"Цветущая сложность" Русского Православия

Во Христе, конечно же, "нет ни эллина, ни иудея", но это, ограждая нас от этнической гордыни, не отменяет ценности каждого созданного Богом народа

Новость о том, что в Элисте состоялась презентация перевода на калмыцкий язык Жития преподобного Серафима Саровского, несмотря на её колоритность, для человека православного — совсем не сенсационна. Так, только за последние годы в Русской Церкви появились библейские и богослужебные тексты на тувинском и якутском, алтайском и адыгейском, ногайском и даже весьма далёком от России тайском языках. И потому нет ничего удивительного в том, что у тех же православных калмыков (а не секрет, что волжский Ставрополь, сегодняшний Тольятти, был основан 280 лет назад именно как "столица крещёных калмыков") наконец появилась возможность прочесть житие одного из самых почитаемых православных подвижников на родном языке.

Не стоит забывать: Церковь Христова всегда руководствовалась важнейшим евангельским принципом, дарованным святым апостолам Самим Спасителем накануне Его Вознесения:

Идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа, уча их исполнять всё, что Я заповедал вам (Мф. 28:19-20)

https://tsargrad.tv/articles/osobaja-missija-russkogo-naroda...

Для Русского Православия этот принцип всегда был и остаётся основополагающим, подтверждающим его имперский характер в изначальном, кристально чистом понимании этого слова. Так, колыбель Русского Православия, Ромейское царство — Византийская империя, как и предшествующая ей Империя Римская, — никогда не была этническим государством тех же греков. Впитав и эллинистические, и ветхозаветно-иудейские традиции, она не растворила их в космополитическом "плавильном котле", но преломила через призму Священного Писания Нового Завета, в том числе через знаменитые слова первоверховного апостола Павла:

Несть иудей, ни эллин: несть раб ни свободь; несть мужеский пол, ни женский; вси бо вы едино есте о Христе (Гал. 3, 27)

Наверное, нет никакой необходимости доказывать, что в мире дольнем, в нашей земной жизни существуют и мужской, и женский пол. Но в то же время любые наши различия умаляются, становятся ничем "во Христе", вера в Которого для любого настоящего христианина — выше всего на свете.

И в Русской Православной Церкви как прямой наследнице Церкви Цареградской (не нынешнего Константинопольского, а по сути "Стамбульского" Патриархата, но той самой Церкви, что в византийские годы Светом Христовым просветила десятки народов мира, в том числе и наших предков-славян) это всегда прекрасно понимали. В отличие от тех же псевдоправославных националистических сект, которые сегодня активно действуют в землях Юго-Западной Руси, именуемых "Украиной".

Конечно, Христос пришёл в наш мир, был распят и воскрес не ради исключительно "эллинов", "иудеев" или же рекомых "украинцев". Более того, возможность говорить на разных языках, дарованная Господом Его ученикам в день Пятидесятницы, изначально была проникнута глубочайшей любовью к людям разных традиций. А потому неслучайно тот же первоверховный апостол Павел писал о своем умении быть "с эллинами как эллин, с иудеями — как иудей" (1 Кор. 9:20).

И здесь вспоминается очень яркое и образное понятие, выведенное во второй половине XIX века русским православным мыслителем-консерватором Константином Леонтьевым (в конце жизни принявшим в Оптиной пустыни тайный монашеский постриг с именем Климент, а упокоившийся близ Троице-Сергиевой Лавры). Леонтьев назвал его "цветущей сложностью", подразумевая многообразие в единстве, столь характерное для высшей точки развития любых общественных организмов. "Цветущей сложностью" отличалась Византия времён своего расцвета, и, словно по наследству, её переняло и молодое централизованное Русское государство. Главным в самом центре, в основании обеих империй было Святое Православие.

Так, именно Православие веками сохраняло пестроту традиций народов мира, с одной стороны, препятствуя их размыванию, а с другой — ограждая людей от страшного греха — этнической гордыни. Именно Православная Церковь всегда учила, в первую очередь, любить Небесное Отечество, но вместе с тем благословляла защищать Отечество Земное. И, наконец, именно в православных государствах-цивилизациях, до тех пор пока они сохраняли свои основы, никогда не было серьёзных межэтнических конфликтов.

Однажды тот же Константин Леонтьев высказал, на первый взгляд, парадоксальную, но вместе с тем крайне важную для понимания имперского смысла Русского Православия мысль:

Если бы в Тибете или в Бутане господствовало среди каких-нибудь монголов древнее Православие, если бы далай-лама был православный Патриарх самой чистой монгольской крови, то такие монголы и такой далай-лама должны бы быть нам неизмеримо дороже всей массы славянского эгалитарно-либерального многолюдства...

Под последним мыслитель имел в виду зародившиеся ещё в XIX веке западнические устремления малых славянских народов — тех самых, что в последние десятилетия позабыли свои христианские корни и близость к России, стройными рядами устремившись в НАТО.

И как здесь не порадоваться русскому православному калмыку, читающему "Житие Серафима Саровского"?