О "Красной палатке", 1969 год

Фильм «Красная палатка» представлял собой прекрасно реализованный грандиозный проект. Картина была снята по замечательно сделанному сценарию на фоне потрясающих ландшафтов и удивляла приверженностью своих создателей праде жизни. Эту картину отличало блистательное созвездие английских, итальянских и русских актеров. Съемки продолжались шестьдесят недель в разных местах от Рима до Земли Франца Иосифа, невзирая на затрачиваемые средства. И действительно, 10 миллионов долларов были легко потрачены режиссером и продюсером, отличавшимися любовью к правдивости и точности всех деталей. О «Красной палатке» говорили как об эпическом фильме, который, несомненно, войдет в классику киноискусства.

Шону Коннери досталась роль легендарного полярника, норвежского ученого, Амундсена, полетевшего к Северному полюсу спасать итальянцев и погибшего где-то в бескрайних ледяных пустынях. Герой Коннери был сильным, мужественным, упрямым человеком, не привыкшим отступать перед смертельной опасностью. Мощное личностное обаяние, грустная ироничность Шона Коннери попали здесь, что называется, в точку. Известно, что отношение между Нобиле и Амундсеном были достаточно сложными. За два года до полета дирижабля «Италия» Амундсен возглавил полет на дирижабле «Норвегия» - первый полет через Северный полюс. Конструктором «Норвегии» и ее капитаном был итальянский офицер инженер Нобиле. После успеха полета Нобиле попытался оспорить, что действительным руководителем его был Амундсен. Разразился скандал. Отношения между Нобиле и Амундсеном были испорчены. В последующие годы норвежский ученый уже не участвовал в новых походах, жил скромно, как отшельник, мечтая остаток жизни посвятить науке. И по этому особенно благороден поступок Амунсена, решившего отбросить личные мотивы и смело пустившегося в опасное предприятие. Амундсен и французский летчик Гильбо 18 июня 1928 года улетели на поиски Нобиле на гидроплане «Латам-47» из Тромсе на Шпицберген. Через два часа радио-связь с ними оборвалась, и никто больше не видел великого полярного исследователя. Позже были найдены поплавок и остатки самолета - это дало основание предполагать, что гибель настигла Амундсена в Баренцевом море. В фильме некоторые из этих известных фактов остались за кадром, иные - дополняются фантазией авторов.

Идея создания фильма «Красная палатка» возникла в середине 60-х годов. На кинофестивале в Германии продюсер одной немецкой фирмы сделал Калатозову предложение поставить фильм о трагедии полярной экспедиции Нобиле. Идея Калатозова заинтересовала. С согласия фирмы сценарий «Спасение экспедиции Нобиле» написал, причем довольно быстро, известный советский писатель Юрий Маркович Нагибин. Сценарий, правда, германским партнерам не понравился. Может, они ожидали, что Нагибин замесит крутой триллер на фоне белых медведей и черных ледоколов, а писатель углубился в исследование природы человеческого духа. Короче говоря, немецкие продюсеры от сотрудничества отказались. В итоге, подготовительные работы затянулись на целых два с половиной года. Столь долго решалась проблема партнеров, сценария и географии экспедиции.

Весной 1967 года в Риме была устроена ретроспектива фильмов Калатозова. Наибольший успех выпал, конечно, на долю картины «Летят журавли». В кинотеатре собрался кинематографический бомонд итальянской столицы. Продюсера Франко Кристальди привело любопытство: хотелось самому оценить единственный из русских фильмов, удостоенный Пальмовой ветви престижного Каннского кинофестиваля.
После просмотра Кристальди и Калатозова представили друг другу. Калатозов, узнав, что перед ним крупный продюсер, тут же повел «подкоп», и Кристальди, все еще под впечатлением от увиденного, сразу же согласился участвовать в проекте «Нобиле». Правда, поставив условие: в сценарии среди главных ролей, должна быть одна женская.
- Но в дирижабле женщин не было, - напомнил режиссер.
- Пусть ждет на берегу! - мгновенно отозвался продюсер.

Получив черновой вариант сценария, Кристальди первый раз в жизни прилетел в Москву. Теперь вместо нудного названия «Спасение экспедиции Нобиле» появилось новое - «Красная палатка», что особенно покорило идеологов в отделе ЦК КПСС. Нагибину и в голову не приходило связать слово «красная» с красным флагом - он имел в виду символический образ: видное из далека кроваво-красное пятно на белом снегу.
Один из пунктов договора между Кристальди и советскими кинематографистами ставил невиданное для советской стороны условие: на главные роли актеров будет приглашать не режиссер, а итальянский продюсер. Впрочем, он обещал собрать знаменитостей мирового экрана.

Очень кстати на «Мосфильм» пришло письмо из княжества Монако от господина Вильери, бывшего первым помошником Нобиле. Вильери писал о готовности приехать в СССР и обещал поделиться малоизвестными подробностями. Его, конечно, немедлено приняли, внимательно выслушали, и все им рассказанное легло в основу эпизода спасения людей советским ледоколом «Красин».

Именно Вильери первым заметил приближающийся корабль и помчался ему на встречу, крича и размахивая руками. «Красин» ответил на приветствия мощным басом гудка, но Вильери торопился вовсе не с приветом, а с предупреждением: «Не подходите!». Сообразив, наконец, что требует этот странный тип, на судне решили, что «зимовщики» совершенно одичали и даже свихнулись. Вильери же справедливо опасался, что ледокол, оправдывая свое название, расколет их небольшую льдину.

Поразительно, но на съемках этого эпизода случится именно то, чего так боялся тогда Вильери, - корабль раздолбит-таки льдину с актерами!

Трагедия экспедиции была в свое время подробно исследована. Поэтому авторы должны были быть черезвычайно аккуратны, дабы не превратить историю Нобиле в «фантазию на тему Нобиле». Следовало помнить и то, что сам без малого девяностолетний генерал Нобиле и некоторые другие очевидцы были живы, на память не жаловались и с особым нетерпением ждали появления картины, поскольку о планах кинематографистов уже знали из прессы.

Сценаристы сами пытались ответить на поставленные еще сорок лет назад вопросы: «Имел ли генерал Нобиле право на полет? Все ли было сделано, чтобы предотвратить гибель людей? Почему генерал покинул льдину первым? Был ли случай каннибализма, на что глухо намекали газеты?». Однако ни Нагибин, ни Калатозов не решились использовать сенсационные, но спорные материалы журналистских расследований. Боязнь обратиться к некоторым не разгаданным тайнам сыграла против фильма, но это, как всегда, стало ясно только по итогам проката.

Сценарий не сразу удовлетворил продюсера. Он считал, что «русских» сцен неоправдано много, а русских актеров никто в мире не знает. Кристальди сказал, что он платит западным актерам огромные гонорары, и потому надо использовать этих актеров «до последнего доллара». После написания пятого варианта сценария Нагибин заявил «Баста!», и ушел из проекта. Доработать сценарий пригласили Эннио де Кончини, лауреата высшей кинематографической премии: в 1962 году Э.де Кончини, А.Джаннети и П.Джерми за сценарий «Развод по-итальянски» удостоились «Оскара». Де Кончини знал почему Кристальди так настаивает на том, чтобы этот «мужской» фильм был расцвечен яркой ролью медсестры Валерии, и что эта женская роль крайне важна. Дело в том, что Кристальди собирался отдать эту роль своей невесте, актрисе Клаудие Кардинале.

Правда и после доработки де Кончини, сценарий оказался не завершенным. Видимо, весь свой талант драматург «спалил» на роль медсестры, а образ генерала Нобиле получился, мягко говоря, странным. Сделать героя отрицательным у драматурга не поднялась рука - как-никак соотечественник и генерал, а положительным - не позволила совесть. Всему миру известно, что геройский генерал покинул льдину первым, тогда как по всем не писаным законам капитан покидает корабль последним, а то и не покидает его вовсе.

В конце концов был приглашен английский писатель Роберт Болт, дважды увенчаный «Оскаром» - за сценарии фильмов «Доктор Живаго» и «Человек на все времена». Он добавил всего две фразы в сценарий, и эти придуманные Болтом фразы оказались такими, что сценарий был безоговорочно принят. В эпизоде встречи оставшихся в живых с погибшими генерал приводил нескольо серьезных аргументов в пользу своего поспешного отлета, и самым важным был: «Только с Большой земли и только я мог ускорить спасение оставшихся - моих измученных больных товарищей».
Болт придумал два новых предложения в диалоге между Амундсеном и Нобиле.

- О чем ты думал тогда, в час отлета? - спрашивал Амундсен.
- О тысяче вещей...- отвечал Нобиле.
- Ты думал о тех, кто остался на льдине?
- Да.
- О Мальмгейне, Дзаппи и Вильери?
- Да.
- О дочери?
- Да.
- О горячей ванне?
- Да...Боже мой! Боже мой - я думал и огорячей ванне.

Последней фразой Роберт Болт начисто стирал весь героический пафос генерала.
Зато с того дня, когда «горячая ванна» вошла в сценарий, продюсеру и режиссеру стало ясно, что отныне контакты съемочной группы с генералом Нобиле не только не желательны, но даже опасны. А вдруг он затребует сценарий или изъявит желание посмотреть отснятый материал? Так дело и до суда может дойти.

Калатозов и Нобиле, как и планировал продюсер, встретились только на премьере. Отвечая на вопросы журналистов, генерал сказал, что фильм ему понравился и добавил уклончиво: «Но создатели картины кое-что приврали». Через неделю в интервью одной итальянской газете он признался, что его очень обидели слова про «горячую ванну», которых он, конечно, не говорил. После кончины генерала его родственники заявят, что обиду на авторов фильма Нобиле сохранил до конца своих дней.

Съемки фильма «Красная палатка» начались с эпизодов с участием Клаудии Кардинале. На открытом всем ветрам пространстве Клязьминского водохранилища снимался эпизод, в котором Кардинале бежала по снегу за набирающим высоту дирижаблем. Морозы стояли трескучие - иногда до минус 30 градусов. Для съемок картины специально была сделана действующая модель дирижабля. «Оригинал» имел сто метров в длину, но для съемок было достаточно и 20-и. Завершив экспедицию в Подмосковье, съемочная группа отправилась под Ленинград, в писательский поселок Репино, где на берегу Финского залива художник Д.Виницкий создал арктический пейзаж.

Пришла ранняя весна, лед начал стремительно таять. Съемочная группа щеголяла в резиновых сапогах, а актерам приходилось ходить в игровой обуви, которая тутже промокала. Пытались надевать под нее полиэтиленовые пакеты, но они скоро рвались и от воды не спасали. Досталось всем, и особенно Питеру Финчу, игравшему Нобиле. Ему приходилось часами лежать на льду под пронизывающим ветром. Как рассказывал Борис Криштул, работавший на съемках фильма «Красная палатка»: «Жаль, что не был сделан фильм о том, как снималась «Красная палатка». В нем все увидели бы, как тяжело куется слава, и какой суровой бывает проза кинематографа. Никакая система Станиславского не смогла бы так приблизить наших актеров к их героям, как те реальные условия, в которых находилась съемочная группа. Изматывающая работа - в воде, на холодном ветру, без выходных - стала в нашей разноязычной группе нормой. Даже присущая любому коллективу субординация почти нивелировалась, сам собой угас чрезмерный пиетет по отношению к иностранным артистам. Чего греха таить, мы раньше по-доброму, но все же с иронией относились к ним, изнеженным в лучах славы. Теперь же отношение изменилось, мы увидели, каким тяжелым трудом отшлифован звездный блеск этой славы».

Иностранных актеров в настоящую арктическую экспедицию не взяли. Арктика для иностранцев была закрытой зоной. А вдруг они измерят толщину льда в районе Земли Франца Иосифа или науськают наших белых медведей, и те эмигрируют в Канаду? И все же Калатозову удалось добиться исключения даже из этого запрета. Итальянскому актеру Луиджи Ваннукки разрешили падать от «истощения и усталости» на настоящий арктический лед (одному ему и только за то, что он, вроде, был итальянским коммунистом).

В Арктику советская съемочная группа шла увеличенным составом. К ней прибавились: консультанты, гляциолог (специалист по изучению ледников), стрелок для защиты от медведей, экипаж вертолета, монтажники дирижабля и зубной врач. А вместо «невъездных» иностранных артистов подобрали пятерку очень похожих по внешности каскадеров-альпинистов.

Конечный пункт следования киноэкспедиции был остров Хейса. Здесь две недели снимали эпизоды, в которых летчик Чухновский (Никита Михалков) с самолета заметил на льдине умирающих итальянцев, попытался сесть, но потерпел аварию. Последней съемкой на острове Хейса были кадры пролета дирижабля. Никто не мог представить, что она будет такой изматывающей. К дирижаблю привязали белые, под цвет снега, канаты, и человек тридцать, взявшись за их концы, побежали вдоль берега. Оказалось, чтобы заставить дирижабль медленно лететь, людям необходимо было бежать изо всех сил. А по дороге домой снимали эпизоды спасения итальянцев ледоколом «Красин». Но настоящий герой-ледокол, который в 1928 году спас часть экспедиции, давно пошел на лом. Эту «роль» поручили очень похожему на «Красин» ледоколу «Сибиряков».

Когда была закончена экспедиция в Арктику, Кристальди вдруг заговорил о... новой экспедиции! И это когда все съемки давно позади! Уж не свихнулся ли Кристальди?
Но когда разобрались, что он хочет, еще раз убедились, насколько Кристальди великий продюсер. Именно он, а не режиссер, задумал снять настоящий «отел» ледника (так называют гляциологи рождение айсбергов). Даже в документальном кино такие кадры редкость, а в художественном их, наверное, вообще никто не снимал. Эпизод длился несколько секунд. Продюсер хотел за эти секунды показать зрителю мощь, величие и красоту Арктики и еще более поднять пафос картины. «Отел» ледника снимали в Норвегии.

Эпизоды с Шоном Коннери снимались в Москве весной 1969 года. Руаль Амундсен появляется на экране в тот момент, когда к нему приходит медицинская сестра Валерия (вымышленный персонаж) - подруга одного из участников экспедиции Нобиле, чтобы уговорить Амундсена принять участие в спасении погибающих. После этой сцены, в которой он как бы отказывает Валерии, а внутренне принимает решение отправиться на поиски, Амундсен - Коннери фигурирует еще в двух-трех кадрах - при подготовке к полету, затем сразу же после катастрофы с собственным самолетом и, наконец, в вымышленных сценах сна Нобиле, вспоминающего и оценивающего свои и чужие поступки во время спасения его экспедиции.

Шон Коннери снимался в России в течении всего трех недель. Несмотря на то, что его роль была небольшой, он получил прекрасные отзывы критиков, оценивших его выше Питера Финча, Харди Крюгера и Клаудии Кардинале, снимавшихся вместе с ним. Конечно, продюсеры, пригласив Шона Коннери в фильм, преследовали своей целью использовать его громкое имя, но и имя Коннери, и огромный бюджет, и великие надежды - все оказалось напрасным. Советская версия картины «Красная палатка» монтировалась Калатозовым, а Кристальди оставил за собой право монтажа для международного проката и пригласил режиссера-монтажера из Англии. Версия Кристальди была намного короче Калатозовской. В русской версии фильма звучит музыка Александра Зацепина. Кристальди хотел чтобы музыку к фильму писал Шостакович и от музыки Зацепина отказался. Произошел редчайший случай в практики кино. «Красная палатка» вышла на экраны не только в двух монтажных версиях, но и в двух музыкальных вариантах (версия Кристальди с музыкой Морриконе и Калатозова с музыкой Зацепина).

«Красная палатка» - совместное производство русских и итальянских продюсеров - в 1969 году была показана в обеих странах. Итальянская премьера фильма состоялась в рождественский вечер 24 декабря 1969 года в Риме. Кристальди не поскупился на рекламу. По городу бегали микроавтобусы, разукрашенные плакатами с кадрами из фильма. Шла бойкая торговля сувенирами - ручками, пластинками, открытками с портретами актеров и кадрами отела ледника. А над одной из площадей Рима завис дирижабль «Италия», неся огромный транспарант с анонсом картины. Позже дирижабль перевезли в США и запустили в небо над Нью-Йорком. День в день, но только через четыре месяца, состоялась премьера в Советском Союзе. В московском небе дирижабль не зависал. На премьере в Доме кино собрался цвет нашего кинематографа, в гости прилетела Клаудиа Кардинале.

Студия «Парамаунт», международный дистрибьютор, предпочла положить фильм на полку почти на два года. В Америке «Красная палатка» вышла на экраны лишь осенью 1971 года, а в Великобритании - в июне 1972. Мнения критиков разделились. Так «Нью-Йорк Таймс» писала, что режиссер Михаил Калатозов проявил «замечательные» способности, превратив такую потрясающую историю в столь скучное зрелище. Другие были более снисходительны, замечая, что великолепный видеоряд фильма сравним по своему воздействию лишь с тем, что они видели в «Докторе Живаго». Однако для Шона Коннери, конечно, это была неудача, вставшая рядом с «Молли Магуайрсом», предыдущим фильмом Коннери, в череде самых больших финансовых провалов в истории кино.

Эта картина стала для Коннери еще одним примером того, как интересный сюжет и почти бездонный бюджет не обязательно обуславливают большой успех. «Красная палатка» была не актуальна, не современна, она по своей тематике совершенно не соответствовала тому периоду в истории человечества, когда в жизни людей появились наркотики, когда американское общество было взбудораженно из-за войны во Вьетнаме, когда полным ходом шли бунты против властей. Наступило совсем другое время, породившее свои киножанры.