2 Было это в 1990 году. Я служил в Церкви - куда ещё податься...
Лежит и разевает клюв — как будто что-то сказать хочет. Вид совершенно беззащитный. Запомнилось, что его клюв так широко открывается — как будто голова делится пополам, на 2 равные части. Выглядел стриж абсолютно здоровым. Взлетать почему-то не хотел. Может, у него крыло переломано? Осмотрел крылья — вроде нет...
Потащил его домой. А у меня кот жил, Боян, классный такой — подобрал в свое время на Ярославском вокзале. Взаимопонимание промеж нас было необыкновенное. Жили, можно сказать, душа в душу. У меня, впрочем, с кошачьими всегда так...
Кот встретил уж у порога, как будто заранее знал все, с характерною мордою и с мурлыканьем самым убедительным: "Ну что, мы ведь сейчас поедим, правда, Бегемот? Я же чууууууую, что ты принес что-то очень вкууууууусное... " Птицу я запер на кухне, в коробке из-под обуви. Убрал высоко, аж на холодильник. Кот кругами ходил вокруг, жалобно выл и ныл, во взоре — и смертная тоска, и надежда на будущее счастие. И ведь так и просидел подле двери до моего возвращения. Любовь! . .
... После литургии была, как всегда, панихида, потом еще венчание, освободился только в 4 часа дня. Схватил короб с птицей и поехал в МГУ, на биофак, на кафедру орнитологии. Ничего другого не мог придумать.
Кроме того, у меня на этом факультете лучший друг работает. Ну, и влюблен в одну биологиню в свое время очень сильно был. На биофаке вообще учатся очень интересные и самые романтичные девушки, уже не раз писал об этом. О, ностальгия...
Открываю дверь на кафедру. Сидят классические такие профессора — старые, мудрые, в потертых пиджаках, все как один с огромными седыми бородами.
Пьют чай — маленькие блюдца, какое-то печенье, старинные серебряные подстаканники... Захожу, здороваюсь. Говорю: "Не могли бы вы взглянуть на это? " — и открываю коробку.
Профессора начали осматривать птицу с неподдельным интересом. Аж все вцепились в нее. И с таким, знаете, непередаваемым интеллигентским прононсом, прямо как в старом кино, говорят: "Милостивый государь, да это у вас стриж! Прекрасный экземпляр. Такой откормленный... Где вы нашли его, почтеннейший? ". Не поймешь почему, но я был невероятно горд, как будто сам откормил изысканного зверя.
Выяснилось вот что. Стриж — очень аристократичная птица. По земле он вообще не ходит — спит на самых высоких деревьях или под крышами домов.
Когда нужно полететь, бросается вниз, набирает приличный ход, и только после этого начинает махать крыльями. Минимальная скорость — 50 км в час, максимальная — 140-150, крейсерская около 100. Расход топлива...
Пьет стриж только на лету — снижается на бреющем полете над поверхностью воды, окунает в нее нижнюю часть клюва, и вода тоненькой струйкой сама залетает в пищевод. На лету и питается — на полной скорости широко разевает клюв, и мошка попадает прямиком в пищевод. Стрижа самому невозможно прокормить — у него полностью отсутствует глотательная мускулатура, нужен длинный и очень тонкий пинцет, чтобы каждое насекомое отправлять непосредственно в желудок. Один из профессоров несколько месяцев выкармливал так своего стрижа, сложности были неимоверные. В городе жить такой птице трудно — очень много проводов, на большой скорости не всегда удается среагировать. Поэтому стрижи иногда оказываются на земле.
Мне было сообщено, что терять уже нечего. Обмен веществ у стрижа столь быстрый, пищи нужно очень много (за счет постоянного расхода энергии для полета) что через несколько часов он начнет умирать от голода — ведь с раннего утра ничего не ел. "Знаете — сказал один из профессоров, с тем самым непередаваемым голосом, — а он у вас полетит. Да-с, милостивый государь. Он непременно должен полететь. Птица вполне здоровая, глаза не больные, оперение хорошее, кости и крылья все целы. Поднимитесь на высокое здание, да бросьте его вниз. Другого выхода нет — он скоро умрет от голода, прокормить его самостоятельно вы все равно не сможете. "
Сказано — сделано. Забрался на последний этаж Гумфака, открыл огромное окно в той самой аудитории, где у нас совсем недавно были семинары по научному атеизму. Лепота. Солнечный безоблачный день, слева возвышается громада Главного Здания МГУ, прямо передо мною — красивый парк, простирающийся на Воробьевы Горы. Родная 8-я столовая вдали... Я перекрестил стрижа, да и, с затаенным сердцем, бросил в воздух, надеясь на лучшее. Вместо того стриж камнем пошел вниз, прямо на асфальт. Я с ужасом следил, как он сейчас разобьется — как-никак одинадцать этажей высота здания... Однако непосредственно перед землею, буквально в нескольких метрах, стриж быстро замахал крыльями, сделал очень красивый маневр, выровнялся, и полетел куда-то по направлению к Москве-реке, стремительно набирая высоту. Быстро полетел — тут же скрылся из глаз.
Думаю, утром он ударился о провода, когда выполнял очередную фигуру высшего пилотажа. Забыл обо всем, погнавшись за очередной мошкою...
Высота была низкая, скорость тут же упала, выправить полет он не смог, вот и остался лежать на земле. До первой кошки.