На экраны выходит польский фильм "Снега больше не будет"
В польской драме "Снега больше не будет" (хит последнего Венецианского фестиваля) в размеренную жизнь зажиточного буржуазного поселка вторгается Женя - таинственный гость из Припяти, знающий все языки, но говорящий по-русски украинец. Облученный Чернобылем, он обрел способность телекинеза и магнетического воздействия на людей. И он точно так же, как в "Теореме", влюбив в себя все население пригорода, бесследно исчезнет, оставив в душах людей смятение. Его интересно - лаконично и тоже таинственно - воплощает Алек Утгофф, атлетически сложенный британский актер и по рождению действительно киевлянин, сын отца-хирурга и матери-дирижера.
Фильм снят режиссером Малгожатой Шумовской ("Лицо", "Тело", "Приди ко мне") в содружестве с драматургом (он же ее постоянный оператор) Михалом Энглертом в жанре фантасмагорической притчи, где что ни кадр - то метафора, что ни перепад ритма, то несущий некий новый смысл. Путь Жени из многоэтажек, где он обитает в своей скудной "однушке", в словно построенный из кубиков Лего богатый поселок напомнит пресловутый туннель души к небесам. Его примет чиновник, похожий на Смерть. И вся эта одиссея героя начнется под вальс Шостаковича: молодой молчаливый атлет с раскладным столом для массажа ходит по шикарным виллам, вливает живительную энергию в тех, кто навсегда устал от жизни - от ее бессмыслицы. И каждый такой дом становится как бы замкнутым в себе микромиром, ключ к которому предстоит найти.
С одной стороны, фильм внимателен к зорко увиденным деталям: по вылизанным дорожкам поселка выгуливают собачек и гоняют на скутерах, на каждой двери стандартный веночек и мелодичный звоночек, детишки учатся во французской школе и поют французские песни, а похожий на доброго римского бога Женя все еще болеет за донецкий "Шахтер". С другой - нас все время возносят куда-то ввысь, где в размытом мареве порхают вольные ассоциации-символы.
Женя мощен и добр. У него балетная пластика - в одной из самых удивительных сцен фильма она и претворится в почти балет. Молчаливый силач, он может неожиданно сесть за пианино и проникновенно сыграть Прелюдию Шопена. Слепленный из мускулов, он предмет вожделения всех тамошних женщин, которые забавно ревнуют друг к другу. Он может взглядом спугнуть стаю голубей. Гипнотизируя жителей, Женя погружает их в сладкие грезы, в мир красоты и оживающей памяти. Жители его встречают как спасителя. Или даже как Спасителя с большой буквы. Они верят в его способность творить чудеса и избавлять от гложущего одиночества.
Мотив одиночества - один из самых постоянных в картине. Одиноки члены семейств. Одинока женщина, которая закопала умершего мужа под красавицей елью на удобрение и во снах своих ходила к ней, ласкала, как мужа. А ель срубили, пустили на щепы, живую... Одинок и сам Женя - ворочается в кровати, видит себя мальчиком, который все пытается телекинезом вернуть умершую мать. Западет в память короткая сцена со случайно увиденной, тоже чего-то ждущей собакой - встретились два одиночества.
Сумеречный мир поселка отдает сюрреализмом. Здесь все ничего не хотят, хотят только Женю. Истерические, с хищным взглядом женщины испытывают смутные эротические видения. Маленькие хрупкие женщины рядом с этим одиноким загадочным всесильным гигантом.
Кроме Пазолини неизбежно вспомнится Тарковский с его стилем, Сталкером и дождем, идущим в комнате (здесь в комнате пойдет снег). Это не заимствования, это блуждающие сюжеты и образы, вошедшие в сознание поколений так же рутинно, как восход и закат жизней, чудо рождения и неизбежность смерти. Режиссеры тщательно работают с ритмом фильма и с его звуком - вкупе эти приемы, совсем как пассы облученного Жени, для чувствительного зрителя обладают гипнотическим эффектом.
Как и фильм Пазолини, открытый для любых трактовок, включая грубо социальные и конъюнктурные, картина о снеге, которого больше не будет, подобна симфонии - в ней ведь тоже бессмысленно искать бытовые объяснения поворотам музыкальных событий, она рассчитана на не поддающийся вербальным формулам отклик души.
Надо признать, в фильме слишком много ружей, которые так и не выстрелят, - повисели и исчезли. Чувствуется, что задумано больше смыслов, чем можно вместить в два часа киносеанса. В утешение нас ждет самый непредсказуемый, фантасмагоричный и загадочный, но и самый логичный финал всех времен и народов. Вы уйдете в легком недоумении, а чувство пустоты, которое оставит после себя встреча с лучом света в хорошо знакомом темном царстве, какое-то время еще будет вас тревожить.