Мы все — Наташи Ростовы и Пьеры Безуховы: чему великая трилогия способна научить современных детей

Почему роман «Война и мир» должен быть настольной книгой любого подростка и какие «умные» словечки способны вывести из себя филолога - в интервью «Краснодарских известий».

Сообщение Мы все — Наташи Ростовы и Пьеры Безуховы: чему великая трилогия способна научить современных детей появились сначала на Краснодарские известия.

«Краснодарские известия» продолжают беседу с кандидатом филологических наук, доцентом кафедры современного русского языка филфака КубГУ Людмилой Костиной. В первой части материала мы рассказали об особенностях переписки в мессенджерах и появлении нового знака препинания. А сегодня порассуждаем, способен ли язык интернета вытеснить литературный, а также выясним, какие модные слова мы, по мнению эксперта, употребляем неверно.

Что общего у бала и сельской дискотеки?

— Людмила Юрьевна, у вас учатся студенты из так называемого поколения с клиповым восприятием. Они могут осилить «Войну и мир»? Вообще, так ли уж нужно читать это произведение целиком? Сейчас многие подростки бунтуют против объема трилогии.

— Отвечу на примере своих детей. У меня уже взрослые сын и дочь. Они прочитали это произведение. Не потому, что сами захотели, а потому, что нужно по программе. И так уж получилось, что у них мать — филолог, поэтому выбора не было. Сыну понравилось произведение. Мы обсуждали героев, сопоставляли себя с ними. Он даже признался, что чем-то похож на… Анатоля Курагина. Я делилась своими эмоциями.

— Читая книгу в школе, представляла себя Наташей Ростовой на балу. На сельской дискотеке меня тоже никто не приглашал, а ведь так этого хотелось, и, как Наташа, думала: «Ну неужели так никто меня и не пригласит, неужели никто не видит, как я хочу танцевать…» И какая разница, что я — обыкновенная станичная девочка, а Наташа Ростова — графиня. Эмоции юной девушки не зависят от социального статуса или особенностей эпохи. И сыну говорила: ты приглашай девчонок, они ждут этого.

Дочери труднее далось произведение, но тем не менее она все равно его прочитала. Посмотрели потом кино, чтобы пришло понимание, что люди во все времена испытывают одинаковые эмоции, попадают в одни и те же ситуации.  

«Война и мир» — это великий роман, это Лев Николаевич, это наша история, это миропонимание и судьба русского человека. И чтобы быть по-настоящему русским, нужно понимать, кто такие Андрей Болконский, Наташа Ростова, Пьер Безухов, княжна Марья, как они жили, чем они жили, о чем думали, мечтали, в чем ошибались…

— Я считаю, что каждому школьнику с любым восприятием надо читать роман. Это некая планка. Сложно? Большой объем? Ну, ничего. Как говорят, если поставили большую цель и не достигли ее, то все равно получили больше, чем у вас есть и могло быть. Если играете с сильным соперником, то сами становитесь сильнее.

Рудик был не прав

— Стало модным писать и вывешивать художественные произведения в аккаунтах. Или делать посты с продолжением.  Чего там только не прочитаешь. Может так случится, что язык интернета вытеснит литературный язык?

— Помните, как Рудик из фильма «Москва слезам не верит» говорил о том, что телевидение со временем вытеснит все:  «Ничего не будет. Ни кино, ни театра, ни книг, ни газет…». Но мы же с вами видим, что все осталось. И кодифицированный русский язык обязательно останется. А язык интернета просто займет свою нишу, уже занимает.  

— В русский язык постоянно просачиваются аббревиатуры, их можно назвать частью языка? Когда-то было модным использовать «ттт» («тьфу‑тьфу‑тьфу»). Потом на когда-то мегапопулярном форуме Кубань.ру через одного писали слово «имхо» (imho — in my humble opinion) — «по моему скромному мнению». Сейчас молодежь часто использует ОМГ как Oh my God (О мой бог, боже мой).

— Конечно, аббревиатуры — это часть лексической системы языка. Но ситуация с ними особенная и не однозначная. Вот, например, распространенная аббревиатура РПЦ.  Известно, что сама Русская православная церковь выступила против ее использования, потому что в  аббревиации есть некое формализованное упрощение, убивающее смыслы полного наименования.

— Особенно безобразна аббревиатура, которая, к сожалению, стала часто использоваться, – ВОВ, Великая Отечественная война.  Она переводит событие в ранг рядового, транслирует поверхностное отношение к нему.

Много случаев, когда аббревиатуры превращались в полноценное слово. У нас не все школьники знают, что вуз — это высшее учебное заведение. И слово бомж — без определенного места жительства — уже воспринимается как полноценное существительное. А кто сейчас сможет расшифровать слова из произведений о Великой Отечественной: дот, дзот? 

«Словно на роды пригласили коллег»

— Что вас как филолога раздражает больше всего? В письмах, сообщениях, в живом общении?

— Знаете, мне неловко признаться, что меня что-то раздражает, потому что как филолога меня ничего не должно раздражать. Я должна относиться ко всему как к факту, пытаться его анализировать, находить причины, почему употребляется то или иное слово, та или иная конструкция. Но я не могу освободиться от личных пристрастий, к тому же я живой человек, эмоциональный, поэтому меня, к сожалению, многое раздражает. Больше всего —  использование в разговорной речи, в дружеской беседе «умных» слов.

— Сегодня каждый сам себе психолог, стало модным читать психологические блоги.  Помню, как первый раз услышала выражение «когнитивный диссонанс». Оно прозвучало в учительской, в очень непринужденном разговоре и, сказанное абсолютно серьезно, без всякой иронии, резануло слух.

Еще, помню, как-то мы с мужем о чем-то поспорили в компании. И моя подруга, выступив в нашем споре судьей, сказала, что он конформист, а я — нонконформист. В русском языке слово конформист давно живет и обозначает человека беспринципного, приспособленца, плывущего по течению и при этом действующего так, как ему выгодно в определенной ситуации. Конечно, моя подруга имела в виду психологические термины. Ну, какие-то чужие эти слова в дружеской болтовне, искусственные, меня они зацепили.

Приведу еще один случай. Как-то я сопровождала детей в Уфу, на финал Всероссийской олимпиады школьников по русскому языку. Мы прилетели туда рано утром, сели в автобус, вот уже едем где-то за городом, за окном проплывает лесок, светает, школьники сидят тихонечко, кто-то дремлет. И тут одна девочка говорит соседке: «Ой, посмотри, а локация прям как у нас в Орловской области!» И до того меня это слово тогда задело! Оно ну никак не вязалось с лирикой раннего утра и ощущением чего-то очень родного и дорогого сердцу. 

Уместное использование слова «локация» можно встретить в профессиональной среде, например, у фотографов. Все знают, что они всегда в поиске удачной локации для съемки. 

Очень мне не нравится слово «партнер» в его новом значении, когда так называют своего молодого человека, жениха, мужа. Пришедшее из деловой сферы, оно лишает контекст какой-то близости, привносит семантику временности, выгоды. Я не представляю, как может девочка в 16 лет мечтать не о любимом человеке, а о партнере? Это ужасно, пошло! А еще говорят «партнерские роды». Такой интимный процесс, а ощущение, словно в событии пригласили поучаствовать коллег.  

— А кофе среднего рода прощаете собеседнику?

— Конечно. Я сама дома могу сказать, что кофе ароматное и вкусное. Использую как слово среднего рода, поскольку это системно. Более того, в словарях уже зафиксировано, что в непринужденной речи такое произношение допустимо.

Материал подготовила Елена Дубова

Сообщение Мы все — Наташи Ростовы и Пьеры Безуховы: чему великая трилогия способна научить современных детей появились сначала на Краснодарские известия.