Сергей Светлаков: «Кнопки «вкл./выкл.» у меня нет»
— Когда предложили перейти на СТС и сделать новую версию «Слава Богу, ты пришел!», вы сразу ответили: «Слава Богу, вы позвали!»? Или долго думали, стоит ли соглашаться?
— Это не так выглядело. Мне предложили: приходи на СТС и делай, что хочется, а мы тебе создадим условия. В числе обсуждавшихся вещей было ведение какого-нибудь шоу. Понятно, что его надо как-то связать с юмором и импровизацией. Вячеслав Муругов сказал: «У нас выходила прекрасная программа «Слава Богу, ты пришел!». Вы можете на ее базе сделать что-то свое?» — «Можем». Нам, правда, очень нравился этот формат, когда в каждом выпуске приходят четыре гостя и попадают в заранее не известные ситуации. Но мы его осовременили.
Под конкретный скетч теперь можем пригласить известного артиста, если это его тема. Иначе подошли к выбору гостей — они у нас разноплановые. В одном выпуске будут и известные в интернете рэперы, например, L`One и Feduk, и популярные юмористы — Ургант, Галыгин, и тут же депутаты типа Милонова, спортсмены, такие как Татьяна Навка и Светлана Кузнецова, блогеры, которые тем, кто смотрит телевизор, не очень известны… И мы не станем загонять гостя в угол, как это часто случалось в шоу раньше, а будем ему помогать, будем делать из него героя.
Фильтр в голове
— Когда вы были гостем этого шоу и играли вернувшегося в отчий дом красноармейца, это вы, скорее, загоняли в угол актеров!
— На самом деле я был очень напряжен, просто понимал, что в той ситуации выгоднее атаковать.
— Ну и вдобавок у вас большой опыт импровизаций на сцене — не у всех он есть.
— Вот именно! К нам будут приходить люди типа Гарика Сукачева или Александра Розенбаума, которые никогда в жизни подобным не занимались. У нас будет полегче — без агрессии и нажима. Будем создавать ситуации, когда человек сможет расслабиться и пошутить, а не думать в панике: «Зачем вы это со мной делаете?!» Розенбаум умолял меня: «Сережа, отстань, я боюсь. Я же там ничего изобразить не смогу!» Я говорил: «Яковлевич, тебе будет комфортно. Еще и кайф поймаешь».
— Кто сильнее всего отбрыкивался?
— Пока не буду говорить, потому что этого человека еще не сняли. Вдруг он слетит? Это будет ужасно! У нас есть сеты, которые мы делаем под конкретного человека, — это, кстати, еще одно наше отличие. Мы пишем сценарий, городим декорацию под одного человека — например, зовем Бондарчука и строим сценарий на основе его фильма. Пока один человек соскочил, но, слава Богу, нашлась замена — человек, который тоже подходил. Как же мы понервничали! Впрочем, сейчас нервничание — наше обычное состояние. Записываем 12 программ, это значит, нужно 48 гостей. Известных, занятых и изначально не планировавших у нас импровизировать — и именно тех, кого мы хотим.
— Прикладываете руку к сценариям?
— Абсолютно все идет через меня и Сашу Незлобина. Обе наши задницы подвешены, и что с ними будет происходить, мы узнаем только после выхода нескольких программ.
— Обе ваши задницы пригласили одновременно? Или сначала пригласили вашу, а она сказала, что ей веселее работается вместе с незлобинской?
— Сразу пришел заказ на четыре батона в нашу булочную. Как на одну творческую единицу, потому что мы с Сашей вместе создали несколько фильмов — сами вдвоем написали сценарий, вдвоем продюсировали, а потом вдвоем создали студию «Свердловск». И первым детищем, которое произведет на свет эта студия, станет как раз «Слава Богу, ты пришел!» И у меня, и у Саши открыто по 20 чатов — параллельно занимаемся декорациями, кастингом, сценариями, конферансом, гостями… Кстати, получилось в духе современных мировых тенденций — у этого ребенка два папы.
С Игорем Верником и Александром Незлобиным. Фото: пресс-служба СТС
— Незлобин рассказывал мне в интервью, что вы подружились, когда он вам организовывал встречу Нового года на лыжной базе в его родном городе Полевском. И он тогда был простым пареньком из Полевского, а вы уже — крутейшим кавээнщиком из «Уральских пельменей». Чем вам тогда понравился этот простой парень?
— В его простоте уже тогда был виден потенциал. Он прикольно шутил, хорошо подмечал и, самое главное, мог оценить чужие вещи. У него стоял в голове фильтр на дурное и неталантливое, в нем зарождался продюсер, который может оценивать и подбирать людей.
Наш юмор ценили немногие
— Во многих профессиях считается, что с друзьями нельзя работать — они могут стать врагами…
— Я через это прошел, и есть много вещей, которые я бы исправил, если бы можно было перемотать пленку назад. Не могу сказать, что это серьезные предательства, но все-таки я в итоге не общаюсь с несколькими товарищами из ближнего круга (к счастью, не с друзьями, друзей я так не терял). Так что вроде и правильное наблюдение, но, с другой стороны, а кому ты можешь доверить что-то важное, кроме друзей? Ты же душу открываешь, заполняешь свое пространство партнером. Поэтому я все равно рискую. Мы с Незлобиным старательно разграничиваем зоны ответственности — делаем выводы из прежних ошибок. У нас могут быть расхождения, но ничего суперкритичного пока не было и, надеюсь, не будет.
— Гарик Мартиросян, когда позвал вас в Москву писать тексты для команд КВН, уже был вам другом?
— Он и сейчас друг! Но он тогда больше не как друг звал, а как менеджер, который видел перспективу в создании авторской группы и понимал, что я могу принести пользу. Он не говорил: «Мы с тобой одной крови, приезжай в Москву и что-нибудь замутим». Не брал ответственности. Говорил, что гарантировать ничего не может, но работа есть. Хотя первое время он меня как раз очень выручал, одалживал деньги, потому что работа отличалась нестабильностью и иногда за квартиру заплатить было нечем. То есть работа была почти круглосуточная, а оплата — нестабильная: нас поначалу многие кидали. Мы с Мартиросяном друг друга хорошо понимали и уважали как специалистов: мы же работали с одними и теми же командами КВН, вместе что-то придумывали. И когда Comedy Club создавали, меня тоже пригласили попробовать писать им. А на творческие отношения с годами наросли человеческие.
— С Ургантом вы быстрее сошлись?
— Я же с ним начал работать на проекте «Весна с Иваном Ургантом», мы с Сеней Слепаковым писали ему сценарии. Все, что мы предлагали, Ваня считал очень достойным, и мы друг к другу потянулись творчески. Хотя мы со Слепаковым были просто авторами, которые раньше играли в КВН, а Ваня уже был звездой, которой пытались сделать собственное шоу на Первом канале. Я мог ему сказать: «А поехали в «Камеди»!» Comedy Club тогда не показывали по телевизору, но было кафе «Манеръ», где проходили вечеринки. Сначала выступали несколько человек, которые являлись как бы обязательной программой, а после просто те, кто хотел. Мы с Ургантом вдвоем что-то писали и выступали там — разумеется, не один раз совершенно облажались…
Пародия на шоу «Вечерний Ургант». Фото: пресс-служба СТС
— Почему? Вы же монстры юмора!
— Это естественный процесс, такое с каждым может случиться. Наш альтернативный юмор ценили немногие. А нам было интересно вместе придумывать. Когда возник «Прожекторперисхилтон», мы уже стали дружить семьями, становиться крестными родителями детям друг друга…
Для меня огромное счастье — наши совместные поездки. Нет ничего кайфовее, чем сидеть в купе вчетвером с Ургантом, Мартиросяном и Сашей Цекало. Сейчас концерты «Прожектора» случаются два-три раза в год: в Москве, в Питере или в Риге. Мы едем ночь, и в нашем купе царит взаимопонимание на самом стопроцентном уровне из всех стопроцентных. Нет никакой цензуры, доля цинизма, которая в нас живет, тоже выплескивается наружу, и то, что мы там говорим и делаем… Ну, по большей части говорим, а то люди напридумывают еще всякое. Цинизм и острота зашкаливают, и неподготовленным людям не стоит такое слышать и знать, но нас самих просто разрывает от смеха, мы выползаем из купе на карачках!
— Знакомство с кем из ваших нынешних коллег было самым интересным?
— С Галустяном я познакомился, когда отдыхал в Сочи. Пошел на рынок, а он там гранаты выжимал. Наши глаза встретились, и я понял, что будет продолжение. Так и вышло. Я рад, что Миша больше не работает на рынке. Говорят, уже две недели как уволился, более серьезными делами занялся. Я даже слышал, что он где-то снимается, в какие-то программы его приглашают. Молодец парень!
Неудобные одежки
— Сергей, а вы какой творец? Вот Слепаков рассказывал, что он «мрачный творец» — придумывает песни и сценарии в напряжении, постоянно переживает, и если на площадке все веселятся, ему кажется, что это плохо отразится на результате. А Мартиросян, наоборот, легко сочиняет, потом берет гитару, играет песенку, еще что-то сочиняет, садится поиграть на пианино…
— Ой, про Гарика чистая правда. В шахту на вахту — не его тема, он быстро кидает идеи, а через полчаса ему срочно надо или гитару взять, или куда-то поехать, или в ванну лечь. Обязательно надо быстро переключиться, поменять картинку. А я упрямый творец: методично бью в одну мишень, пока не попаду. Если поставлена задача, буду над ней биться. Мы с тем же Сеней по 16 часов могли проводить в одной комнате, пока не выдадим действительно стоящую вещь. Внутренний цензор не выпускает на улицу, пока не докопаешься до стоящего решения. Насильно из себя много шуток не выдавишь, но мы с Сеней все время пытались — и периодически получалось.
— Что тяжелее всего далось из вашего уже довольно обширного списка программ, фильмов?
— «Наша Russia» оставила во-о-от такой рубец. У нас был подход, как в кино, с многомесячной подготовкой, долгими репетициями, большим количеством образов, грима. Каждый год снимали пул из 20 серий — нагрузка, как если бы мы снимали параллельно несколько разных фильмов. Технологически невозможно прерваться, давит ответственность. К концу пятого сезона я уже был неадекватен, не понимал, что происходит в моей жизни, в мире. Однажды (кажется, когда снимали полицейский участок и я играл девушку-полицейского) я потерял сознание, меня увезли домой. Я перед этим чувствовал себя ужасно, говорил: «Ребята, давайте прервемся, сил никаких не осталось». — «Серега, ну как же? Павильон оплачен, люди наняты, надо монтировать и на канал сдавать, уже анонсы идут».
Сейчас стал циничнее и стараюсь ограждать себя от таких перегрузок. А тогда мы не могли отказать, если по-человечески просят, постоянно перерабатывали — смены длились не 12 часов, как положено, а больше. Накопившееся переутомление и нервное истощение аукаются до сих пор.
Мы были ужасными максималистами, и планка у нас была очень высокой: бесконечно переснимали, если все равно не получалось, как нам хочется, не ставили в эфир.
— Мне кажется, вы неспроста потеряли сознание, именно играя женщину…
— Да, это кошмар был! Линзы, бюстгальтер, колготки, каблуки — ужасно неудобная амуниция. Хоть у меня и было несколько женских образов, каждый раз я заново привыкал к неудобным одежкам и преодолевал внутреннее сопротивление.
Бывают веселые фразочки
— Сейчас вы пришли на СТС. Вам трудно даются такие важные решения? Когда-то вы, окончив институт, работали в офисе, но уволились, чтобы поехать на гастроли с «Уральскими пельменями». Обдумывая это решение, не спали несколько ночей…
— Я и сейчас все пропускаю через себя, ночами не сплю, думаю, взвешиваю… Но могу с гордостью сказать, что ни за одно решение у меня совесть не болит, что я кого-то предал. Я обо всех серьезных поступках могу так сказать: о переезде в Москву, разводе с первой женой, переходе на СТС… Я считаю, лучше все взвесить и попробовать новое, чем не попробовать и потом очень сильно жалеть. Ну, рискни, облажайся и пойми, что это не твое — может, из неудачной истории вырастет удачная.
С женой Антониной Чеботаревой (2018). Фото: instagram.com
— Ваши коллеги говорили о вашей способности к мгновенной импровизации. Это свойство рано у вас проявилось?
— Оно всегда было, но я не знал, что это так называется. Я в школе всегда старался быстрее всех ответить. Я не то чтобы был выскочкой, хотя меня и так называли. Учитель в классе мог дать задание, а я, не поднимая руки, что-то выкрикивал — и оно было вроде и по теме, и смешно одновременно. Зал, то есть класс, смеялся, педагогическая атмосфера уходила. Это просто часть темперамента, часть меня, она всегда была, и кнопки «вкл./выкл.» у меня нет.
С дочкой Настей (2018). Фото: instagram.com
— Вашей дочке 9 лет, сыну — 5. Передалась ли им способность импровизировать по наследству?
— Она простреливает. У Насти юмор не словесный, хотя бывают и веселые фразочки, — она пытается снимать видео и монтировать. У нее морская свинка, собака и кошечка — она их снимает, все подмечает за ними. А у Вани именно текстовой юмор. Как выдаст что-нибудь, мы с женой переглядываемся. Думаем: ну если он просто услышал где-то и запомнил, значит, молодец, обращает внимание на хорошие вещи. А если сам додумался?! Я редко в жизни смеюсь — просто отмечаю, что это смешно. Но несколько раз я над его хохмами ржал в голос.