«90% историй о самоубийствах больных до СМИ не доходят»
18 марта в Москве из-за отказа в госпитализации покончил собой 86-летний профессор-кардиолог. Проверку по этому факту по поручению министра здравоохранения должен заняться Росздравнадзор. «Открытая Россия» спросила эксперта, почему отказы в оказании медицинской помощи происходят в последнее время часто и несут ли медики ответственность за последствия этих отказов.
Дмитрий Айвазян, адвокат, представитель «Лиги защитников пациентов»:
- Надо сказать, что не только тяжелобольные, и не только в последнее время, довольно часто получают отказы и в оказании медицинской помощи, и в госпитализации. Дело в том, что в последние десять лет многие учреждения - государственные, муниципальные, частные - переходят на коммерческие рельсы. Подход таков, что медицина тоже своего рода коммерческий проект - в него вкладываются деньги. Учредитель есть не только в частных учреждениях, но и в муниципальных, и в государственных. И учредитель не позволит своему учреждению быть убыточным, нерентабельным. Таким образом, происходит противоречие между интересами учредителя и отдельных социальных групп - в первую очередь, социально незащищенных групп граждан, которым нужна качественная медицинская помощь в рамках ОМС и льготных программ. Но ОМС предполагает настолько узкий круг услуг и возможностей, что очевидно не охватывает всю нозологию и большинство тех процедур, которые необходимы пациенту даже по стандартному протоколу.
У нас на уровне законодательства уже заложена недостаточность медицинской помощи по ОМС. В ситуации, когда речь идет об онкологических больных или пациентах с хроническим заболеванием, которым требуется высокотехнологическая помощь, дорогостоящие препараты, операции или другие манипуляции, медицинские учреждения «оптимизируют» эту свою обязанность как только могут. Причем не только стационары: сюда относятся и скоропомощные организации, и поликлиники. И все это абсолютно законно и безнаказанно.
Взять, например, одно из положений Уголовного кодекса о неоказании помощи, приведшее к смерти больного. Это считается преступлением средней тяжести, за которое предусмотрена уголовная ответственность. Но такие дела изначально не имеют никакой перспективы, потому как у медиков достаточно много возможностей этой ответственности избежать. Это и неконтролируемое ведение медицинской документации, и абсолютное игнорирование жалоб и пожеланий пациента и так далее. Формально у пациента есть право иметь минимальную информацию, касающуюся его здоровья, но в большинстве случаев это право не соблюдается.
По поводу отказов в оказании медицинской помощи и связанных с ними суицидальных ситуаций, когда люди таким образом, если так можно выразиться, решают свои проблемы, то могу вас заверить, что 90% таких историй до СМИ не доходят. Если представить себе обычного среднестатистического онкологического больного, то это человек 40-60 лет, то есть, в общем-то, еще работоспособного возраста, который еще работает, либо работает время от времени. Он утром приходит в онкодиспансер, а там всегда огромная очередь до вечера. И даже если он эту очередь отстоит, а не плюнет и уйдет, то он вынужден общаться, чаще всего, с абсолютно равнодушными специалистами, которым он совершенно не нужен, а потом ему еще надо купить дорогостоящее лекарство, на которое у него нет денег. В итоге очень многие из них плюют на все и попросту уходят в запой. Так они пытаются глушить болевой синдром, уйти в свой иллюзорный мир. И это тоже своего рода «растянутое» самоубийство. Таких примеров масса, не только с онкологическими больными. У нас фактически отсутствует понятие социальной защищенности. Позиция нашего государства такова, что спасение утопающих является делом рук самих утопающих. Люди никому не нужны, из этого и исходят. Для того чтобы что-то поменялось, должны произойти серьезные системные изменения.
Та реформа, которую сейчас активно проводят и о которой так много говорят, на самом деле очень мало повлияла на ситуацию. Медики как работали, так и работают.
Единственное, что хоть как-то эта реформа затрагивает: централизуются медицинские учреждения. Допустим, было два-три диспансера, а остался один. Сократилось количество врачей, а пациенты-то никуда не исчезли. Соответственно, нагрузка на медиков увеличилась. Но все же дело не в реформе, а в том, что на высшем уровне, - и это, кстати, не скрывается, - финансирование здравоохранения считается неэффективным расходованием бюджетных средств. Это слова президента. И вот из этого и исходят - раз это неэффективно, значит, это не нужно.
Кроме того, система построена так, что конкретный медик не отвечает за нанесенный ущерб. Номинально ответственность вроде есть, а по факту - нет.
Изменения возможны только в том случае, если у нас реально начнут отбирать у медиков сертификаты и дипломы, лишать их практики. Причем делать это должны не суды, а медицинское сообщество.
Существует устоявшаяся международная практика, когда на врача, совершившего ошибку или допустившего халатность, накладываются серьезные санкции. Но для этого нужны независимые экспертизы, нужно наладить систему страхования работы медиков и так далее.
Как только такая система заработает, у медиков появится чувство персональной ответственности. Пока же этого нет, они чувствуют себя абсолютно безнаказанными и могут делать все, что угодно, в том числе и отказывать пациентам в медицинской помощи, совершенно не думая о последствиях.
«Открытая Россия»
Людмила Бурбучап: Не стоит экономить деньги на лекарствах
Несмотря на экономическое положение в стране, пациенты с редкими заболеваниями в Республике Тыва не должны быть ущемлены в обеспечении лекарственными препаратами. Такое мнение корреспонденту ONF.RU высказала сопредседатель регионального штаба Общероссийского народного фронта в Республике Тыва Людмила Бурбучап.
Она рассказала, что на сегодняшний день в Тыве за счёт республиканского бюджета лекарственные препараты получают более 32 тыс. человек, среди них и пациенты с орфанными (редкими) заболеваниями. По информации отдела лекарственного обеспечения Медицинского информационно-аналитического центра Тывы, минимальная потребность региона в лекарственном обеспечении больных в 2015 г. составляет 120 млн. руб., а поступило всего 27 млн. руб. Ежегодно из республиканского бюджета для пациентов, состоящих в территориальном списке, выделяется в 4,5 раза меньше денег, чем требуется. Между тем, есть пациенты, которые принимают препараты стоимостью в 200 тыс. руб. за упаковку. На обеспечение лекарствами орфанных, гематологических, онкологических пациентов ежегодно уходят десятки миллионов рублей.
«В региональном Министерстве здравоохранения отмечают рост числа пациентов из федерального регистра, которые отказываются от пакета социальных услуг в пользу денежной компенсации в размере чуть более 800 руб. Такие люди, нуждающиеся в дорогостоящих лекарствах, затем при необходимости обращаются в региональный Минздрав, где не имеют права отказать пациентам и включают «отказников» в территориальный реестр. Это влияет на дефицитный бюджет лекарственного обеспечения, вследствие чего ущемляется право людей с орфанными заболеваниями на получение препаратов», - отметила Бурбучап.
Она напомнила, что вопрос обеспечения лекарствами пациентов с редкими заболеваниями давно находится на контроле Народного фронта: «Президент РФ, лидер ОНФ Владимир Путин по итогам встречи с активистами Общероссийского народного фронта в апреле 2014 г. поручил правительству России решить проблему с оказанием помощи больным с орфанными заболеваниями через формирование механизмов софинансирования расходов регионов за счет федерального бюджета. В поправках к федеральному бюджету на 2015 г., внесенному в Госдуму, отмечается, что расходы на исполнение указов и поручений президента РФ сократят на 20%. Это связывают с экономической ситуацией в стране. В этом случае правительство должно предусмотреть другой сценарий решения проблем больных с редкими заболеваниями, считают члены рабочей группы «Социальная справедливость» ОНФ в Тыве».
Соучастники
Реформа медицины, об успехах которой нам регулярно рассказывают - это профанация. Эта реформа затеяна по единственной причине: государство не способно обеспечить граждан качественной и полной медицинской помощью, оно не в состоянии построить достаточно больниц, оснастить их современной техникой, нанять действительно обученных врачей, произвести или закупить необходимое количество лекарств.
Наоборот - государство урезает финансирование медицины и вместо лечения больных обрекает их на выживание. И это в самую первую очередь касается тех больных, кто нуждается в сложном, дорогостоящем лечении, для кого это в прямом смысле является вопросом жизни и смерти.
Накануне покончил с собой известный московский профессор. И этот случай, как вы прекрасно знаете, далеко не первый, когда такие известные люди уходят из жизни, не получая должной помощи, теряя веру и силы, чтобы бороться.
Но проблема в том, что если сейчас такие случаи мы еще исчисляем единицами, вскоре мы можем получить десятки самоубийств. А еще больше людей будут просто умирать. Не потому, что их даже теоретически нельзя спасти. А потому что родное государство даже не собирается этого делать. Потому что родному государству важнее целую неделю проводить учения от Калининграда до Камчатки, готовясь к войне неизвестно с кем.
Имейте в виду, что у нас уже нет бесплатной медицины. По крайней мере, с нового года ее нет точно. К большому сожалению, я знаю, о чем говорю.
Бесплатная медицина - это когда в онкологической больнице прямо при входе висит безразмерный прейскурант, а цена самых необходимых процедур и исследований практически уже превышает доходы больных, вынужденных отдавать последнее, чтобы выжить.
Формально эти больные имеют право лечиться за счет государства, а реально на это просто нет денег. Об этом не говорят по телевизору. По телевизору говорят только про Украину и великое счастье присоединения Крыма. Но совсем скоро о трагической ситуации с теми же онкобольными умалчивать будет уже невозможно.
И вот здесь на выручку придет Роскомнадзор. И мы уже не сможем говорить о том, что очередной профессор или генерал, а скорее всего самый обычный человек выбросился из окна, застрелился или выпил пачку снотворного, не в силах терпеть мучения. Теперь это будет считаться пропагандой суицида и способов его совершения.
Да, наверное, есть ситуации, когда мы должны быть деликатны и о чем-то не говорить публично. Но когда причиной смерти человека становится не каприз или несчастная любовь, а социальная проблема - об этом молчать невозможно. Скрывать это означает потворствовать.
Наверное, в Роскомнадзоре полагают, что скрывая информацию о самоубийствах онкобольных, они пропагандируют здоровый образ жизни. Но я считаю, что подобный запрет будет прямым соучастием в гибели людей.
Антон Орехъ