Лас-Вегас на Дону. Шоумен Дмитрий Дибров: Эпидемия заставила людей понять, что лучший отдых — в России
Фото: Виктор Серпионов
Дмитрий Дибров пришел к нам в редакцию «Российской газеты» всей семьей: с женой Полиной и сыновьями-школьниками — Сашей, Федей и Ильей. Пришел прямо с плота, на котором они провели отпуск, сплавляясь по Дону.
Текст: Владимир Ладный
Когда-то мы вместе с ним оканчивали Ростовский университет, но теперь звездная, рублевско-останкинская жизнь знаменитого ведущего, казалось бы, забросила его бесконечно далеко. И все равно несколько раз в год Дмитрий обязательно прилетает с семьей на свою малую Родину.
Как скрипач Моня «Битлз» победил
Дмитрий, вы можете позволить себе отдых в любом, самом фешенебельном месте планеты, почему же Дон?
Дмитрий Дибров: Двенадцать лет назад я ухаживал за Полечкой, и притащил сюда в Ростов друзей — Юру Николаева, он тогда вел утреннюю почту, Женю Болдина — бывшего мужа Аллы Пугачевой. Коля Василенко, неустанный креативщик, привел оркестр военного округа — они играли босса-нову. И тут Юра Николаев говорит: так ведь тут у тебя Бразилия! А когда мы с Саней Любимовым из «Взгляда» посетили левый берег Дона — он говорит — так тут у тебя Лас-Вегас!
Дон оккупирован — я вынужден это признать как казачий полковник. Лет пять назад мы с детьми подумали, что есть смысл установить на углу Соколова и Пушкинской, рядом с прекрасным битловским подвалом Женьки Маевского, памятник «Битлз», так, чтобы он был бы не просто бронзой, а чтобы он работал, был трибуной для креативной части интеллигенции, чтобы поэты читали под ним свои стихи, музыканты играли. Кинули клич, ростовчане откликнулись, в РИСИ даже объявили конкурс, студенты сделали классные макеты. Саня Розенбаум имел тут концерты, и он ходил со мной в РИСИ, вместе отбирали макеты. Это необходимо делать, чтобы такие города как Ростов не были провинцией.
В результате нашелся умник, написал: нельзя ставить памятник битлам, которые развалили СССР! Собрал кучу подписей, и руководство города отказало.
В итоге вместо битлов согласовали памятник ростовскому скрипачу Моне. Ну хоть так.
Дмитрий, при вашем бешеном графике работы как вообще выкроить время на отдых?
Дмитрий Дибров: Отдыхом лично я называю перемену работы. Более того — я должен сказать, что лучший отдых на свете — в Останкино. В студии, где снимается программа «Кто хочет стать миллионером».
Но для вас-то это работа?
Дмитрий Дибров: Это работа? Да я должен за нее платить! Правда, так я думаю часа в три дня; а когда уже три ночи, а у меня еще гости в гримерной… Но недаром же Конфуций рекомендовал: найди себе работу по душе, и не будешь работать ни дня в жизни.
Фото: Виктор Серпионов
Некоторые полагают, что отдых — это когда ничего не делаешь. Глупости. А я ведь теперь еще и писатель. Писатель работает даже глядя в окно.
На маленьком плоту
Дмитрий, но неужели на плоту лучше, чем на зарубежных курортах?
Дмитрий Дибров: Где? В Турции? Посмотрите на того, кто туда едет! Он делает вид, что едет с семьей — это неправда! Первым делом он обгорает, и это единственное время, что он провел с семьей. У него теперь есть официальное извинение, почему он нашел там таких же, как он, и они сутками пьют эту дрянь, которую они там называют водкой.
Я считаю, плот, который мы с Полечкой нашли на это лето — идеально, потому что здесь всего достаточно. Например, свободы.
Фото: Виктор Серпионов
Русский мужик, чтоб почувствовать свободу, первым делом надирается и поет в караоке «Ой да не вечер». Жанне Бичевской говорю: почему вы не сказали всем, что это ваша песня? — Потому что я не хочу подрезать песне крылья.
Но какие крылья в кабаке да в Турции? Когда ты на плоту — вот это твоя свобода в полной мере. Кайф, дети визжат, официальная возможность купаться сколько хочешь. Безопасность полнейшая: глубина маленькая, утонуть невозможно. Останавливаешься в любой момент: увидел интересное дерево, заводь — вышел, гуляешь. Там бы снимать любовные сцены — красота! И людей — никого.
Даже рыбаков нет?
Дмитрий Дибров: Ну там ведь не везде рыба. Говорят — убили электроудочками, такая китайская сволочная штука — опускаешь в воду два электрода и всплывает вокруг все живое.
Зато звери непуганые, косуля прямо перед нами переплывала Дон.
Фото: Виктор Серпионов
Но в путешествии хочется увидеть что-то новое, экзотическое?
Дмитрий Дибров: А кто из россиян, даже из ростовчан, бывал на среднем Дону? Люди не выезжают из городов. Кто видел, как на самом деле выглядит Дон-батюшка? Вся история России — там! Надо пойти на плоту, только никуда не спешить. И донской ветер сам все скажет.
Слово о полку Игореве — он ведь пошел донской воды из своего шлема испить. Россия прирастала Сибирью, но Ермак-то — с Дона. Емельян Пугачев — отсюда. А тот, кто его брал — Суворов — начинал комендантом ростовской крепости.
Небо фантастическое — когда развеялись все тучи — звезды падали. Мы не можем без Дона. Родина заряжает.
Когда говорят про плот, представляется несколько бревен, перевязанных лианами…
Дмитрий Дибров: Наш не такой. На нашем поместились шесть палаток. Большой стол и скамейки — сердце плота, именно тут происходят все разговоры. Мотор — чтоб объехать мели. Но в остальное время он не работает — работает только мозг собеседника, в полнейшей тишине.
Молодежь вскладчину заказывает такие плоты и танцует всю ночь, никто не помешает, никто не скажет сделать музыку потише, это ж пустыня.
Верхний Дон пробивает себе дорогу промеж гор. И бесконечный песчаный яр, обрыв, и у него такие красивые параллельные барельефы из песка…
Мы плыли от Вешек до Серафимовича. А можно пойти и от станицы Казанской, и от Воронежа.
Фото: Виктор Серпионов
А почему не по Волге?
Дмитрий Дибров: Волга судоходна. Это другое обаяние, когда мимо тебя гоняют баржи и танкеры. А верхний Дон тихий. Притоки — те быстрые: Хопер, злая река, течением наносит песок, река Медведица тоже — нас с детьми в них сносило течением.
В России плоты — это целое движение. Между «плотилиями» отношения, плотшеринг, компания может покататься по Дону, а оттуда по Волге.
Ваше путешествие началось в казачьей станице Вешенской, и посадил вас на плот внук Михаила Шолохова Александр?
Дмитрий Дибров: Да, он благословил нас в путь. По вечерам мы включали аудиокнигу — «Тихий Дон», роман его великого деда. И такое было ощущение, что все, что Михаил Александрович описывает — все как будто вырастает в голограмме. Теперь мы знаем, что это такое — хребтины меловые. А женский монастырь! А пещеры — там знаменитый камень, и легенда гласит, что у тех, кто его поцелует — родятся дети. Отчего не попробовать — туда даже пожить приезжают.
Детям показали все казачьи фокусы — мастер-классы самые разные, например, учили изготавливать старинными методами посуду из глины, дети выжигали, раскрашивали, пилили, подбивали гвоздями сапоги, Полина варила мыло…
Фото: Тагир Раджавов
А какой прекрасный музей в Еланской — сбалансированная композиция крестов и звезд. И ведь это честно: нет ни одной казачьей семьи, где революция и гражданская война не прошла бы баррикадой. И в моей семье так. В равной мере там висят плакаты и советские, и белоказачьи. И прекрасный памятник матери-казачке — вот уж кому и белые, и красные только слезы приносили.
А музей Шолохова в Вешках. История оживает. Фрак, который Шолохов просил ему сшить в счет Нобелевской премии. Лодочный мотор, который в 1964 году ему подарили поклонники из Америки…
Клуб рублевских жен
Фото: Виктор Серпионов
Дмитрий, как ваша жена стала организатором вояжей по российской глубинке?
Дмитрий Дибров: Она создала клуб для рублевских жен. Клуб Полины Дибровой. Когда у человека все в порядке с деньгами, у него начинается проблема: чем бы заняться? Полина организовала интереснейшие мастер-классы: астрология, тарология, сексология, нумерология, психология — женская, детская, семейная, декор, тематические вечеринки.
А как-то на день рождения Полины приехали мы на Дон из Москвы большой компанией — и было лучше, чем в столице. И Полина стала организовывать путешествия членам своего клуба.
Фото: Тагир Раджавов