Час иноагента: чего они боятся
Поправки к законодательству об иноагентах-физлицах, приближающие российскую норму к американскому образцу, вызвали понятное недовольство администрации США, а равно и отечественной общественности. Всякие препятствия самовыражению, в том числе и на иностранный кошт, неприятны. Особенно тем, кто помнит, какая вольница царила в этой сфере в святые 90-е. Теперь же зима холодная дохнула.
Но вникнем и в логику российского законодателя. Ф. Энгельс, прощаясь с К. Марксом, говорил в надгробной речи: "Маркс открыл закон развития человеческой истории: тот простой факт, что люди в первую очередь должны есть, пить, иметь жилище и одеваться, прежде чем быть в состоянии заниматься политикой, наукой, искусством, религией и так далее".
В связи с этим законом развития вызывают любопытство активисты-публицисты, которые не сеют и не пашут, а только без устали обличают роковую власть — и при этом вполне безбедно живут. Решено несколько упорядочить пользование иностранными субсидиями. А именно: прежде чем приступать к обличению, указать на источник пропитания. Укажите, а дальше свободно обличайте в хвост и в гриву.
Но проблема в том, что гранты — дело интимное. Получать их приятно и сладостно, но открыто рекомендоваться в качестве грантополучателя — значит рисковать, что слушатели вспомнят присловье "Wessen Brot man isst, dessen Lied man singt", то есть "Чей хлеб жуешь, того и песенку поешь". Эффективность обличений может быть уже не та.
Видя такое дело, представители общественности синхронно пошли в контратаку, демонстрируя, что и сами они нимало не боятся такой стигматизации, считая ее, напротив, почетным знаком и других призывая стигматизироваться. "Если ты не иноагент, то спроси себя — что с тобой не так?" Тем более что стигмат "Довольно быстро сотрется содержательно. Если большое количество людей в порядке поддержки третируемых возьмет себе за правило не лайкать их записи, но непременно делать репост, просто всякий раз на автомате — репост, получится, что присвоение человеку этого дурацкого лейбла будет автоматом усиливать его информационное присутствие".
Насчет того, что без звания иноагента нельзя будет показаться в приличном обществе, позволительно усомниться. В России многие фрондируют, а обычай, расстегнувшись после обеда, побранить правительство вообще очень распространен, причем издавна. Но то, что всякий вольнодумец теперь почувствует: "Без серпа и молота (то есть без стигматов грантоеда) не покажешься в свете. А в чем сегодня буду фигурять я на балу в координационном совете?" — такая уверенность представляется чрезмерной. Всякий Стива Облонский пожелает быть иноагентом? Гм-гм-гм…
Возможно, такая идея пришла в голову при чтении житий святых. В них довольно примеров тому, как некий язычник, увидев, как палачи терзают христиан (иноагентов), уверовал и сам пожелал подвергнуться таким же терзаниям.
Возможно, тут влияние истории нидерландской революции XVI века. Депутаты Соединенных Провинций были удостоены испанцами презрительной клички "гёзы" от нидерл. Geuzen, фр. Les Gueux (мн. ч.) — оборванцы, нищие, прощелыги. Выступавшие против испанской короны присвоили себе эту кличку, сделав ее почетным самоназванием.
Но, скорее всего, представители общественности мало знакомы как с житиями, так и с историей буржуазной революции XVI века. Более вероятен тут относительно недавний источник — легенда про датского короля Кристиана X.
Согласно легенде, когда немцы в 1943 году приказали датским евреям надеть желтые звезды (с прицелом дальнейшей депортации их в рейх на уничтожение), в час ежедневной конной прогулки по Копенгагену на генеральском мундире короля появилась желтая звезда Давида. Легенда легла в основу повести эмигранта Б. Хазанова "Час короля" (1976 год), а в российский фильм 2006 года "Андерсен. Жизнь без любви" был включен эпизод, показывающий, как король Кристиан едет по городу и вслед за ним весь Копенгаген нацепляет на себя желтые звезды.
К сожалению, все было не совсем так. В основу легенды было положено сослагательное наклонение. В 1941 году король действительно сказал: "Если евреев Дании заставят носить символ, что отличает их от других сограждан, все мы тоже будем носить этот символ". Но, во-первых, немцы не отдавали приказа, обязывающего евреев носить звезду Давида, во-вторых, в августе 1943 года, к которому приурочены легендарные события — тогда немцы ввели в Дании оккупационный режим по полной программе и решили вплотную заняться евреями, — "час короля" не мог состояться. Девятнадцатого октября 1942 года король при падении с коня тяжко расшибся и до конца дней своих оставался инвалидом, неспособным к конным и даже пешим прогулкам — хоть со звездой, хоть без.
Да и великодушие датчан, хоть и не поголовно нацепивших на себя желтые звезды, как гласит легенда, но массово участвовавших в эвакуации евреев через пролив в нейтральную Швецию, несколько подпорчено коммерческим характером эвакуации. Поездка в Швецию стоила годового заработка квалифицированного рабочего. Бесспорно, лучше отдать все, лишь бы оказаться по ту сторону пролива, нежели совершенно бесплатно поехать в Аушвиц. В других странах Европы даже и таких попыток массовой эвакуации не было, но и образцом праведности все это тоже не назовешь.
Возможно, по причине всего этого географическое бытование датской легенды своеобразно. Она бытовала и бытует в российско-советском интеллигентском мире, отчасти в англосаксонском, тогда как в самой Дании ее распространенность не замечена.
И уж совсем такие исторические экскурсы неприложимы к нынешней ситуации, если учесть национально-государственные соображения. Для нидерландцев XVI века и датчан XX века испанцы и немцы были иностранными захватчиками, а гёзы и евреи — своими. Тогда как иноагенты — это люди на иностранном коште. Дьявольская разница, между прочим.
Так что применить некрасовское "Мы слышим звуки одобренья не в сладком рокоте хвалы, а в диких криках озлобленья" к иноагентам вряд ли получится.
Как потому, что здесь не столько озлобление, сопровождающееся к тому же дикими криками, сколько достаточно хладнокровное презрение.
Так и потому, что легенда, даже красивая и трогательная, она все-таки легенда. Реальной программы успешного политического действия на ней не построишь. Можно, конечно, даже изобразить А. А. Навального в образе Хольгера Датчанина, спящего в подвалах замка Кронборг и в назначенный час имеющего пробудиться на погибель жуликам и ворам, но сокрушительную силу такая мифологема вряд ли будет иметь.
Максим Соколов