Особое мнение: Валерий Соловей

http://www.youtube.com/watch?v=PwPn5FyUdUQ

О.Журавлева― Добрый вечер! Меня зовут Ольга Журавлева. И у нас в студии сегодня политолог Валерий Соловьев. Здравствуйте, Валерий!

В.Соловей― Здравствуйте, Ольга!

О.Журавлева― Хотелось вас как большого любителя Владимира Владимировича Путина спросить…

В.Соловей― Без кавычек, надеюсь, вы это произносите?

О.Журавлева― Абсолютно. Какие кавычки?

В.Соловей― Прекрасно.

О.Журавлева― Хотела вас попросить как-то прокомментировать последние сведения, которые мы получили о дне рождения «граната», о том, как его проводит. Что-то, правда, изменилось, а то злопыхатели пишут, что вот новый этап, новый возраст?

В.Соловей― Злые языки, известно, страшнее пистолета с незапамятных времен в России, не только в Российской Федерации.

А что касается того, что мы с вами наблюдали, это типичный пример очень неудачного пиар-послания. Потому что хотелось продемонстрировать, что президент в прекрасной форме, что у него помимо служебного, глобального есть личное, глубоко эмоциональное измерение. Но как-то я смотрю на аудиторию, которая пытается считать это послание, и я вижу, что она считывает его совсем иначе.

Злые языки увидели не бодрого лидера, а пенсионера, у которого задеревеневшие движения, другие смеются над эмоциональностью, говорят — ну, это очень смешно. Вызывает раздражение. Третьи увидели еще что-то, сомневаются, вообще, а был ли мальчик или это запись, сделанная раньше? Четвертые нащупали нездоровые, я бы сказал, реминисценции с фильмом «Горбатая гора». И это уже обыгрывается во множестве мемов в социальных сетях.

То есть это пример пиаровского послания, которое вызывало, мягко говоря, непонимание и оказалось контрпродуктивным.

Но если надо показывать обществу, что всё хорошо, если надо об этом говорить, значит, наверное, не очень хорошо. Уж не знаю, что нехорошо, по каким причинам, но такое предположение естественным образом возникает. Поэтому если только сам Путин и Шойгу не разработали сценарий этого послания, то пиарщикам надо отрубить руки, скажу так, или размазать печень по асфальту.

О.Журавлева― Ничего себе, хорошие пожелания. Пиарщики сейчас очень сильно напряглись. А я, кстати, подумала, что этот образ одинокого пожилого человека, который считали, в том числе, и иностранная пресса и аналитики из-за океана, он ведь создан не в полне пиарщиками.

В.Соловей― Жизнью?

О.Журавлева― Потому что сам президент ведь полностью отстранился от нормальных человеческих каких-то проявлений: семьи, детей, внуков.

В.Соловей― Вот пытался показать, что есть эмоциональное измерение. Но, на самом деле, если отбросить наш сарказм — а это уже не ирония, конечно, а сарказм, — он обычно ездит в те места — это места силы для него лично и для Шойгу — перед тем, как принять важное решение.

О.Журавлева― То есть там, действительно, есть шаман, который проводит обряд?..

В.Соловей― Почему нет? Известна тувинская шаманская традиция. Это очень влиятельная традиция, они, вообще, разные. У бурятов — своя, у якутов — своя. Вроде шаманизм шаманизмом, но они очень отличаются на самом деле. Общего профсоюза у них нет.

Причем настоящий шаман никогда не полетит в Москву, он только в местах своего обитания, где он обладает силой, будет проводить процедуры. Наши любители шаманизма, они на свои яхты океанические приглашают шаманов из Амазонии. Знаю людей, которые этим промышляют, но говорят, что это всё, конечно, халтура. Шаман из Амазонии, который согласился полететь на яхту олигарха…

О.Журавлева― А должен вплавь?

В.Соловей― Нет. Просто ты должен к нему туда добраться, в те места. Только там он обладает силой, он может тебе открыть глаза на твое будущее.

О.Журавлева― Понятно. Значит, Путин выполняет всех необходимые ритуалы.

В.Соловей― А это мы не знаем с вами.

О.Журавлева― Кстати, поэтому шаману Александру Габышеву не было суждено до Москвы?

В.Соловей― Совершенно верно. Я могу сказать, что его восприняли гораздо серьезней, чем мы с вами, злые насмешники. Его восприняли гораздо серьезнее. Нет, его не боялись, но настороженность была.

О.Журавлева― Мне кажется, что широкие народные массы воспринимали его как-то…

В.Соловей― Очень позитивно.

В.Соловьев: Власть предержащая увидела в шамане не социальную угрозу, а мистическую угрозу

О.Журавлева― Да.

В.Соловей― Мы же с вами, столичные штучки, над всем смеемся. А народные массы увидели в нем некую мистическую надежду. И вообще, я могу сказать, что для страны это очень плохо. Это значит, что наше общество в очень плохой психической форме находится. А власть предержащая увидела в нем угрозу. И не социальную угрозу, не то что идет там…

О.Журавлева― Мистическую угрозу?

В.Соловей― Мистическую угрозу да. Вполне.

О.Журавлева― Ничего себе! Что ж теперь будет? Я имею в виду с самим шаманом? Мне прямо страшно.

В.Соловей― С шаманом ничего не будет, потому что с ним ничего не сделают — его боятся. Его просто боятся.

О.Журавлева― И сумасшедшим не признают?

В.Соловей― Особенно после того, как два высокопоставленных офицера Росгвардии и один офицер полиции покончили жизнь самоубийством после его ареста. Ну, они не причастны к аресту, но вот, совпадение такое.

О.Журавлева― После, но не вследствие.

В.Соловей― Его признают. Но здесь не вопрос не в том, кем его признают. Здесь вопрос, будут его лечить или нет? Если лечить его не будут — а я думаю, что не станут, испугаются лечить, испугаются мистических последствий…

О.Журавлева: А―а, Валерий Дмитриевич, какую красивую вы рисуете картину!.. Ну, то есть НРЗБ можем не беспокоиться.

В.Соловей― Вы знаете, она удивительная реалистична на самом деле. Мы живем в таком мире, где фантастические известия выглядят как вполне реальные, соответственно, и наоборот.

О.Журавлева― Мне хочется все остальные новости и все остальные факты воспринимать именно, исходя из этого. Но у нас большинство новостей связаны со всевозможными судами и протестами.

В.Соловей― И арестами. Суды, освобождения, аресты, протесты.

О.Журавлева― Освобождениями, подписками и так далее. Раз уж мы про шамана вспомнили, давай про Калмыкию еще пару слов. Потому что на 13 октября, по-моему, хотят назначить очередной согласованный митинг. Дело в том, что там такая неприятная история с главной администрации города. На должность придумали этого чудесного Дмитрия Трапезникова, руководителя ДНР. Откуда, вообще, могла возникнуть идея в администрации?

В.Соловьев: По России расползается эта клякса протестов

В.Соловей― Идея родилась, по хорошо проверенным слухам, не у самого Бату Хасикова, главы Калмыкии, а у политического куратора этих самопровозглашенных республик, откуда господин Трапезников и вышел.

О.Журавлева― Зачем?

В.Соловей― А устроить человека, показать, что «всё будет с вами нормально, вы, пацаны, не беспокойтесь, мало ли, что мы там замиряемся, мало ли, что мы говорим Зеленскому — с вами всё будет в порядке, вас не произвол не бросим».

Хотя, конечно, господин Хасиков уверяет, что это лично его было решение, но это не так, насколько я знаю. Нарушили там все документы уставные, потому что, если я не ошибаюсь, по уставу должны из числа депутатов городского собрания назначить. И решили продавить.

А в Калмыкии, надо сказать, что люди очень спокойные, я бы сказал, даже покладистые, но если на них нашло, то лучше с ними не ссорится.

О.Журавлева― А что, как вам кажется, на самом деле нашло на калмыков? Вот почему так случилось?

В.Соловей― Это всегда происходит с людьми. Вот их долго третируют, игнорируют, их давят, и превращают в фарш, а потом вдруг происходит что-то, накапливается — назовем это потенциалом недовольства — и повод несоразмерен последствиям всегда. То есть последствия масштабнее, говорят: «Всё, хватит».

Ведь вспомните, что это происходило, допустим, в Екатеринбурге, помните, с попыткой строительства храма? Это произошло в Москве, когда Голунова взяли. Это произошло в Москве, когда отказались регистрировать кандидатов в депутаты. До этого же уже проходило, правда? А вдруг — раз! — щелкает что-то. И это классическое подтверждение известной социологической аксиомы, что массовая динамика непредсказуема. Вы никогда не знаете, какая именно капля переполнит чашу терпения.

О.Журавлева― Даже вы?

В.Соловей― Никто этого не знает. То есть вы можете прогнозировать сроки, это возможно. Вы можете прогнозировать события. Но вы никогда не сможете точно указать, что именно. Но всегда вы можете быть уверены в том, что это будут всегда, с точки зрения предшествующего опыт, ничтожные поводы или то, что всегда проходило. Ведь раньше же прокатывало. Это логика власти: ведь раньше же прокатывало, они же раньше всё это глотали, так пусть глотают и впредь. А вдруг они перестают. Вдруг они начинают сопротивляться. И могут сопротивляться очень рьяно и очень активно.

О.Журавлева― Вы сейчас смотрите на Калмыкию в этом смысле с испугом или с надеждой?

В.Соловей― Я смотрю на то, как по России расползается — помните, когда мы кляксы с вами ставили, кляксы начинают расползаться — вот эта клякса протестов. Архангельская область, где уже год протестуют против строительства полигона Шиесе. Это беспрецедентный по меркам современной России образец длительного организованного сопротивления. Екатеринбург.

О.Журавлева― У нас еще Ингушетия была.

В.Соловей― Ингушетия. Очень хорошо, что вы напомнили. Там до Екатеринбурга всё произошло, и там тлеют угли. Екатеринбург. Москва дважды: дело Голунова и июль-август. Калмыкия.

Сейчас могут вспыхнуть протесты рядом с Москвой в Калужской области. Там тоже строят мусорный полигон, дублер Шиеса, его уже почти построили. Я знаю, что там тоже нарастает недовольство. Поскольку закрыли возможность для санкционированного выражения недовольства, им остается только путь несанкционированного. Вот это по всей России начинает расползаться.

В.Соловьев: Лукашенко будет записан в историю как отец нацгосударственности в результате отталкивания от РФ

О.Журавлева― Это Валерий Соловей, политолог у нас в гостях. Никуда не уходите, мы скоро вернемся.

РЕКЛАМА

О.Журавлева― И снова с вами Ольга Журавлева. С нами наш гость — Валерий Соловей. Нам тут пишут, что следующий, 70-летний юбилей, видимо, будет отмечать на мусорной свалке. Это интересная мысль. Спасибо большое! В чате YouTube продолжайте писать и радовать нас. Эсэмэски тоже можете присылать: +7 985 970 45 45.

Мы уже тут упомянули бывшего деятеля ДНР, которого, как вы уверяете, хотят пристроить на мирную должность, чтобы тем самым показать, что партия вас не забудет.

В.Соловей― Пацанов не бросит.

О.Журавлева― Но тут оказалось, откуда не ждали, пришла беда. Лукашенко почему-то вырвался из-под контроля, забросил чепец за мельницу и сказал: «Не надо после меня говорить, что это не конфликт России и Украины, говоря об этих событиях». Что же это такое?

В.Соловей― Мне кажется, это чистая правда. Александр Григорьевич просто взял и называл вещи своими именами. Это конфликт. Хорошо еще, что войной не называл российско-украинской.

А почему он это сказал? Александр Григорьевич, несмотря на очень сильную зависимость от Москвы, хочет дистанцироваться. Он как очень опытный политик ощущает, что здесь что-то меняется, причем меняется по-серьезному. И это изменение по-серьезному позволяет ему почувствовать себя более свободным. Конечно, не совсем свободным, он, что называется, на поводке находится, но, тем не менее, некоторые вещи называть своими именами, заигрывать с Западом, показывать свою открытость по отношению к миру. А может еще, того гляди, и о реформах заговорит.

И чем сильнее Россия будет пытаться на него давить, тем сильнее он будет проявлять свою строптивость. И у меня нет сомнений, что пройдут годы, и Лукашенко будет записан в учебник истории Беларуси как подлинные отец, создатель белорусской национальной государственности как результат отталкивания от России.

О.Журавлева― Но он тоже же хочет остаться в учебниках ни кем попало.

В.Соловей― Он хочет войти в учебники ни кем попало, безусловно. И он, конечно, предпочел бы править большим государством союзным России и Беларуси. Но вот здесь у него непреодолимое препятствие. Пока еще был Борис Николаевич президентом, он мог надеяться, а вот сейчас у него шансов уже не осталось.

О.Журавлева― С другой стороны, он видит, что, как вы сами говорите, что-то меняется, что-то куда-то расползается. Может, у него как раз шансы растут?

В.Соловей― Я думаю, что этот исторический момент он упустил. Было время, когда Беларусь у нас воспринимали чуть ли не как сильно позитивный образец, были симпатии к батьке, который образец очень умелого популиста. Но сейчас всё это позади осталось, в прошлом. Поэтому на честных выборах вряд ли бы он здесь выиграл — честных, конкурентных.

О.Журавлева― Мы с вами говорили, что новости у нас всё про судебные всякие разбирательства. У нас тут временная комиссия Совета Федерации по защите госсуверенитета (не чего-нибудь) и предотвращения вмешательства во внутренние дела обращается в Следственный комитет из-за случаев подстрекательства к изготовлению и использованию оружия во время митингов в центре Москвы в июле и августе. Это глава комиссии Андрей Климов сообщает.

Уж, казалось бы, «массовые беспорядки» очевидно уже надо было как-то замести под ковер.

В.Соловей― Уже завершились, я бы сказал, поражением.

О.Журавлева― Зачем в данном случае сенаторы продолжают разжигать?

В.Соловей― Потому что надо найти. Если бы на моем месте сейчас сидел Шендерович, он бы какой-нибудь сардонизм отпустил, и мы бы все посмеялись. Но я точно знаю, что эти люди — члены Совета Федерации с подачи чекистов к этому относятся очень серьезно, поверьте.

Они абсолютно уверены в том, что вся протестная активность в социальных сетях, она инспирируется западными спецслужбами. Просто умело очень маскируются, гады. Но надо их все-таки ухватить, вот найти место, где они дали слабину и их ухватить. Вот пытаются ухватить. То есть это не хитрая циничная игра, не запудривание мозгов. Они в самом деле так думают. И вот это очень важно понять нашим слушателям и зрителям: они так в самом деле думают таким чудовищным образом.

О.Журавлева― Их никто не может остановить?

В.Соловей― Их формировали так, чтобы они соответствовали определенному заказу, чтобы они были послушной дубинкой. Помните, как у Ленина — «приводной рычаг коммунизма». Вот приводной рычаг администрации президента. И в этом смысле они свою функцию прекрасно выполняют. Более от них ничего не требуется.

О.Журавлева― А это, действительно, от них требуется?

В.Соловей― Они считают, что да. Они считают, что очень важно забежать впереди паровоза, чтобы сорвать лавры, то есть пытаться угадать генеральную линию, настроение, пожелания. Такая, знаете, дешевая византийщина, очень дешевая, потому что никаких масштабных интриг и в помине нет и можно этим не заниматься, но они очень стараются.

О.Журавлева― Но они пока что угадали?

В.Соловей― Они угадали желания и оценку ситуации, которые исходят со стороны тех, кого можно называть силовиками. Те именно так оценивают. Они, кстати, очень пессимистичны в отношении перспектив протеста. Они считают, что протесты будут разворачиваться и примут общенациональный характер. Они готовят на сей случай превентивные меры. Они уверены, что враг не дремлет и постоянно подливает масло в огонь. Поэтому, чтобы врага лишить этой возможности, придется отключать социальную сеть. К этому готовятся на полном серьезе. Я не сеть ВКонтакте имею в виду, как вы понимаете.

О.Журавлева― Я понимаю. Тогда возникает вопрос, есть ли какие-нибудь здоровые силы, которые понимают, что будет?

В.Соловей― Есть прагматично мыслящие реалисты. Да, они понимают, они пытаются в меру своих сил повлиять на ситуацию, привить прививку здравого реализма, но у них не очень получается. Их успехи всегда носят локальный характер, это нормально, это естественно. Потому что если вы принимаете за предположение — не аксиому, а хотя бы сильное предположение — что кризис высоковероятен, то вы отдаете бразды правления тем, кто должен с кризисом справиться.

О.Журавлева― То есть силовикам.

В.Соловей― А это офицеры, да. И те офицеры, которые работают на земле — я не имею в виду генералы, — они считают, что, в общем, дело опасное. Дело обстоит не лучшим образом.

О.Журавлева― А почему же тогда отпускают кое-кого из участников?

В.Соловей― Да это же на самом деле система, где элементы не очень хорошо координируются друг с другом. Поэтому не надо искать очень хитро задуманной игры там, где есть разболтанность, разгильдяйство, воля люде…

О.Журавлева― Как же они будут бороться с проклятым Западом, который инспирирует массовые беспорядки?

В.Соловей― Они будут, как обычно, не там, где потеряли, а там, где светло.

О.Журавлева― Понятно.

В.Соловей― И, как всегда, генералы готовятся к прошедшим войнам. Вот и они готовятся. Они будут готовиться к Майдану, а всё будет проходить совсем иначе.

О.Журавлева― Внимание, внимание! Это сказал Валерий Соловей. Он любит рассыпать оптимистичные предсказания…

В.Соловей― Я не знаю, можно ли это называть оптимизмом…

О.Журавлева― Вот вы это и оцените.

Столичная полиция требует от оппозиции 18 миллионов рублей за работу сотрудников и техники на акциях 27 июля и 3 августа. По-моему, это какая-то новинка.

В.Соловей― Это не совсем новинка в постсоветском пространстве. Насколько я знаю, и в Беларуси, таким образом, они вымогают у оппозиции деньги.

О.Журавлева― Мы вас побили…

В.Соловей― Да, мы вас побили — теперь вы нам за это заплатите. Вообще, это называется «ресурсное истощение». Зачем вас сажать? Это взывает нездоровое внимание, да еще и на Западе крики. Давайте-ка мы вас будем бить длинным рублем.

О.Журавлева― Вытоптанные газоны, рестораны…

В.Соловей― Совершенно верно. Газоны, рестораны, работа метро, работа транспорта, испорченный отдых москвичей и тому подобные вещи. Чем опасна такая тактика ресурсного истощения? Что потом, в конце концов, скажут: «Слушайте, да на все наплевать. Никаких заявок, вот сговорились в Телеграме, у нас чат будет секретный — и пошли». Пронеслись по тротуарам, разгромили ресторан… какой у нас ресторан? — и разбежались. Всё будет так.

О.Журавлева― Просто денег уже нет, бояться уже нечего.

В.Соловей― Бояться уже нечего, жалеть уже некого. На здравый смысл рассчитывать нечего. Никаких выборов для вас больше не будет. А чего терять-то? А ведь таких людей, которым терять нечего, немало.

О.Журавлева― А вам сейчас не страшно, что это тоже можно истолковать как призыв?

В.Соловей― Я не очень боюсь. Я опасаюсь идиотов, я знаю, что их много всегда. Ну, хорошо, посмотрим.

О.Журавлева― Просто среди методов борьбы с инакомыслием сейчас особенно хороши бывают эксперты, которые находят в твитах что-нибудь, в статьях.

В.Соловей― Я знаю. Когда я говорю, допустим, о гражданском сопротивлении — о мирном, исключительно мирном гражданском сопротивлении, коего насчитывается сотни форм, методов, техник в разных книгах и в статьях. Вот очень много методов борьбы, мирной борьбы, еще раз подчеркну.

Я действительно верю, что мирная борьба может оказаться в высшей степени эффективной, гораздо более эффективной, чем у нас сейчас. Но она окажется эффективной в том случае, если она будет общенациональной. То есть если у нас будет не последовательно Шиес, Екатеринбург, Калмыкия, а одновременно. Как только это окажется одновременно, мы с удивлением обнаружим, что никакого ОМОНа, оказывается, не хватает.

Потому что для того, чтобы справиться с московскими вегетарианскими «беспорядками», пришлось привлечь ОМОН со всей европейской части России и части Урала. А если это будет происходит в Челябинске, Екатеринбурге, Петербурге, еще паре-тройке городов? Представьте себе. Это, кстати, то чего власти очень опасаются. Вот на этот случай она точно заблокирует социальные сети, которые будут выступать инструментом координации, мобилизации.

Но это как раз именно то, что надо для того, чтобы протест принял необратимый общенациональный характер — блокировка социальных сетей.

О.Журавлева― Валерий Соловей, парадоксов друг, политолог у нас в гостях. Никуда не уходите, мы скоро вернемся

НОВОСТИ

В.Соловьев: Они будут готовиться к Майдану, а всё будет проходить совсем иначе

О.Журавлева― И снова с вами Ольга Журавлева. Наш сегодняшний гость — политолог Валерий Соловей. Нам пишут поэтично. Александр из Тамбовской области: «Стрела духовной силы, запущенная шаманом, летит в цель по неуправляемой траектории». Описывает, да?

В.Соловей― И непременно до цели доберется.

О.Журавлева― А какова цель — вот что интересно?

В.Соловей― Если в мистических категориях рассуждать… Кстати, могу сказать вам точно, что это мышление отнюдь не чуждо части российской элиты, причем речь не идет о православной эзотерике…

О.Журавлева― Ой, кстати, а куда православие-то делось? Мы так с вами увлеклись…

В.Соловей― Оно не очень эффективно, считается, как элемент управления. Или, может быть, наелись им, кто знает. Это ведь мода определенная.

О.Журавлева― Казалось бы, структура такая, жесткая.

В.Соловей― Ну, что структура? Вот как в будущее заглянуть? Православие же что говорит? Не надо обращаться к ворожеям, к колдунам, запрет накладывает. А в будущее-то как заглянуть тогда? Значит, обратиться к гадательницам на картах Таро. Вот к ним очередь. Есть в Москве две очень известные. Там очередь не протолкнуться. И поверьте, отнюдь не из бизнесменов эта очередь, совсем из другой категории граждан.

Шаманы, гадатели по Одину. Вот есть пара известных человек. Там тоже… Даже запретительно высокий тариф не останавливает людей. Каждый ищет своего гадателя.

В.Соловьев: Мы вас побили — теперь вы нам за это заплатите. Это называется "ресурсное истощение"

О.Журавлева― Мне кажется, вы говорите о людях, которые хотят узнать будущее.

В.Соловей― Конечно. А некоторые и повлиять хотели бы на это.

О.Журавлева― …Которые в силах повлиять на это будущее.

В.Соловей― Будущее у них проскальзывает между пальцев. Они видят всё не так, как было раньше. Раньше им казалось, что они властители почти полумира, а, может быть, и всего мира с теми деньгами, что они могут всё или почти всё.

А сейчас вдруг эта ткань стала уходить из рук. Они видят, что всё не так. И люди из ближнего круга задумываются о том, чтобы эвакуироваться… Не важно, перестали они верить в то, что будущее их безоблачно. Это очень интересно. Это на самом деле слом. Это очень серьезный морально-психологический, интеллектуальный слом (если там было чему ломаться в интеллектуальном отношении, конечно) правящей группировки.

О.Журавлева― Нас тут спрашивают. Рисуются же какие-то картины будущего, как будет решаться пресловутый транзит, 24-й год — всё вот это вот?

В.Соловей― Все закрыто. Что касается транзита — да, есть 40 вариантов, которые в специально созданных аналитических группах прорабатываются. Но, как я написал, интеллектуальная гора родила мышь и то дохлую. Сошлись на том, что Дмитрий Анатольевич Медведев — это лучший кандидат пока.

О.Журавлева― Небогато.

В.Соловей― Небогато. А всё остальное или остальные не подходят по тем или иным параметрам. А Владимир Владимирович ничего не хочет слышать вообще, на дух не переносит разговоров о преемнике. Это совершенно исключено. По крайней мере, сейчас, в настоящее время. Может быть, в дальнейшем... Говорят, что в следующем году какие-то шаги должны быть предприняты. Это связывают с некоторыми изменениями, смещением ряда руководителей госкорпораций и пары-тройки ключевых ведомства.

Но это же всё некие планы. Знаете, это снимок на сегодняшний день. Вот мы с вами сейчас сидим, обсуждаем — это вот диспозиция на сегодняшний день и намерения. А что будет в следующем году, одному богу известно.

Многое очень зависит от внутренней динамики.

В.Соловьев: Блокировка соцсетей - то, что надо, чтобы протест принял необратимый общенациональный характер

О.Журавлева― Внутренней динамики кого: Кремля или страны?

В.Соловей― В целом страны. Потому что этот великий немой…великий слепец начинает уродливо, но двигаться.

О.Журавлева― Это какая-то жуткая трагедия непонимания. Там не знают, что происходит здесь…

В.Соловей― Трагедия непонимания существует по очень простой причине — что информация, которая поступает по множеству каналов, на всех этих каналах препарируется так, чтобы она была приемлема для тех, кто её получает. А те, кто внизу — мы с вами, скажем, — очень переоценивают консолидированность ум и ресурсы элиты. Там идут очень быстро процессы, и эти процессы, возможно, опережают процессы, идущие внизу, в низах обществах или в массе, в народной толще, как сказали бы в начале 20-го века.

О.Журавлева― По поводу народной толщи. Эта идея, как нам Юрий из Нижнего Новгорода писал, что «можно до отупения клеймить позором путинскую власть на просторах интернета, но следует признать, что гости интернета редкие гости на избирательных участках, потому что результаты выборов решают телезрители центральных каналов». Эта история тоже ушла в прошлое.

В.Соловей― Да, она уходит. Потому что в этом году впервые аудитория социальных сетей сравнялась по численности с аудиторией федеральных каналов. В следующем году она будет больше. Это то медийное пространство, которое властью не контролируется, несмотря на колоссальные усилия: запуск бригад интернет-троллей, ботов. Это не помогает совершенно, потому что в целом это среда оппозиционная. Поэтому возникло естественное предположение: это враги. То, о чем я говорил в начале передачи, что это хитро замаскировавшиеся западные спецслужбы. Я не шучу. Я нисколько не шучу.

О.Журавлева― Это очень грустно.

В.Соловей― Это грустно, но это ментальная реальность. Вот мы с такой реальностью вынуждены иметь дело.

О.Журавлева― То есть допустить мысль, что против могут выступать люди бесплатно по собственной инициативе, невозможно?

В.Соловей― Слушайте, люди, которые все меряют деньгами, разве они могут допустить, что вы можете что-то сделать без денег? Нет, конечно. Значит, вам заплатили огромные деньги, но так, что мы это не смогли проследить. Всё довольно просто.

В.Соловьев: Люди обменивают свою репутацию на деньги, причем очень часто в России

О.Журавлева― Допустим. Кстати, о федеральных каналах. Мне очень понравилась тут история тоже, мне кажется, какая-то очень свеженькая.

В.Соловей― С песней Гребенщикова?

О.Журавлева― Почти. Общественный деятель и правозащитник из Татарстана Еркен Сарсембаев обратился с заявлением в Следственный комитет по поводу Владимира Соловьева, который разжигает ненависть. И ведь чистая правда. В данной ситуации как-то даже к экспертам ходить не надо.

В.Соловей― Я бы сказал, он разжигает ненависть к здравому смыслу, к совести, к достоинству.

О.Журавлева― Нет. Он обозвал Хасана из Татарстана последними словами Хасана из Татарстана последними словами, издевался на человеком в эфире и так далее. А почему, правда, Соловьеву можно?..

В.Соловей― А потому что нужна информационная дубинка. Вот он в качестве этой дубинки. Не только он, но еще некоторые. Есть те, которые для публики, условно, поинтеллигентнее, есть для массовой аудитории — вот он подходит. Но дело в том, что любая дубинка изнашивается.

О.Журавлева― Слушайте, но вообще, это опасно — вызывать недовольство по национальному признаку огромного региона.

В.Соловей― Мне тоже кажется, что это в высшей степени глупо. Но, понимаете, как это происходит — человек распоясывается. Он считает, что ему позволено всё: налево, направо, чуть ли не матерно отзываться, самыми скверными словами, наклеивать какие угодно эпитеты.

Ну, что же ему тогда обижаться, что в историю отечественной журналистики начала XXI века он войдет под прозвищем «вечерний чудак»? Это будет так, всё уже закрепилось. Это не изменить. Это очень обидно для детей, очень обидно. Ну, так ведь надо немножко о душе подумать, о совести.

О.Журавлева― Здесь деньгами никак невозможно объяснить вот эти проблемы репутации, понимаете, конкретно ведущего?

В.Соловей― Слушайте, люди обменивают свою репутацию на деньги, причем очень часто в России, могу вам сказать, на крошечные деньги, даже на обещание денег, даже на возможность покрасоваться на ТВ, то есть на толику, на пресловутые пять минут славы. О последствиях не задумываются. А последствия — ну, не будем называть это кармой — могут оказаться долгоживущими.

О.Журавлева― А у нас, вообще, институт репутации — давно уже говорили — отсутствует. Можно три раза переобуться в воздухе…

В.Соловей― Это не совсем так. И я с удовольствием отмечаю, что есть понятие репутации для людей как раз молодого поколения. Вот Юрий Дудь ,на мой взгляд, пример человека, который заботится о своей репутации. Вот у меня такое ощущение. И не только он, есть много людей, которых мы просто не знаем. Нет, это не пустое понятие.

Я должен сказать, что скорее это вот мое поколение за редчайшим исключением, оно инфлировало это понятие, оно его разменяло — девальвировало, инфлировало. Это наша вина и это наша беда. А вот как раз молодое поколение пытается восстановить.

О.Журавлева― Значит, надо немного тщательнее, как говорилось, следить надо.

В.Соловей― Вы знаете, для некоторых, как говорилось в передовицах 30-х годов, «покаяться, разоружиться».

О.Журавлева― «Разоружиться перед партией», да-да.

В.Соловей― Морально покаяться, разоружиться перед партией.

О.Журавлева― Есть еще такая деталь. Вот вы сами говорите, что интернет-аудитория растет как на дрожжах. Наверное, на федеральных каналах это не было первой новостью, что Путин и Медведев увеличили себе зарплату.

В.Соловей― Да нет, конечно.

О.Журавлева― Но, мне кажется, что такой новости, в принципе, быть не должно.

В.Соловей― Эта новость бы воспринималась совершенно спокойно, если бы у нас росли доходы. А когда у нас доходы снижаются, а у них пусть на 4%, но растут, это вызывает очень сильное раздражение.

О.Журавлева― Но что, нет ни одного пиарщика, который бы это заметил?

В.Соловей― Ну, почему? Есть. В России ведь какое правило. Если я добился определенного поста, то я умнее. Как я говорят французы, большие посты научают большие умы. Вот они умнее всех, превзошли все науки, все искусства и вообще гении.

И если вы хотите быть советником, работать, то вы должны соответствовать тому, что говорит ваш шеф. Не все такие, но в своем большинстве да. Здесь же работает негативная селекция: чиновник отбирает себе подчиненного, как правило, чтобы он был глупее, не составил угрозы.

Нет, некоторые понимают, что надо, вообще, работать, поэтому у них ест те, кого они держат в черном теле, работающие лошадки, которые мечтают сделать картеру и те, которые ловчат. Вот надо заглядывать в глаза, ловить дуновения царственных уст и: «Да, ваше превосходительство, так точно! Я скажу: вы гений — гений!» И вы знаете, я не преувеличиваю. Некоторые разговоры проходят именно так: «Вы гений!»

О.Журавлева― Больше тех, кто притворяется дурачком или действительно не очень умный.

В.Соловей― Если вы притворяетесь, то эта маска к вам прилипает. А плюс еще есть такое понятие стокгольмского синдрома. Вы себя уже намеренно огрубляете и одурачиваете сами, понимаете?

О.Журавлева― Бойтесь быть одураченными — это важно. Политолог Валерий Соловей. Меня зовут Ольга Журавлева. Всем спасибо, всего доброго!