечевица» в феврале 1944 г. После того, что и как Анастасия делала в Чечне, только глубоким, абсолютным, совершенно дистиллированным нравственным идиотизмом можно назвать заявления о «брехне этой женщины, не нуждающейся в фактах».
И еще о ее личном мужестве. В феврале 2014 г. Анастасия поехала в Сочи – чтобы лично, своей персональной демонстрацией, привлечь внимание иностранных журналистов, приехавших на зимнюю олимпиаду, к действиям криминального режима. Ни ей, ни бывшим с нею девчонкам из «Пусси Райот» не удалось сделать многого – почти немедленно на них набросилась толпа мордоворотов из т.н. «черноморских казаков» и жестоко избила их дубинками и нагайками. Нанесение увечий путинскими бандитами – это, конечно, же несравнимо с «моральными страданиями» дамочки, «запертой» в городе Вашингтоне на приемах и званых ужинах и потому якобы не могущей вернуться на родину.
По законам жанра в конце такого текста полагается изложить какую-то мораль.
Что-то вроде – вот смотрите, мол, два стиля. В полемике. В работе. В жизни.
Но, признаюсь, у меня нет слов для морализаторства.
Нет слов и для проведения каких-либо сравнений.
Просто в силу абсолютной несопоставимости фигур.
Но у меня есть слова безмерного уважения и искреннего восхищения человеком, фантастической работоспособности, скрупулезной ответственности, личной скромности, невероятному мужеству которого мы все обязаны достижением качественного прорыва в понимании природы нынешнего кремлевского режима.